Страница 15 из 74
Становившаяся традиционной ставка Восточного и Западного блоков на внутренний раскол в рядах противника вела к поиску возможных «чувствительных» точек в отношениях между союзниками по военно-политическим коалициям. Так, в мае 1960 г. болгарскими дипломатами была получена информация о серьезных противоречиях в НАТО, возникших между руководством Турции, премьер-министром которой являлся А. Мендерес, и США как по вопросам объемов американской экономической помощи ей, так и по поводу «вмешательства американцев во внутриполитические дела» возглавляемой им Демократической партии[165]. В этой связи военный переворот 27 мая 1960 г. в Турции рассматривался в Западном и Восточном блоках как важное событие, способное повлиять на расстановку сил в общей системе противоборства двух военно-политических союзов, а также и на региональном уровне. Попытка главы СССР Хрущева использовать сложившуюся ситуацию и предложить возглавившему руководство страны генералу Дж. Гюрселю установить особые отношения с Москвой, если Турция станет нейтральной (послание от 28 июня 1960 г. и ответ от 8 июля 1960 г.)[166], не увенчалась успехом. В ответном послании глава Турции заявил о верности союзническим обязательствам страны как в рамках НАТО, так и СЕНТО[167].
Происходившие на Балканах события способствовали активизации разведывательных организаций государств-членов Варшавского пакта. Органы государственной безопасности (ДС) Болгарии были ориентированы на поиск и получение информации о функционировании как в целом военной структуры НАТО, так и государственных оборонных институтов его ведущей силы – США, что представляло интерес не только для Софии, но и для Москвы. Осенью 1960 г. в результате негласного вскрытия дипломатической почты, направленной из Вашингтона в американское посольство в Софии, болгарская сторона получила доступ к материалам, в которых содержалась информация о военно-командной системе американских баз за рубежом и инфраструктуре, обеспечивавшей их функционирование[168]. Вскоре эти данные были переданы в Москву[169]. В декабре 1960 г. ДС получила информацию о новой структуре военной разведки США, утвержденной 1 декабря того же года[170], и она также была направлена в СССР[171]. По линии Разведывательного управления Министерства Обороны (РУМО) Болгарии велась работа, нацеленная на получение оперативной информации о действиях вооруженных сил Турции в бассейне Черного моря и в период наибольшего осложнения международной обстановки с учётом военно-политических устремлений СССР.
На протяжении 1961-1962 гг. болгарские разведывательные службы особое внимание уделяли действиям Анкары и координации её действий с Вашингтоном в условиях Берлинского и Карибского кризисов. Как по линии политической разведки – первого управления Комитета Государственной Безопасности (КДС), так и военной – Разведывательного управления Министерства Обороны – София получила подтверждение своих опасений по поводу предпринимаемых США усилий, направленных на достижение взаимодействия между вооруженными силами Греции и Турции в стратегически значимом Балканском регионе. В августе 1961 г. болгарская разведка получила информацию о том, что турецкие вооруженные силы собираются проводить военные учения в прилегающих к советской территории районах Турции и одновременно Афины и Анкара при активном участии Вашингтона разрабатывают тактику «эффективной обороны на случай нападения со стороны государств-членов Варшавского договора». Частью такого плана был перевод «армий двух стран полностью под начало общего командования НАТО, вместе со всеми воздушными коммуникациями»[172].
Болгария рассматривалась в Западном блоке как потенциальный участник вероятного конфликта, который нанесёт одним из первых удары по Греции и Турции. Такое предположение натовских военных, с одной стороны, давало основание болгарскому партийно-государственному руководству основания для того, чтобы подчеркивать важную роль Софии в Варшавском пакте со ссылкой на военные оценки НАТО, но, с другой, серьезно опасаться «превентивных» действий со стороны соседей и избегать откровенно жёстких действий в их отношении. Параллельно София пыталась получить информацию о характере реальных или желаемых ею разногласий как в целом в НАТО, так и между её отдельными членами – соседями Болгарии. В этой связи в болгарской разведывательной сводке в августе 1961 г. особо отмечалось, что «по американским сведениям, Инёню[173] был против какого бы то ни было вмешательства Турции по берлинскому вопросу, так как он не затрагивает напрямую безопасности Турции»[174]. Скоординированный характер действий государств Североатлантического альянса в ведении разведывательной работы против Варшавского пакта представлял в данном контексте особый интерес, так как данная деятельность затрагивала практически всех стран-участниц коммунистического блока. Полученная по каналам болгарской политической разведки в начале января 1961 г. информация о создании в июле 1960 г. координирующего центра разведок НАТО, содержала сведения о том, что особое внимание они уделяют местам базирования ракетного оружия и пусковых установок среднего радиуса действий, а также стратегическим базам в Центральной Европе и СССР, организации и состоянию артиллерии ОВД, способной использовать ядерные заряды, а также подводному флоту в Средиземноморском и Балтийском регионах[175].
