Идеальный брак

Это самое неприятное из всего, что может быть связано с любовницей, подумал он, подходя к дому на Грос-венор-сквер, который достался ему в наследство вместе с титулом больше года назад. Он терпеть не мог возвращаться домой в помятом вечернем платье, чувствуя себя сонным и усталым. Густой запах духов Дженни, которым пропиталась его одежда и кожа, дразнил нос.

Он уже предвкушал горячую ванну с пеной и прогулку верхом по парку. Но нет, на прогулку по парку уже не остается времени. Ведь ему надо еще идти в боксерский клуб Джексона. Возможно, сегодня ему удастся найти достойного противника и зарядиться энергией.

Войдя в дом, граф подал дворецкому шляпу с тростью и распорядился, чтобы наверх незамедлительно доставили горячую воду. Но не успел он дойти до лестницы, как его окликнули.

– Лорд, в Желтой гостиной вас ждет дама. Она хочет поговорить с вами, – сказал дворецкий натянутым, неодобрительным тоном.

Граф нахмурился.

– Ты разве не сказал ей, что меня нет дома? – осведомился он.

Дворецкий поклонился.

– Она выразила желание дождаться вас, милорд. Сказала, что она ваша кузина, мисс Абигайль Гардинер.

Морщины на лбу лорда Северна так и не разгладились. Вполне возможно. В течение двух месяцев, проведенных в Лондоне после годичного траура по старому графу, троюродному брату отца, которого он даже не знал, у него появилось множество новых родственников. Почти все они были бедны и имели к нему какие-то просьбы. Иметь с ними дело оказалось еще одной неприятностью, связанной с его новым положением, которой он не ожидал.

Он колебался. Может быть, стоит просто попросить Уотсона выгнать ее? Нет. Она наверняка снова придет с протянутой рукой на следующей неделе. Он должен сам с ней поговорить, дать ей понять, что поможет ей только в том случае, если их родство не позволяет ей надеяться на пожизненное содержание. Граф вздохнул.

– Если она решила меня подождать, – сказал он, – то пусть ждет. Я поговорю с ней после того, как приму ванну, Уотсон.

С этими словами он повернулся и взлетел вверх по лестнице. Он все еще чувствовал себя неуютно после позавчерашнего письма матери и вчерашнего вечера в компании Джералда. И он устал после ночи в объятиях Дженни. Если мисс Абигайль Гардинер разумная женщина, то она покинет его дом и не рискнет встретиться с графом, когда он в таком скверном настроении.

Он задумался. Гардинер. Были ли у него родственники с такой фамилией? Если и были, то он с ними никогда не встречался. Но, скорее всего у дамы есть с собой изображение фамильного древа, к которому она будет апеллировать, пытаясь вымолить у него денег.

Прошел почти час, прежде чем он спустился вниз, кивнув лакею, чтобы тот отворил двери Желтой гостиной. Если бы все обязанности, которые несет с собой титул графа, можно было бы утопить в океане, мрачно подумал Майлз, то он приплыл бы на самое глубокое место и, прежде чем выбросить за борт, привязал бы к ним тяжелый кусок гранита.

С первого взгляда он понял, что Абигайль Гардинер была моложе, чем он думал. С ее именем у него ассоциировалась тощая старая дева средних лет с длинным носом. Этой женщине было не больше двадцати пяти лет. На ней было приличное, но очень простое коричневое платье. Было видно, что оно уже не новое, и уж, конечно, оно было сшито не руками модной портнихи.

Это была очень простая, молодая на вид леди с прямыми каштановыми волосами под чепчиком того же цвета и совершенно обычными незапоминающимися чертами лица. С ней не было ни горничной, ни компаньонки.

Она тихо стояла посреди комнаты со сложенными на животе руками. Графу стало интересно, простояла ли она так все время, пока его не было, или все же присела на один из стульев.

Она выглядит замечательно, подумал Майлз – и эта мысль впервые за последние сутки развеселила его, – совсем как та идеальная женщина, которую он описывал Джералду. Хотя во плоти его идеал был не столь привлекательным.

Он заложил руку за спину и поднес к лицу монокль. Граф смерил женщину таким взглядом, который выработал в последние два месяца, считая его наиболее подходящим для разговора с иждивенцами и нахлебниками.

