Страница 31 из 135
- Называй меня просто Толик, - сказал Карпач, - А сейчас пей чай... Приходи ко мне, если будет нужно. Я тебе всегда помогу, чем смогу... Только хорошие люди могут в зоне так искренне смеяться... Другая какая-нибудь падла, хохотнула бы, притворяясь, и начала бы думать, а что я этим хочу "прокрутить"? Или, что самому можно "из этого выкрутить"? Так что, заходи ко мне, как к другу. -
- Спасибо, Толик, - уже серьёзно сказал Игорь, - Ты на меня тоже всегда можешь рассчитывать... Я не подвожу своих друзей. -
Игорь протянул через стол свою руку, и они с Анатолием, встав со стульев, обменялись крепким мужским рукопожатием.
В завязавшемся разговоре, Анатолий рассказал Игорю, что в "своё время" он окончил музыкальное училище и консерваторию по классу концертного баяна. Он сыграл для Игоря три-четыре концертных вещи, показав при этом своё виртуозное исполнение. Игорь был этим так ошарашен, что как-то, непонятно как, полюбил баян, к которому у него ранее было несколько предвзятое отношение.
- А зачем ты пошёл в коменданты? - спросил в разговоре Игорь, - Ведь работяги хоздвора делают и локалки, и ШИЗО строили. -
- Я-то не строю, - заметил Анатолий.
- Но ты же ими руководишь, - также заметил Игорь.
- Знаешь, Игорюха, - сказал Анатолий не унывающим голосом, - Ты сам сейчас видишь, как я ими руковожу... Им уже "менты" набили в голову столько "досрочного освобождения", что ими не надо и руководить... Я им только утром даю бумажку, где написано, где и что надо делать. А они уже сами всё делают. -
- Как сами? - спросил Игорь.
- Да вот так, - ответил Толик своими улыбающимися от природы губами, - У них досрочное освобождение сидит в головах, как мечта об амнистии, которая сидит в каждом зэке с тюрьмы и до первых трёх-четырёх лет жизни в зоне... Такая же сказка. -
Толик и Игорь закурили по сигарете, сидя за столом, а Толик подлил в стаканы ещё чая из чайника.
- Как-то года два назад, когда я ещё только стал комендантом хоздвора, я получил от хозяина задание, сделать какую-то срочную работу. Не помню уже что, - рассказывал Толик, - Утром я собрал всех "своих" четверых работяг, и объяснил им, что работу надо сделать, чтобы завтра уже было всё готово. Я убежал куда-то, а когда вернулся минут через сорок, смотрю, а они ещё и не начинали ничего делать. Я психанул тогда, как разорался, наорал на них, и ушёл сюда, в кильдым.
Было лето, и я открыл окно. За окном была тогда большая куча всякого хлама, так что из-за неё мне не видно было работяг. А им не видно было меня, - Толик ухмыльнулся, вспоминая это, - И вот работяги начали говорить между собой, какой я скот, как я на них орал, какой я зверюга. И давай они меня х...сосить.
Я слушал их, наверно, с полчаса... Работать они и не работали, только х...сосили меня... И я тогда понял, что таким образом ничего не будет у нас путного. Я заварил чайник чаю, вышел к ним и сказал, что я был не прав, что извиняюсь за то, что накричал на них, и всё прочее. И ушёл опять в кильдым.
Они чифирнули. Было слышно по их разговорам, что я всё-таки оказался человеком. А срочную работу они сделали потом за полдня. Они же универсальные работяги. И неплохие ребята. Вот так я с тех пор и "работаю" всегда, - закончил свой рассказ Анатолий, - И все довольны. И все смеются. -
- Я тоже, когда мне пришлось стать "бугром", не заставлял никогда никого работать, - сказал Игорь, - Ведь я такой же, как все, зэк... Меня ещё в начале срока один бугор, с таваксайского этапа научил, как любую бригаду в зоне можно сделать самой лучшей. Чтобы она всегда занимала первое место в зоне... Для этого надо только хорошо с бумагами поработать. Мужики тогда, в первый месяц, думали, что даже в зоновскую лавку сходить им будет не на что. Потому что денег многие не заработают. А потом, когда пошли в магазин и увидели, что отовариваются даже не на положняковые им шесть рублей, а на девять, за выполнение нормы выработки, тогда уже меня и зауважали работяги. -
- Я знаю об этом, - сказал Анатолий, - В зоне всё рано или поздно становится известным. И я давно уже хотел с тобой познакомиться, но как-то всё не приходилось. -
- Я очень рад нашему знакомству, - сказал Игорь.