Оценка американской разведкой оборонных возможностей балканских членов ОВД в начале 1961 г. делалась на основании данных за предыдущий 1960 г., что не в полной мере учитывало складывавшуюся в Варшавском блоке новую политическую ситуацию, прежде всего – обострение советско-албанских отношений. Поэтому, отмечая активизацию советско-албанского военно-технического сотрудничества в вопросах укрепления военно-морских баз в Албании, авторы разведывательного доклада пока не учитывали этот важный для балканского сектора оборонной политики ОВД фактор. Наиболее серьезные изменения, что было отмечено и аналитиками ЦРУ в их документе, происходили в болгарских вооруженных силах, где помимо реорганизации и создания новых войсковых частей различных родов войск шёл процесс перевооружения с упором на укрепление танковых частей и соединений, а также осуществлялись поставки из СССР подвижных зенитно-ракетных комплексов С-75 (по классификации НАТО SA-2 «Guideline»), что свидетельствовало о значимости для ОВД болгарских средств ПВО в секторе её оборонной ответственности в Балканском регионе[176].
Со своей стороны, наметившееся в конце 50-х – начале 60-х гг. сближение Тираны и Пекина советская сторона рассматривала как реальную угрозу советскому доминированию в международном комдвижении и потенциально опасный прецедент, способный негативно повлиять на позиции Кремля в восточноевропейских странах, способствуя появлению соответствующих настроений в руководстве местных компартий. Пытаясь выяснить степень албано-китайского сотрудничества и характер взаимоотношений партийно-государственного руководства НРА и КНР, советское посольство в Пекине активизировало контакты с дипломатическими представителями Албании в КНР. Свидетельством этому стала серия встреч албанских и советских дипломатов, на одной из которых – 27 июня 1960 г. – советский посол С. В. Червоненко проявил особый интерес к данной теме в беседе со своим коллегой – послом ΗΡΑ М. Прифти. Одновременно в центре внимания советских дипломатических представителей в Пекине были оборонные и экономические вопросы. Заключение 15 октября 1957 г. договора о военно-техническом сотрудничестве СССР с КНР рассматривалось в Пекине с точки зрения усиления оборонного потенциала страны и возможности получения доступа к ядерным технологиям[177]. Поэтому отказ Кремля 20 июня 1959 г. реализовывать соглашение из-за расширявшихся противоречий с китайской стороной по идейно-политическим вопросам, в том числе из-за провозглашаемых китайским руководством радикальных левацких установок, были восприняты последним исключительно остро[178]. В обстановке секретности Пекином было принято решение о скорейшей реализации «Проекта 596» (первые две цифры названия которого означали год, а третья – месяц начала самостоятельной работы над ядерным боеприпасом). Осведомленность советской стороны в вопросах военно-технического развития КНР, как стало ясно позже, оказалась недостаточной для того, чтобы делать выводы о стратегических перспективах в этой сфере. На состоявшейся 15 июня 1960 г. встрече послов Прифти и Червоненко последний высказал уверенность в том, что КНР не в состоянии создать ядерное оружие ранее 1962 г.[179] В конце января 1963 г. ЦРУ США получило информацию аналогичного содержания от некого «высокопоставленного советского чиновника» о том, что Пекин не обладает ядерным оружием и не сможет разработать его в ближайшем будущем, так как в противном случае, если бы КНР имела его, она бы «вела бы себя более ответственно»[180]. Однако такая оценка возможностей Пекина не разделялась в Вашингтоне, и летом 1963 г. американская сторона предложила советской сотрудничество с тем, чтобы добиться недопущения развития ядерной программы КНР, но Н. С. Хрущёв холодно отнёсся к этой американской инициативе[181]. 16 октября 1964 г. КНР провела первое ядерное испытание.
165
Посолството на HP България за Министерство на Външните работи. Входяща шифротелеграма № 2827. 9.5.1960 г. Л. 1// НАТО на Балканите. Подробнее о взаимоотношениях Турции и США, а также А. Мендереса с американскими администрациями в: Улунян Ар. А. Балканы: горячий мир холодной войны. Греция и Турция между Западом и Востоком. 1945-1960 гг. М., 2001.
166
Documents On International Affairs, 1960. Ed. by Gott R., Major J., Warner G. London, 1964. P. 419-422.
167
Uslu N. The Turkish-American relationship between 1947 and 2003: the history of a distinctive alliance. New York, 2003. P. 73.
