Страница 1 из 23
Буквально за две секунды до будильника проснулась как от толчка. Резко распахнув глаза, не знаю, чего я ожидала увидеть. Всё тот же белёный потолок, весёленькие обои в мелкий синий цветочек на кремовом поле, окно с открытой форточкой, занавески из тюля с блёстками, тумбочка с ночной лампой, шкаф, который вместил в себя весь мой неказистый гардероб, стол с компьютером, стул, урна для бумажного мусора. Вот и вся обстановка. Да, и ещё ковер, очень старый, потрёпанный с непонятным рисунком – то ли орнамент, то ли геометрические фигуры с незаконченными гранями. Он появился неизвестно откуда, даже не помню.
Утро за окном только начиналось, уже начало светать, но погода была пасмурной и дождливой. Вообще-то я люблю осень. Очень. Буйство красок щедрой осени, перемежающееся с сыростью и туманами. Особенно люблю запахи осени: запах прелой листвы, увядающей травы, влажной земли и грибов. И чувство ожидания чего-то необычного.
Чего? Не знаю. Но всегда это чувство возникает у меня осенью. Так, как будто бы в памяти, на задворках, на самой глубине что-то похоронено, но я не помню что. Как жаль. Дождь шёл, не переставая, всю ночь и, кажется, он зарядил надолго.
Семь утра. Пора собираться на работу. Привычный многолетний ритуал. Такое ощущение, что как только родилась, так автоматически включились эти функции: туалет, душ, завтрак, работа, дорога домой, душ, ужин, книга или какой-нибудь заезженный, не обязывающий вдумываться фильм и спать, заснув там, где сон достал. И опять всё сначала.
Я правда не жалуюсь, меня моя жизнь устраивает. Мне сорок пять лет. Я врач по образованию. Работу я свою люблю. У меня двое детей. Сын где-то далеко на Севере, на арктической станции. Пишет научную работу по изменениям в атмосфере. Он не любит говорить о работе. Раз в год на новогодние праздники присылает телеграмму.
Дочь замужем за французом. Оба врачи. Работают где-то в Африке. Связывается со мной раз в полгода. Разговор ограничивается несколькими дежурными фразами. Оба уже взрослые и я им не нужна.
Муж уже лет десять женат на другой. Отношения у нас цивилизованные, ограничиваются детьми. Я уже так давно живу одна, что необходимость с кем-нибудь общаться меня бы напрягала. Зачем с кем-то жить, если нет даже взаимоприязни, не говорю уже о взаимоуважении и, не дай Бог, любви?
Любовь… Я уверена, что я любила и меня тоже любили. Но не в этой жизни. Когда позволяешь себе хоть немного открыть в душу дверь, меня охватывает непреодолимое ощущение тоски, которое может вылиться в жгучую боль потери, невосполнимой утраты, но и безграничное море любви.
И страх, что меня это снесёт, заставляет захлопнуть дверцу и вернуться в реальность. Боже, какая же я фантазёрка. Сама себе удивляюсь.
Но чувства так реальны, и я не могу избавиться от непонятной мне уверенности, что я живу чужой жизнью, что я не на своём месте, что я потеряла нечто дорогое, безумно важное для меня. Мою душу рвут тоска и горечь. Естественно, я живу обычной жизнью, со своими горестями и радостями, с незначительными и значительными событиями в жизни. Радуюсь, плачу, злюсь, восхищаюсь.
Мне знакомы все прелести нашей жизни. А мой внутренний мир – он то бледнеет, отступает перед буйством красок жизни, то накрывает с головой, когда я одна. А одна я всё время. Неужели я схожу с ума? Капля за каплей, мой внутренний мир завоёвывает себе пространство, отодвигая по чуть-чуть реальную жизнь.
«Так, старая галоша, поднимайся и иди на работу». Мысленными пинками, заставив себя подняться, я быстро сделала все свои обычные дела, глотнула крепкий горячий чай и вышла на улицу. Хорошо!!! После замкнутого пространства однокомнатной квартиры, и особенно пыльного и пахнущего кошачьей мочой подъезда, на улице здорово. Не хочу в автобус. Здесь хоть и недалеко, успеешь надышаться сырой одеждой, дешёвой парфюмерией, пылью и потом. Сами знаете, о чём я говорю. Лучше пробегусь пешочком.
И здоровью полезно, хотя ноги и устают.
Я бодро шла по тротуару, пока не услышала резкий на фоне чисто утренних звуков, визг тормозов. А затем как в замедленной съёмке. Я оборачиваюсь. В мою сторону несётся огромная чёрная машина. Может, мне показалось, что она огромная, но вне сомнения это был внедорожник. Он сносит урну, цепляет столб с декоративным фонарём, разворачивается, но не останавливается, как будто им двигает огромная безжалостная рука.
На бесконечно маленький миг машина зависает передо мной. Я вижу расширенные от ужаса глаза молодого парня, почему-то я запомнила, что они ярко голубые. Судорожно сжатые на руле пальцы. И удар, который отбросил меня. Затем кратковременный полёт и ещё удар о кирпичную стену дома.
Ничего не чувствую. Вижу машину, которая застыла как вкопанная, людей с испуганными лицами, подбегающими ко мне, и краем глаза – тонкую струйку ярко алой крови, ручейком текущую от меня по мокрому асфальту в сток для дождевой воды. И почему-то мне безумно жаль эту драгоценную влагу, уносящую мою жизнь.
И вот она, безумная боль, которая как дуновение ветерка гасит мое сознание. Я умерла!