Она сделала реверанс, но не стала в отличие от многих ее предшественниц подпрыгивать на месте, как поплавок.

– Мисс Гардинер, – обратился он к ней, – чем могу служить?

– Ты должна одеться очень просто, – сказала Лора Сеймур, – не совсем убого, но и не слишком хорошо, Эбби.

Абигайль Гардинер усмехнулась:

– Это нетрудно. Единственное платье, которое у меня есть из тех, что ты называешь красивыми, уже лет десять как вышло из моды.

– Замечательно, – порадовалась ее подруга. – И помни, Эбби, о том, что мы решили вчера вечером. Ты должна вести себя скромно, правда должна. Я не преувеличиваю. Если ты будешь слишком настырной, он разозлится.

Абигайль поморщилась.

– Значит, сделать подпрыгивающий реверанс, смотреть на носки его ботинок и не говорить, пока ко мне не обратятся? Неужели я должна так вести себя, Лора? Почему я не могу просто быть собой?

– Один реверанс, – уступила Лора, – и думаю, что можно смотреть ему в глаза. Только не надо пристально вглядываться в его лицо, чтобы он первым отвел взгляд.

– Как я сделала с мистером Гиллом позавчера, – напомнила Абигайль, и обе девушки разразились звонким смехом.

– Какое у него было лицо, Эбби, когда ты заговорила с ним так, как привыкла в классе! – Лора зажала нос рукой, пытаясь сдержать смех.

– Сэр! – Абигайль выпятила грудь, подбоченилась и холодно взглянула на воображаемого мистера Гилла, застывшего на другом конце ее маленькой спальни на втором этаже в городском доме этого джентльмена. – Ваше поведение совершенно недопустимо. – Она втянула щеки, чтобы не расхохотаться и не испортить представление. Примерно такая же сцена разыгралась два дня назад в классе, куда она зашла, чтобы спасти от приставаний хозяина свою подругу. Тогда детей там не было.

– Если я еще раз увижу, как вы щипаете мисс Сеймур пониже спины… – продолжила Лора, но, пытаясь скопировать стальные нотки в голосе подруги, повалилась на кровать и стала кататься по ней, не в силах удержать смех.

Абигайль подошла к ней. Обе разразились таким смехом, что у них по щекам потекли слезы. Абигайль глубоко вдохнула и выпрямилась.

– …я вас отш…

Они обе снова зашлись смехом.

– …я вас отшлепаю, сэр. – Абигайль схватилась за живот. – У меня все болит, – взвыла она. – Я и не знала, что способна сказать такое, пока слова сами не сорвались у меня с губ. Можешь себе представить, как было бы здорово отшлепать мистера Гилла?

От смеха Лора не могла говорить. Абигайль снова распрямилась.

– Это не смешно, – наконец успокоившись, проговорила она. – Правда, не смешно, Лора. Меня уволили без характеристики и с предупреждением всего за неделю под предлогом того, что я якобы строила глазки Хэмфри. Хэмфри! Я бы скорее стала кокетничать с крокодилом или рыбиной, чем с Хэмфри Гиллом. Не могу сказать, что я совсем не расстроилась и была готова отказаться от места компаньонки миссис Гилл. Раздражительные, вечно подавленные женщины всегда вызывают во мне жалость, особенно когда известно, что они вовсю стараются изобразить из себя знать. Но, как бы то ни было, остаться без работы и без рекомендаций не очень приятно.

Лора встала с кровати и расправила платье. Она остановила на подруге виноватый взгляд темно-карих глаз.

– И все это по моей вине, – сказала она. – Мне так жаль, Эбби. Но когда я просила тебя быть настороже, как только мистер Гилл выйдет на охоту, я не думала, что это закончится твоим увольнением. Я обязательно пойду к миссис Гилл и расскажу ей правду, если ты мне позволишь.

Абигайль прижала руку к ее губам:

– Ни за что. Тогда мы обе окажемся на улице. Ты ничем мне не поможешь, это ясно. Единственное, о чем я беспокоюсь, так это о том, что ты останешься одна, совсем беззащитной. Тебе придется весь день не отходить от детей, Лора, чтобы их похотливый папочка не мог застать тебя одну. И ты должна уметь постоять за себя.