168
Вътрешен информционен бюлетин на Второ Управление ДС. № 56. За проведените агентурно-оперативни мероприятия в управлението и получените от тях резултати на 19 ноември 1960 г. С. 1. —http://narodopis.narod.ru/ds60/DS601121bg.pdf?
169
Писмо от ген. Г. Цанков до А. Шелепин относно придобитите материали от мисията на САЩ в София. 1 януари 1961 г. – http://bgrod.by.ru/ds60/DS6101_bg.pdf
170
Информация от ген. Б. Думков относно новата структура на американското военно разузнаване. Декември 1960. – http://bgrod.by.ru/ds60/DS6012_bg.pdf
171
Писмо от ген. Г. Цанков до А. Шелепин.
172
Разузнавателни сведения от РУМО и ДС за действия на турската и гръцката армия срещу България. 12.8.1961 г. Л.62 // България във Варшавския Договор.
173
Мустафа Исмет Инёню (1884-1973) – турецкий военный и политический деятель, сподвижник Ататюрка, лидер Республиканской народной партии и премьер-министр Турции (20 ноября 1961 – 20 февраля 1965). После прихода к власти генерала Дж. Гюрселя сформировал по его поручению правительство, которое должно было вывести страну из общественно-политического и экономического кризиса.
174
Разузнавателни сведения от РУМО и ДС за действия на турската и гръцката армия.
175
Информация от Държавна сигурност относно решения на съвещание на Съвета на НАТО в Истанбул, 15.1.1961. Л. 1-2// България във Варшавския Договор.
176
USAREUR Intelligence Estimate – 1961 (U). Headquarters USAREUR, Office of the Deputy Chief of Staff, Intelligence. Jan 1961. P. 17, 18. – http://209.85.129.132/ search?q=cache:VQGfviPB7LgJ:se2.isn.ch/serviceengine/FileContent%3FserviceID%3D12%26fil eid%3D008AFB25-096B-B116-FE55-EAF59BD36108%261ng%3Den+USAREUR+Intelligence+ Estimate+%E2%80%93+1961 +(U)&cd= 1 &hl=en&ct=clnk
177
О советско-китайском сотрудничестве в области ядерных технологий см.: Negin Е., Smirnov Y. Did the USSR Share Atomic Secrets with China? – http://www.php.isn.ethz.ch/ collections/coll_china_wapa/negin_smirnov_engl.cfm?navinfo=16034; Shen Zhiua. Khrushchev, Mao and the Unrealized Sino-Soviet Military Cooperation – http://www.php.isn.ethz.ch/ collections/coll_china_wapa/Zhiua_engl.cfm?navinfo=16034#_ednref3.
178
Подробнее о советско-китайском военном сотрудничестве, а также роли и месте советско-китайского конфликта в развитии Варшавского пакта в конце 50-х – начале 60-х гг. см.: Симонов С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы: темпы экономического роста, структура, организация производства и управление. М., 1996; Kramer М. The Warsaw Pact and the Sino-Soviet Split (1955-1964). Paper for an International Conference «The Cold War in Asia». Jan. 1996, Hong Kong; Lilthi L. The People’s Republic of China and the Warsaw Pact Organization, 1955-63// Cold War History. 2007. V. 7. №. 4. Подробнее о военно-промышленном комплексе и его связях с зарубежными государствами: Быстрова И. Военно-промышленный комплекс СССР на международной арене//Отечествен-ная история. 2006. № 2; она же. Советский военно-промышленный комплекс. Проблемы становления и развития (1930-1980-е годы). Москва, 2007.
179
Memorandum of Conversation between Albanian Ambassador to the PRC Mihal Prifti and Soviet Ambassador to the PRC Stepan V. Chervonenko, 27 June 1960//Cold War International History Project. Bulletin. Issue 16. Fall 2007/Winter 2008. Inside China’s Cold War. P. 187.
180
В рассекреченном ЦРУ документе, к сожалению, удалены не только имя чиновника, с которым беседовал, судя по всему, сотрудник этой организации, но также место и время этой беседы. Views of a Soviet Official on Future Chinese Nuclear Capability and Current Bellicose Attitude. Telegram. Information report. 31.1.1963. – http://www.foia.cia. gov/browse_docs.asp?doc_no=0000384512. Более того, «источник», как называется в тексте телеграммы собеседник представителя американской разведки, высказал сомнение в том, что советско-китайские разногласия столь серьезны, что могут привести к разрыву между Пекином и Москвой. Остаётся неясным: был ли данный советский чиновник вообще в курсе происходящего или он занимался сознательной дезинформацией.
181
Подробнее об этом: Ltithi L. The Sino-Soviet Split: Cold War in the Communist World. New York, 2008. P. 246. Л. Люти ссылается на утечку, организованную Вашингтоном в газете The New York Times (2.10.1964).