Меч Белогора

Судорожно пытаюсь вывернуться, найти меньшее из зол, как-то смягчить страшную правду.

Оля настороженно следит за моими глазами.

Не очень уверенно начинаю формулировать мысль

- Оленька, ты только не волнуйся, пожалуйста. Дело в том, что с Дмитрием Петровичем случилось несчастье.

Любимова побледнела

- Говорите же! Что с ним?

Все мои попытки придумать обтекаемый ответ рушатся.

- Дима погиб в воскресенье… Как это произошло, я пока не знаю. И никто не знает. Я думал, что ты могла что-то видеть…

В комнате наступила тишина. Грудь Оли тяжело вздымалась, она часто моргала и кусала губы, пытаясь не расплакаться.

Это у неё, конечно же, не получилось…

Мои неуклюжие попытки успокоить девушку ни к чему не привели. Ей надо было выплакаться.

Любимова рыдала долго и безутешно, как маленькая девочка, в первый раз потерявшаяся в гигантским муравейнике большого города.

Глядя на неё, мне тоже захотелось поддаться соблазну расслабиться, снять на какое-то время защитный кокон, в котором я прятался, сопротивляясь давящей на сердце, боли.

Опасное искушение… Я должен удержать злость и напряжение в сердце, чтобы контролировать себя, чтобы разобраться в случившемся, отомстить за Димку, защитить близких мне людей и ни в коем случае не отдать проклятому фантому этот удивительный артефакт – меч Белогора. После того, что произошло, это было бы предательством по отношению к Халину, да и просто трусостью.

А сейчас надо решить, что делать с Олей. В больницу её везти или вызывать скорую помощь, вроде, не нужно. Нет явной необходимости. С другой стороны, бросать её, оставлять одну в таком состоянии, тоже никак нельзя. Не по-человечески. Девушка слишком слаба, испытала сильное психологическое потрясение, да и неизвестно ещё, как аукнется гипноз фантома…Кстати, что там с её мамой?

- Оля, а где твоя мама?

Сквозь всхлипывания слышу

- У-у-е-х-а-л-а. К брату, в Липецкую область. Ы-ы-ы…

- А когда вернётся?

- М-м-о-ж-е-т, в суб-боту или в-в воскресенье… Точно не знаю. Там, вде-де-ревне, нет те-лефона.

- А за тобой тут может кто приглядеть? Подруга? Соседи?

- Н-н-ет у меня сейчас… б-б-лизких подруг. А соседи что? У всех свои проблемы. Я… боюсь… оставаться тут одной. Сергей Николаевич, заберите меня, пожалуйста, куда-нибудь. Пока мама не приедет.

Вот те раз! Куда ж я её заберу? В свою холостяцкую квартиру? Мне только пересудов соседей не хватало! Да и если на работе кто узнает? Потом не отмоешься. Что же делать?

Одну оставлять Любимову в таком состоянии явно не следует, везти её в больницу незачем, подходящих близких и надёжных для такого дела знакомых у меня нет. Что же остаётся? Только к себе? Вот чёрт!

Пытаюсь объяснить двусмысленность ситуации перепуганной Оле – что я, холостой мужчина, не могу вот так вот запросто привезти к себе в дом жить взрослую девушку. Да ещё подчинённую по работе. Окружающие нас обыватели, соседи и сотрудники, не так поймут. Это может сильно подмочить мою, относительно «сухую» до сих пор, репутацию.

Но Любимовой мои доводы кажутся неубедительными. Халин же этого не испугался, а он был старше меня. И ей всё равно куда уехать.

Думаю, ей явно хочется под мужскую защиту после пережитого. То есть, под мою. А может, ей так понравилась моя яичница-глазунья на пару?

Беру с Оли обещание строго соблюдать конспирацию и правила поведения, пока она будет находиться в моей квартире и, скрепя сердце, соглашаюсь. А куда деваться? Будем ждать приезда её мамы.

Вызываю по телефону такси. Собираю Оле, по её указаниям, что-то из одежды и женскихмелочей в сумку. Забираю у девушки ключи от дома и от двери на улицу.

Когда прибывшее такси начало сигналить за забором, я подхватил Любимову на руки, вынес на улицу и посадил в машину. Потом вернулся за сумкой, запер пустой дом Олиными ключами, и мы поехали на мою холостяцкую квартиру.

