Страница 15 из 135
А о чём с ней можно говорить? У неё ведь мысли вольного человека. Она ведь и не знает, что такое зона. Она понимает всё так, как пишут об этом в книжках. Нужно быть внимательным и вежливым. И попробовать улыбнуться хоть раз. А то подумает, что я такой же скот, как и многие здесь. Хотя, как улыбаться? Отвык ведь уже.
Ну и красивая же она! "Живи сам, не мешай жить другим, и оставайся всегда человеком", - вспомнил он основное зэковское правило "по жизни в зоне", - Ну вот, и побрился. Осталось только ногти почистить. -
Покурив в туалете, Игорь сел на кровать, обработать свои ногти. У него были маленькие щипчики-кусачки, с нажимным рычажком-пилкой для подравнивания ногтей. Он когда-то, года два назад, выменял их у какого-то зэка, который предложил ему их за замутку чая. Игорь обкусывал ногти щипчиками и обтачивал их пилочкой. Откушенные ногти падали на полы его халата. В это время пришёл Чёрный.
- О! И мне надо обкусать. Привет, - сказал он, глянув на чёрные дуги грязи под своими ногтями, и садясь напротив Игоря на пустую кровать.
- Привет. Держи, - подал ему щипчики Игорь, закончив обтачивать свой последний ноготь, - Только в проходняк не сори, - сказал он, собирая в ладонь с халата остриженные ногти. Он выбросил их в раковину и смыл водой из-под крана.
- А меня завтра выписывают. Санитар сказал. Температуры нет, - говорил Чёрный, обкусывая щипчиками свои ногти, - Чаю ещё на пару замуток есть. Щас чифирнём. Только конфет нет. -
- У меня есть. Карамельки магазинные. А что тебя так быстро выписывают? -
- А-а-а. Я ж те ещё не говорил. Меня же на объекте крюком от стропы по башке п...якнло. Вон шрам за ухом, - повернул голову Чёрный, а потом заговорил тихо и гнусавя в нос, - Петля у бадьи с бетоном оторвалась. Говорили же бугру не раз, что скоро оторвётся. А ему всё по х.... Я с лесов и е...лся. Ну, думаю, закошу (притворюсь), чтобы бетон не кидать.
Кожу на башке пробило. Кровь течёт. Я закосил (притворился), что сознание потерял. Мужики меня в бытовку отволокли. А я кошу (притворяюсь) на потерявшего крышу. Встану с лавки и падаю, - ухмыляется Чёрный, - Башку мне тряпкой перевязали. Вызвали дежурного офицера. Тот говорит, - "наверно, сотрясение".
До съёма в бытовке провалялся. А в фургон Колька с Серым меня подмышки вели. Я им уже успел в бытовке цинкануть (сообщить), что закосил. А в зоне, на шмоне, ДПНК сказал нашему завхозу, что он это заточкует у себя в журнале, а меня чтобы завтра на работу не выводили, а отправили к Конь-бабе. А я был немного простывший, и утром, у Конь-бабы, у меня показалась температура.
Вот я и здесь. Надо же хоть раз за свой срок на больничке поваляться. А я ещё Конь-бабе чешу (лгу), что она одна в зоне, мол, такая. Что, без неё, половина бы зэков подохла бы в зоне. Она ведь любит, когда её расхваливают. Мне наши мужики об этом рассказывали. Ну, она и раздобрела, падла. И положила, кобыла не ё...ая. А ведь действительно больных не ложит, сука, в больничку. На свинюшник, вон, многие выезжают, чуть с ног не валятся. Всем известно. -
- Ну, ты молодец. Башка работает. Мозги есть ещё, - с ухмылкой заметил Игорь.
- Были б мозги - было б сотрясение, - весело хохотнул тихонько Чёрный, - Биллиардный шар! - постучал он себя по голове. - Ну, чё? Пойдём забодяжим? Только сначала покурим, а? -
Время до обеда летело незаметно за разговорами после чая. Вдруг в палату вбежал, как-то приседая на одну ногу, тот зэк, у которого съехала крыша. Он упал на свою койку и начал кататься на ней, громко постанывая. Так продолжалось минуты три-четыре. Игорь не выдержал этого и, выйдя в коридор, крикнул:
- Санитар! Здесь одному больному плохо! -
Санитар вышел из каптёрки и пришёл в палату.
- Пойду, скажу доктору, - проговорил он и пошёл из стационара в санчасть.
