Страница 10 из 15
Перед ними показался Эмних - самый авторитетный из "благородных корнетов". Он развернул затёртую толстую тетрадь в клеёнчатом переплёте.
- "Звери" , мохнатые, пернатые, хвостатые! - торжественно, запинаясь в некоторых местах, начал читать Виктор, - земля трескается, камни лопаются, вода выходит из берегов при виде вас, "зверей"! Помните, что вступив под своды Славной Школы, вы становитесь жалким подобием её юнкеров. Поэтому, "сугубые звери", вы должны помнить о том высоком достоинстве, которое на вас возложено.
Параграф первый - "зверь" никогда не имеет права находиться в местах для "благородных корнетов".
Параграф второй - "зверь" находится в полном подчинении у "благородного корнета"...
Слушая перечень различных условий и требований к юнкерам первого курса, Головинский с удивлением думал:
- Вот балаган устроили! Сколько талантов здесь зря пропадает?
После чтения приказа, старшекурсники неожиданно погасили все свечи, и в курилке воцарилась кромешная темнота.
От неожиданности Владимир даже вздрогнул, а "благородные корнеты" запели "Звериаду", авторство которой приписывали самому Лермонтову.
Пение закончилось. Зажглись свечи.
- "Звери", пулей в койки! - истошным голосом заорал Перепеловский.
Для присяги эскадрон выстроился в манеже с шашками. Винтовки - за плечами.
В дверях показалась начальник училища генерал- майор Марченко.
- Смирно! Слушай на караул! - отдал команду его адъютант штабс-ротмистр Зякин.
- Юнкера первого курса, сегодняшний день вы запомните на всю вашу жизнь. Ведь после принятия присяги вы будете находится на военной службе. С это дня ваши проступки будут рассматриваться в соответствии с Воинском Уставом и Уставом Дисциплинарным.
28
Из училища теперь у вас два пути: выйти корнетами или быть отчисленными и отправленными в полки рядовыми. - Произнёс свою традиционную речь начальник училища.
На середину манежа вынесли аналой. К нему подошёл священник.
- Шашки в ножны! На молитву шапки долой! - последовала команда.
- Я, нижепоимённый, обещаю и клянусь Всемогущим Господом перед святым Евангелием в том, что я хочу и должен его Императорскому Величеству, истинному и природному всемилостивейшему великому Государю императору Николаю Александровичу, верно и нелицемерно служить!...
Головинский с восторгом произносил слова клятвы. Он был счастлив. Наконец-то начиналась его военная карьера!
Теперь, после присяги, юнкера первого курса имели право на увольнение в город. Владимир хотел немедленно ехать к Игнатьевым, а потом к - тётушке, но по традиции весь эскадрон вечером шёл в цирк Чинизелли. Для этой цели билеты туда уже были куплены заранее.
Представление ещё не началось, и в цирке было тихо. Вдруг раздался голос одного из "благородных корнетов"
- Молодёжь, прибыл "Земной Бог"!
Весь эскадрон встал и отдал честь вошедшему вахмистру Николаевского кавалерийского училища Николаю Глинскому.
Почётное прозвище "Земного Бога" носили вахмистры Славной Школы ещё со времён Михаила Лермонтова.
К Анастасии Михайловне Владимир попал только лишь в следующее воскресенье.
- Боже мой! Какой ты красавец! Какой красавец! - воскликнула в восторге тетушка, когда он в парадной форме появился в её особняке. В чёрном мундире с алой опушкой, с двумя рядами медных пуговиц, эполетами, в тёмно-синих шароварах с красной окантовкой, в начищенных до зеркального блеска сапогах со шпорами Головинский смотрелся великолепно.
- Тётушка, мундир красив! Он мне идёт, но вот появиться в нём я нигде не могу. Согласно Устава я, юнкер кавалерийского училища, не могу посещать театры, синема, рестораны... Не имею права, также, просто прогуляться с любимой девушкой или с вами, моей родной тёткой, по проспекту. - С огорчением пояснил Владимир.
- Ничего! Ничего, милый мой! А как ты хотел? Чтобы сделать военную карьеру, надо уметь отказаться от многого, выдержать лишения и, самое главное, - потерпеть. Ну а потом,
29
Володинька, ты всё упущенное наверстаешь! Я в этом не сомневаюсь. - Успокоила Анастасия Михайловна своего племянника.
Звеня шпорами, Владимир прошёл в гостиную.
- Да вот ещё и со шпорами абсурдная история! Они полагаются к парадному обмундированию, а внутри училища он, пока, их носить их не имеет права. Ведь шпоры надо заслужить! - подумал юноша, но тётушке ничего не сказал.
Право носить шпоры Головинский заслужил через три месяца в числе десяти самых лучших наездников из числа "зверей".
Верховая езда являлась самым главным предметом в училище. Сначала все юнкера младшего курса начинали ездить на потниках, подтянутых подпругой. Через месяц- два садились в сёдла, но с подтянутыми стременами, и только потом начиналась нормальная езда.
Головинский, научившийся верховой езде ещё в детстве, с болью в сердце наблюдал за некоторыми своими товарищами, которые не имели о ней никакого представления.
Десятерым "зверям" за успехи в верховой езде вахмистр в торжественной обстановке лично вручал шпоры:
- Юнкер Бразоль, выйти из строя!
- Слушаюсь!
Глинский протянул Александру восьмидюймовые шпоры.
- Поздравляю!
- Юнкер Головинский, выйти из строя!
- Слушаюсь!
- Держите, Головинский, ваши шпоры! Вы их заслужили, как никто другой!
- Благодарю вас, господин вахмистр! - вытянулся Владимир, сжимая в руках тяжеленные шпоры.
Затем Глинский пригласил Бразоль, Головинского, Крапоткина, Белявского, Сорокина, Рубахина, Силина, Соболевского, Манвелова, Михайлова - первых обладателей шпор среди "зверей" - в комнату отдыха. Здесь для них был накрыт шикарный стол. Обед состоял из множества блюд, заказанных в одном из лучших ресторанов Санкт- Петербурга.
Объевшиеся до коликов в животах "звери" эту ночь должны были спать с тяжёлыми шпорами на голых пятках.
30
- Не слышу звона! - истошно орал, проснувшийся какой-нибудь "благородный корнет".
Все обладатели шпор сбрасывали с себя одеяла и начинали резко дёргать ногами:
- Дзинь, дзинь, дзинь, дзинь...
- Вот сейчас услышал. - Сонно шептал удовлетворённый "благородный корнет" и засыпал.