По дороге Оля дремала, а я размышлял, сколько соседей окажется свидетелями того, как считающийся раньше вполне приличным мужчина, средь бела дня вносит на руках в свою квартиру неизвестную юную девушку. Вот будет повод для сплетен! Пронесёт или нет?

Мельком я вспомнил, что когда нёс Олю на руках до такси, заметил в окне соседнего флигеля, обалдевшее лицо соседки, той самой, у которой я вначале и расспрашивал про жильцов интересующего меня дома. Хорошо ещё, что она не начала орать на всю улицу: «Рятуйте люди! Насильники совсем оборзели! Девушку средь бела дня воруют прямо из дому!».

Да и не успел я кровь от пореза стеклом вытереть в комнатах, как собирался. Ладно, поздно уже об этом думать. Придётся почаще названивать Оле домой, вылавливать момент, когда приедет её мама. Тьфу! Записку надо было оставить!

С этими мыслями я подъехал на такси к своей пятиэтажной «хрущёвке». Быстро расплатился с водителем, вытащил из машины и взвалил на себя Олю, прихватил сумку и галопом понёсся на третий этаж. Кажется, никто нас не видел…

В квартире уложил Олю на свою кровать и ещё раз заставил прослушать инструктаж по правилам поведения и конспирации.

Вроде, всё поняла. Сделал ей чаю с лимончиком и заставил выпить валерьянки.

Надеюсь, скоро девушка будет в порядке. Пока пусть отдыхает.

А мне надо серьёзно подумать, что делать дальше.

Глава 11

На работу я вернулся к двум часам, успел прочитать и подписать в печать несколько статей, обсудить план мероприятий по похоронам Халина, разругаться с плотником из-за заломленной им стоимости ремонта входной двери в редакцию, выбитой прошедшей ночью.

Когда все неотложные вопросы были решены, я поднял трубку и позвонил Маршавину. Ответил доброжелательный женский голос

- Кабинет профессора Маршавина.

Профессора? Вот те раз! Я думал, что он просто белый маг…

- Здравствуйте! Могу я записаться на приём? На сегодня. Мне очень нужно.

- У нас идет запись на конец следующей недели, но, подождите, я проверю, может, найдётся свободное окно…

В трубке слышу шорох перелистываемых страниц и приглушённые переговоры. Через несколько секунд обладательница приятного голоса сообщает

- К сожалению, на сегодня всё время Игоря Леонидовича расписано. Но, если у вас какие-то чрезвычайные обстоятельства, то профессор может ненадолго задержаться после работы, чтобы принять вас. Девятнадцать тридцать устроит?

- Адрес, - хрипло ору в микрофон, - куда приезжать?

- Здание бывшего ВИОГЕМа на Богданке. То, которое слева, если из города ехать к аэропорту. Внизу, в холле, вывеска с указанием расположения офисов. Так вас ждать?

- Конечно! Обязательно! – удовлетворённо бурчу в трубку и, уже после сигналов отбоя, спохватываюсь и кричу вдогонку, - спасибо!

Это уже больше для себя на будущее, чтобы не забывать вовремя благодарить людей за человеческое и внимательное к себе отношение. Могли ведь сегодня меня и послать подальше или записать на конец следующей недели, а вот, поди ж ты, отнеслись с сочувствием и пониманием. Почаще бы все люди так поступали…

Ну что же, теперь, сказав «А», надо готовиться сказать «Б». О чём я буду говорить с Маршавиным, чтобы не выглядеть с первых же слов полным идиотом. Может, я поторопился, назначив встречу на сегодня? Может, следовало подготовиться к ней получше и хорошенько подумать над тем, что, собственно, я надеюсь узнать у «белого мага». В какой форме можно рассказать ему о происшедших событиях и как вести беседу? О чём можно сказать прямо, а что преподнести сначала туманными намёками, посмотреть на реакцию профессора и уж потом решить, насколько с ним можно быть откровенным.

Или понадеяться на экспромт, решить всё по обстоятельствам, на месте?

А-а, теперь, пожалуй, это будет лучшим вариантом! Вот только надо будет домой заскочить после работы, покормить Олю и предупредить её, чтобы дверь никому не открывала. Если сможет, то пусть лучше пораньше спать ляжет. Ей будет полезно отоспаться.