- И я также, Игорюха! - сказал Толик, а затем, на пару секунд, опять скорчил рожу идиота, с которой пел "Чунгу". Это вновь вызвало непроизвольный короткий "выхлоп" хохота у Игоря.
- Ну, ладно, хватит уже, - проговорил Игорь, с усилием подавляя свой смех, - И так уже болит всё внутри. Не могу уже смеяться без боли. Пойду я уже. -
- Заходи, как будет время, - просто сказал Анатолий, и они пожали, прощаясь, друг другу руку.
НАЧАЛО СБЛИЖЕНИЯ
Придя от Светланы Ивановны, Игорь достал из тумбочки книгу, подаренную ему Аликом. Он сразу посмотрел на издательство книги. "Издательство политической литературы".
"Наверно опять голимая коммунарская пропаганда, - подумал Игорь, - Но, может быть, и найду чего-нибудь, чего ешё не знаю". Он лёг поверх одеяла, и начал читать.
С первых же, прочитанных им строк, Игорь понял, что это совсем не агитация с пропагандой, которой коммунисты "пропитали насквозь" весь Союз. Это была действительно научная работа высокообразованного социолога, написанная достаточно простым популярным языком публицистики. Чтение захватило его настолько, что после ужина он улегся опять читать, даже не сходив покурить. Чтение прервал лишь зэк-санитар, выключивший в их палате свет, и сказавший слово "отбой". Уснул Игорь довольно скоро.
Утром Игорь проснулся рано и, достав книгу, вновь начал её читать, лёжа в постели. Вскоре ему захотелось курить. Но и книга очень увлекла его. Почитав ешё немного, Игорь решил сходить в туалет и быстро покурить, а потом опять взяться за чтение.
Войдя в умывальник туалета, уже с сигаретой в губах, и готовый прикурить её, Игорь увидел вытянутые на полу ноги, протянутые слева от входа, почти под раковиной умывальника. На правой ноге штанина белых кальсон была разорвана или разрезана вдоль ноги и лежала как белая тряпка на полу между ног сидящего спиной к стене зэка в больничном халате. Голая нога его, лежавшая на полу, на коричневой половой кафельной плитке, была выше колена иссиня опухшей. Она была выпачкана кровавыми следами от рук. Рядом с ногой была довольно большая лужа крови с гноем, разлившаяся на всю длину ноги, и шириной около двадцати сантиметров.
Свет в умывальнике не был включен. Игорь наклонился и посмотрел на лицо зэка, сидевшего на полу, рядом с лужей крови.
- Алик, ты? Что с тобой? Тебе помочь? - спросил Игорь, увидев бледное лицо Алика.
Игорь потянулся уже помочь ему подняться с пола, но услышал какой-то измученный его голос.
- Не надо, Игорь... Не смотри... Уйди сейчас, пожалуйста. Мне и самому на это смотреть противно... Уйди, пожалуйста. А? -
Игорь стоял, не понимая, как же уйти, когда надо помочь.
- Ну, иди. Иди ты, не стой, - вновь услышал он голос Алика и вышел из умывальника.
- Закрой дверь, и иди в палату, - услышал он вновь голос Алика. Он закрыл дверь в умывальник, и пошёл к себе в палату.
"Видимо уже невмоготу было от боли, раз сам себе такой нарывище выдавил", - подумал Игорь, садясь на свою кровать. Он вспомнил, что в выпачканных кровью пальцах руки Алика было что-то зажато. "Наверное, обломком мойки (лезвия бритвы) сам сделал себе надрез на нарыве", - решил он. Забыв о чтении, Игорь сидел на кровати. Вскоре послышались шаркающие, и как бы прихрамывающие, шаги из туалета. Игорь пошёл к распахнутой двери палаты и увидел Алика, идущего в халате, с голыми ногами и в больничных шлёпках.
- Тебе помочь чем? - тихо спросил его Игорь.
- Не надо, - ответил Алик бледными губами на бледном лице, - Спасибо. Я уже сам всё сделал. -
И Алик прохромал по коридору в свою палату. Игорь вернулся, и лёг на свою кровать, чуть расправив на ней тонкое серое одеяло. Читать уже не хотелось, и Игорь умылся и побрился. Когда он заправил свою кровать, послышался звук алюминиевых мисок, говорящий о том, что скоро будут развозить дневные пайки и завтрак.