Сувенир

Произведя сложный маневр торможения, она присоединилась к своим товаркам. Те дружно сгрудились вокруг, голова к голове, тихо помахивая плавниками и длинными извивающимися хвостами. По-видимому, они выслушивали захватывающий рассказ о пережитом, одновременно прикидывая план дальнейших действий.

Не скрою, у меня от одной только мысли о предстоящем поползли мурашки по коже. Изображение тем временем размылось и начало слабеть. Я осмотрелся: защитного шара нигде не было, он исчез вместе с последней вспышкой экрана. Растворился без следа, оставив меня совершенно беззащитным посреди озера, Теперь-то стало совершенно очевидным, что необходимо срочно "сматывать удочки".

Вновь знакомые места. Дорога, как кинолента, пущенная вспять, повторяет уже виденные картины в обратном порядке.

Виктор, словно коршун в добычу, вцепился в рулевое колесо, и о том, чтобы немного поразмяться, не может быть и речи - в горах он водит сам. Одно слово - частник. Я тоже себя чувствую таковым, поскольку прикарманил нашу находку. Теперь она, тщательно упакованная в полиэтиленовый пакет, оттягивает боковой карман. О последних событиях, из которых я выкрутился с опереточной легкостью, а, паче, и о новых свойствах "камушка" приятель даже не подозревает. Собственно тайны никакой нет, да только зачем говорить о том, во что здравый человек все равно никогда не поверит? Виктор именно такой реалист до мозга костей. Расскажи ему, глядишь, вновь начнет "царской водкой" крапить, еще испортит вещь. А путь ей уже определен - прямым ходом в институт кибернетики Академии наук.

Мы опять в Чичкане. Удивительная несправедливость: о Дарьяльском ущелье знает каждый ученик, о Чичканском - никто. А ведь "ущелье мышей" 1 - подлинная природная жемчужина Тянь-Шаня. Воображение путника поражает все: старые гранитные развалы, яркие мазки зелени и пурпура всевозможных кустарников, упрямо цепляющихся за отвоеванные склоны, пенные буруны гудящей в восторге прозрачно-ледяной реки и в довершение - тоненькая паутинка "чертова моста", переброшенного через стремнину чьей-то удалой рукой. Ну да ладно, лирику в сторону. Восторги для тех, кому нечем заняться, то есть мне. Виктору же было что делать - он с упоением профессионального любителя ковырялся в системе зажигания нашего четырехколесного друга.

Я уже битый час созерцал окружающий мир, с легкостью и нахальной убежденностью дилетанта "подбрасывая" своему

Ч и ч к а н (кирг.) - мышь.

товарищу технические советы. В общем, вполне тривиальный эпизод, и не стоило о нем даже упоминать, если бы... Да, если бы он едва не окончился трагически для меня, и, главное, не привел к безвозвратной утере находки, имевшей все основания считаться бесценной, пожалуй, даже с позиций общечеловеческого познания.

А началось все до нелепости обыденно: Виктору в конце концов до чертиков надоели мои сентенции. Нет, он не рассвирепел и не бросился на меня с баллонным ключом, не покинул одного на произвол судьбы в диком ущелье, отнюдь. Просто он своим ровным, хорошо поставленным баритоном изрек мысль о том, что в этих краях должны быть целые залежи мумие. Лучше бы он это слово не произносил! Мумие! Панацея от всех напастей! Загадочное вещество, о котором пишут и говорят.

Потом говорят и снова пишут. От малоизвестных провинциальных изданий до солидных центральных журналов - все словно сговорились "подогревать" читателя гипотезами, одна занимательнее другой. Отсюда должно быть вполне понятно, что искра нашла самый подходящий горючий материал. Итак, слово было произнесено. Следом последовало то, что и должно было последовать,- Виктор был освобожден от моего присутствия, а хрупкая конструкция неречевого мостика испуганно затряслась над водным потоком горной реки от бега еще одного искателя чудодейственного снадобья.

Облюбовав местечко, где трещины изломали камень сильнее, чем морщины лицо столетнего старца, я, словно муха, пополз по вертикали отвесной скалы, пытаясь подобраться к небольшой пещерке с кляксами черных наплывов по краям. Кажется, не так уж и много - метров семь-восемь, а мне их пришлось преодолевать более четверти часа. Очень мешали тяжелые горные ботинки. Из-за них ноги не чувствовали опоры, скользили и срывались. Практически вся нагрузка ложилась лишь на кончики пальцев рук. Запустив их в очередную трещину и извиваясь ужом, я подтягивался на несколько сантиметров, а затем судорожно начинал нащупывать ногой какой-нибудь выступ, чтобы хоть чуть-чуть, на миг, в него упереться. Иногда попадалось приличное углубление или чудом закрепившийся в расщелине кустарник, и тогда можно было немного передохнуть и отереть пот. Как придется потом спускаться, я тогда не думал, хотя спуск в таких условиях всегда намного сложнее подъема.

Все же мне удалось подобраться к намеченной цели и даже кое-как закрепиться. При этом одна половина моего тела каким-то образом держалась, а вторая находилась в свободном парении. Я почти испытывал волнительное чувство полета (чуть позже я его действительно ощутил). Левая нога закрепилась в удачно расположенной расщелине, а левая рука намертво ухватилась за торчащий из стены толстый шероховатый корень.

Второя нога болталась в воздухе. Свободной оставалась одна рука, которой я извлек из кармана, перочинный нож и принялся соскабливать черный налет, облепивший углубление. К моему разочарованию, он оказался старым потемневшим от времени и осадков лишайником, ничуть не напоминавшим мумие.

Однако отчаиваться не стоило. Оно здесь все-таки было. В глубине грота, в извилистых трещинах таились темные комочки искомого вещества. Сухие на ощупь куски,- я выгребал их вместе с песком и пылью,- пролежавшие здесь, наверное, не одну сотню лет, действительно должны были бы представлять для науки несомненный интерес. Известно множество возможных применений мумие для излечения различных недугов. Оно с успехом применялось в медицине стран Древнего Востока.

Однако у нас в стране его серьезным изучением занимались лишь отдельные ученые-энтузиасты. Дальше шума в прессе дело не пошло, ни фармакопейный, ни фармакологический комитеты им не заинтересовались - очевидно, и здесь сработал бюрократический подход.