Разрыв во времени

Личная жизнь

В 2003 году Мими вышла замуж за Лео Кайзера. В настоящее время семья проживает в Великобритании.

1 апреля 2014 года у Мими и Лео родился сын Мило.

Лео закрыл страницу. Темный ангел. Темный ангел. Темный ангел.

Новый 2000 год Лео, которому тогда было двадцать пять лет, встретил в Париже, в компании пьяных банкиров из «BNP Paribas». Праздничный ужин обошелся им в четыре тысячи евро на шестерых. Лео почти ничего не ел. В какой-то момент между сменой блюд он вышел на улицу и взял кебаб и кока-колу в передвижном киоске на набережной Сены. В своем костюме от «Хьюго Босс» он уселся на каменные ступени, ведущие к реке. Там был какой-то парнишка с крошечной гитарой, певший песню о том, что ты делаешь, моя малышка, когда лежишь в постели одна? Лео дал ему пятьдесят евро, просто чтобы он заткнулся.

В соборе Парижской Богоматери звонили колокола. Где-то вдалеке гремели пушки. Двухтысячный год. Вроде как приближается конец света?

Лео доел кебаб и встал, чтобы отлить у стены. Чья-то рука легла ему на ягодицу. У него за спиной стояла женщина. Она предлагала себя за деньги. Сколько? Пятьдесят или сотня. Смотря что будем делать.

Не проронив больше ни слова, они зашли под арку Нового моста. В темноте женщина прислонилась спиной к стене и достала из сумочки презерватив. Она расстегнула пальто и вывалила грудь из бюстгальтера. Лео мял ее грудь, пока дожидался эрекции. Женщина задрала юбку и на минуту просто зажала его член между бедрами. Ему это понравилось. Потом она надела на него презерватив и вставила член куда надо. Трусов она не носила. Он смутно осознавал, что здесь и сейчас присутствует лишь его член. Все остальное было не нужно, не важно, где-то совсем в другом месте. И все же она была теплой, тугой и очень даже неплохо двигалась. Он быстро кончил, вжавшись лицом в ее шею. От нее пахло жасмином.

Как только он кончил, она достала из сумочки упаковку бумажных салфеток, одну выдала Лео, подтерлась сама и швырнула использованную салфетку в реку. Он подумал, что станет отцом русалок.

Он расплатился. Она чмокнула его в щеку, пожелала счастливого нового года и пошла прочь, стуча каблуками по каменным ступеням.

Лео хотелось окликнуть ее. Попросить задержаться. Он сам не знал, почему. Наверное, она ему понравилась. Но он просто стоял и смотрел, как она поднимается вверх по ступеням, из темноты к свету. Потом двинулся следом, поддавшись минутному порыву.

Наверху он увидел, как она подошла к другой женщине, намного старше, явно не в деле. Та держала коляску со спящим годовалым ребенком, укутанным в теплое одеяло. К остановке подошел автобус, женщины сели в него и уехали.

Пошатываясь на ходу, Лео вернулся в ресторан. Похоже, никто не заметил, что он уходил. Они говорили о винах Шато д’Икем, вкус которых напоминал Лео кукурузный сироп, смешанный с перегноем.

У него кружилась голова. Ему хотелось домой.

Но его приятели уже загружались в лимузин, чтобы ехать в джаз-клуб. Лео не любил джаз. Он сидел в крошечной темной комнате, пил мексиканское пиво, играл в игры на телефоне и даже не пытался делать вид, что ему нравится это вычурное затяжное соло на расстроенном саксофоне.

Вино и устрицы, съеденные в ресторане, как-то не подружились с кебабом, кока-колой и пивом. Лео подташнивало. Он чувствовал себя несчастным и одиноким, поэтому говорил громче обычного, с шумом отодвигал стул, картинно пил пиво прямо из бутылки, хотя на самом деле ему хотелось выпить воды и лечь спать.

Внезапно раздались аплодисменты и свист, и миниатюрная, худенькая, похожая на мальчишку, молодая женщина с лицом хорошенького морячка, с ярко-красной помадой, в простом черном платье, держащая микрофон так, словно сейчас он скажет ей что-то важное, запела, не дожидаясь аккомпанемента. Фортепьяно вступило только потом. Барабанщик принялся отбивать ритм.

Мими пела. Ее сильный, чувственный голос пробирал до глубин души. Лео не понимал слов, но сидел, подавшись вперед, словно внимал инструкциям по заданию, которое нельзя провалить. Лео буквально физически ощущал, как что-то меняется в его сердце.