Минут через десять послышался звук открываемой ключом двери стационара, и в палату зашла женщина в белом халате и зэк-санитар с какой-то сумкой в руке. Женщина в халате, которую Игорь видел впервые, подошла к койке с катающимся на ней и стонущим зэком.
- Как я и думала, - сказала она каким-то, чуть мужским голосом, и, повернувшись к санитару, добавила, - Позови второго санитара. Один не справишься. -
Когда санитар быстро вышел, она подошла к сумке, которую санитар оставил на тумбочке у пустующей койки, и, вынув из неё шприц и довольно большую ампулу, быстро пропилила по ней чем-то и обломила её тонкий конец. Она надела на шприц иглу, сунула шприц иглой в ампулу, наполнила его бесцветной жидкостью из ампулы и выдавила из шприца вверх маленький фонтанчик. В это время прибежали оба санитара.
- Прижмите его крепко к кровати и оголите ему ягодицу, - сказала женщина-врач санитарам, - Держите крепко, чтобы я смогла сделать укол. -
Держа одной рукой шприц вверх иглой, она другой рукой сняла пробку со стеклянной бутылочки, поставленной ей прежде на тумбочку. Затем оторвала кусок ваты из пакета в сумке и, приложив его к горлышку бутылочки, наклонила её. В воздухе запахло камфорным спиртом.
Когда санитары прижали зэка к постели, тот всё ещё постанывал. Но когда к его кровати подошла женщина со шприцем, и санитары, откинув полы его халата, стали стягивать его кальсоны, оголяя его ягодицу, он начал вырываться и заорал: - Не надо-о-о! -
- Держите крепче! - строго сказала женщина и, смазав ваткой с камфорным спиртом место на ягодице зэка, воткнула в это место иглу и стала вводить лекарство. Зэк при этом завопил, как от сильнейшей боли.
- Подержите его ещё с полминутки и отпускайте, - сказала женщина и пошла к сумке, складывать в неё флакон и шприц.
- Откройте мне дверь, - сказала она и, взяв сумку, вышла из палаты. Следом за ней выскочил один из санитаров, для того, чтобы открыть ей дверь стационара. Второй санитар, отпустив дергающегося на кровати зэка, начал собирать с пола брошенные женщиной ватку и склянки от головки ампулы.
- Кто эт такая? - спросил Чёрный у санитара.
- Психотерапевт, - ответил санитар и вышел из палаты.
- Психотерапевт. Наверно недавно устроилась, - сказал Чёрный Игорю, - Ты раньше видел её? -
- Первый раз вижу, - ответил Игорь и взглянул на Чёрного. Тот сидел напротив него на кровати, и глаза его стали округляться.
- Смотри-смотри! - сказал он, ещё больше округляя свои глаза, и Игорь повернулся, чтобы увидеть, что же происходит у него за спиной.
Зэк, которому недавно сделали укол, стал изгибаться в невероятные позы. Он постанывал при этом, а зубы его скрипели с хрустом. Игорь вышел в коридор и вновь крикнул санитара. Санитар выглянул из каптёрки.
- Там этого крутить начало, - сказал Игорь.
- Так надо, - бросил санитар и захлопнул дверь каптёрки.
Игорь зашёл опять в палату и увидел на кровати нечто невообразимое и стонущее. Это был какой-то клубок из человека, которого, как пластилиновую куклу, смяли и изогнули балующиеся дети. Голова была лицом со спины, а ноги и руки закрутились где-то за спиной и за шеей. Изогнуться таким образом, даже любому гимнасту или акробату было бы просто невозможно. И этот страшный человеческий клубок, из торчащих невообразимо откуда человеческих частей тела, стонал и скрипел зубами.
- Пойдём отсюда в мою палату. Смотреть невозможно, - сказал Игорь Чёрному, и они вышли.
До обеда они пробыли в палате Игоря, выходили покурить, возвращались и вновь разговаривали, рассказывая друг другу комичные случаи из жизни. Когда санитары пронесли обеденные бачки в каптёрку, Чёрный ушёл в свою палату.
После обеда Игорь достал из тумбочки пакет, в котором лежали его белая тенниска и чёрные спортивные трикотажные штаны, и надел их, положив больничное нижнее бельё под подушку. Носки были без дырок и ещё чистые, и он не стал их менять. Подойдя к двери посудомойки, Игорь сказал санитару, что ему надо сходить к зубному технику.
- Знаю. Щас открою, - буркнул тот.
"Смотри-ка. Уже и санитаров предупредила, - подумал Игорь, - Ну, что ж, посмотрим, что дальше будет... Что будет - то и будет. Надо вести себя прилично, по-человечески, зэк вонючий".