Страница 20 из 118
Мисс Вукович торопливо показывала дом. Наверное, устала и мечтала оказаться в своей кровати. Тома была ей благодарна за русскую речь: так быстро на английском она бы сейчас ничего не разобрала. И без того едва находились силы кивать и волочь чемодан.
– Там кухня. Завтрак, обед и ужин – в главном здании. Но здесь всегда можно перекусить, выпить кофе, – Вукович указала на громоздкую серебристую кофемашину и задумчиво взглянула на Тому. – Ну, или чай, если ты к нему привыкла. Чайник тоже должен где-то быть. Просто здесь его мало, кто пьет. Так, идем дальше. Наверху три спальни студенток второго курса. У них свой душ и туалет. Внизу – спальни младших учениц. Проходи.
Они зашли в общую комнату. Длинные диваны стояли буквой «П», стены занимали полки с книгами и настольными играми. Три девочки смотрели кино по телевизору.
После короткого, но мучительно неловкого знакомства, как на веранде, мисс Вукович показала Томе дверь в душ и туалет первого этажа, а потом повела в крайнюю справа спальню с цифрой «3» и карточкой с фамилиями, как в списке.
Это была небольшая, но уютная комната, обставленная симметрично: с каждой стороны – шкаф, кровать, тумба и письменный стол. Только правая половина была стерильно пуста, лишь на застеленной кровати лежала стопка чистого постельного белья, а левая пестрела плакатами, мягкими игрушками, цветастыми подушечками и прочей девичьей ерундой. От изобилия резало глаза. Хозяйка всего этого барахла отсутствовала.
– Располагайся, – с улыбкой сказала мисс Вукович, закрывая за собой дверь и глядя, как Тома нерешительно садится на краешек кровати. – Нравится?
– Мягко, – только и смогла сказать девочка.
– Ну, хорошо. Завтра мисс Кавамура введет тебя в курс дела. Ты устала, думаю, ваше знакомство можно отложить до утра. Отдыхай.
– Мисс Вукович? – Тома до последнего оттягивала момент, когда она останется наедине со всеми этими иностранными девочками.
– Что? – женщина уже взялась за дверную ручку, но теперь обернулась.
– Что такое тотем? Та девочка спросила меня…
– Это животное рода. Первое, в которое летние перевертыши начинают превращаться. Собственно, те, кто не пытается развить дар, только в него и могут трансформироваться. Принимать облик тотема летним проще всего, и это совсем не отнимает сил. Обычно звероликие наследуют его от матери или от отца.
– А кто мой тотем?
– Не знаю, ведь про твоего отца нам ничего не известно.
– А мамин?
– Как правило, название тотема – в фамилии перевертыша. Ты Корсакова, как и твоя мама.
– И что это значит?
– Корсак – степная лисица, – терпеливо объяснила Вукович. – Но на твоем месте я бы пока не рассказывала об этом остальным. Вдруг ты переняла тотем отца. Или у тебя нет способности. Всякое может быть.
– Они будут смеяться, если узнают, что я не умею?.. – Тома сцепила холодные пальцы замком.
Мисс Вукович пожала плечами.
– Лучше просто не врать им с самого начала. Или говори правду, или не говори ничего. Но решать тебе. Не переживай, ты обязательно с кем-нибудь подружишься. Летние – открытые и дружелюбные ребята.
– А зимние?
– На сегодня много вопросов. Извини, я устала после перелета и долгой трансформации.
– Конечно, – поникла Тома. – Извините.
– Спокойной ночи, Тамара. Я предупрежу мисс Кавамура, что ты приехала.
И хорватка вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь, оставив Тому переваривать события прошедшего дня.
Можно было, конечно, выйти, познакомиться с соседками, но Тамара еще от детдомовских не оклемалась, а тут новые… Нет, завтра. И чем позже – тем лучше.
Она застелила постель, постоянно косясь на дверь. Хотела успеть до появления соседки, чтобы не пришлось с ней разговаривать. Белье здесь было совсем другое. Мягкое, плотное, с сердечками. Тома всю жизнь плевалась на девчачьи глупости, но сейчас ее почему-то так и тянуло забраться под красивое одеяло.
Она вытащила из чемодана первую попавшуюся футболку, натянула ее и нырнула в постель. Матрас был идеально ровным, упругим, но Тома никак не могла приспособиться к новому месту, без своего провисшего скрипучего металлического гнезда. Немного повертелась, долго внюхивалась в свежий пододеяльник, – он пах сладко, как цветущие липы. В голове безумной каруселью вертелись картинки и обрывки мыслей. После долгого плавания ей казалось, что ее все еще укачивает, будто она до сих пор в каюте.
По оконному козырьку звонко ударили капли дождя, громыхнуло, и сплошной ливень обрушился на остров Линдхольм. Интернат, Кирилл Осипов и все остальные остались далеко в прошлом. Тома вслушивалась в мерную дробь и сама не заметила, как провалилась в сон.
Проснулась она рано, ведь так и не решилась накануне высунуть нос из комнаты и навестить уборную. Предрассветные сумерки окутывали комнату, тихо посапывала во сне соседка. Тома повернулась – на подушке напротив разметались длинные белые волосы, как будто там спала не девочка, а старушка. Хотя рядом с ней и валялся большой плюшевый заяц.