Он не подумал, а скорее почувствовал: где это место, где я был счастлив? Надо вернуться туда, даже если придется расстаться с жизнью.

Он вспомнил тот день в скалах. До того, как Ксено упал.

Но время не повернешь вспять.

Ксено упал. И теперь он всегда будет падать. Как бы близки они ни были, как бы они ни пытались сблизиться, теперь их навсегда разделяют те пятьдесят футов.

Лео в больнице, Ксено держит его за руку. Ксено ни в чем его не винил. Он ни разу не заговорил о том случае ни с Лео, ни с кем-то еще. Это сам Лео себя не простил. Это сам Лео установил между ними дистанцию.

Нет, подумал Лео, дистанция была всегда. Я не знал, как сократить этот разрыв, и нарочно его увеличил.

Мими пела:

– Он падает, падает… он влюбляется, как падает в бездну.

Лео помнил по школьным собраниям, что Падение было изгнанием из рая и на страже у райских врат встал грозный ангел с огненным мечом.

Я помню то место, не думал, а чувствовал Лео. Восторг. Уверенность. Узнавание. Радостное возбуждение. Защищенность. Да.

Мысли не дают спать, думай об этом, думай, дай мне день или два, посмотрим, может быть, я надеюсь, не уверен, что да.

Да, да, да, да, да.

Осенью падают листья, деревья стоят голыми и беззащитными. Лео чувствовал себя осенним деревом. Он терял свой покров. Он был голым и беззащитным. Чувствовал, как сквозь него дует ветер. Он был таким легким. Она дула сквозь него, как соленый морской бриз. Хотел бы я, чтоб стала ты морской волной, и вечно-вечно колебалась в движенье плавном[5].

– Я встретил женщину, – сказал он Ксено. – Хочу тебя с ней познакомить.

Ксено был шафером на свадьбе Лео. Вечером, накануне дня свадьбы, они пошли в бар, только вдвоем. Лео хотел, чтобы Ксено повел его к алтарю – чтобы именно Ксено передал его Мими. Но он лишь отдал Ксено кольцо – так положено. Обручальное кольцо невесты должно храниться у шафера, который потом вручит его жениху.

Ксено открыл коробочку и достал кольцо с бриллиантом. Лео не поскупился. Ксено поднял кольцо к свету. Потом надел его себе на мизинец. Лео рассмеялся счастливым смехом.

– Я ее недостоин, – сказал он.

– Докажи, что достоин, – ответил Ксено. – И не толкай ее близко к краю.

Лео хотел заговорить. Он сглотнул, облизнул губы. Ксено наблюдал за ним с кошачьей сосредоточенностью. Потом снял кольцо, протер его о рубашку, убрал обратно в коробку, а коробку опустил в карман. Он подлил им в бокалы вина и поцеловал Лео в губы – так стремительно, словно и не целовал вовсе.

Планета-сводня

Вот же безмозглый мудак!

Камерон установил веб-камеру, но не подключил звук! Лео швырнул в экран белую диванную подушку. И что прикажете делать? Читать по губам?

Там была Мими. Там был Ксено. В ее спальне. Вдвоем.

Ксено лежал на кровати. Он лежал на кровати Мими! Сама Мими стояла посреди комнаты, но, возможно, они уже закончили заниматься сексом в огромной ванной. Нужно будет установить камеру и в ванной тоже.

Мими открыла дверь гардеробной. Она что-то сказала Ксено. Лео швырнул в экран смятую упаковку от шоколадных драже.

ЧТО ТЫ СКАЗАЛА, СУЧКА?

Ксено встал и вошел в гардеробную следом за Мими.

ЧЕРТ!

Надо установить камеру в гардеробной. Возможно, они там сношаются на меховых шубах. Надо установить камеры по всему дому. Установить камеру у нее во влагалище. Тогда Лео спрячется в ней и увидит, как в нее входит этот маленький член, обрезанный, чистенький и аккуратный. Лео спрячется в ее матке и будет ждать, открыв рот, когда Ксено проникнет внутрь.

Лео попробовал приблизить изображение, но картинка расплылась. Что за дешевое говно приобрел Камерон? А потом Лео увидел, как Ксено приобнял Гермиону. Нет! Он расстегивает ее платье! Лео остановил запись и нажал «Сохранить кадр». Вот оно, доказательство для твердой уверенности. Ха-ха. У Ксено там явно все затвердело. Пока он расстегивал платье его жены.

5

Здесь и далее: «Зимняя сказка» Шекспира цитируется в переводе Т. Щепкиной-Куперник.