Страница 8 из 82
— Вот я тебе сейчас объясню, например, почему Фарс незаконно приобрел запчасти на трактор. А потому что и этот трактор не состоит на учете в технической инспекции. Хозяин его собрал из металлолома, а у нас, между прочим, во всем районе техника таким образом собрана. Потому что купить новоё, так это никто не потянет. Никто. И Фарс тоже. Вот хозяин собранного трактора и сдал нам его в аренду. А ваши убрали все затраты на этот трактор. Вы, может, и правы. Но новый трактор трелевочный купить, это как ты понимаешь? Это миллиона два, два с половиной сейчас стоит. Ну, и что ты скажешь, реально это?
Савва посмотрел на неё с торжеством. Судя по всему, он ожидал, что Лив сейчас, услышав цены на новый трелевочный трактор, упадет в обморок. По крайней мере, вскрикнет от удивления. Девушка удивляться не стала. Она тихо, но четко произнёсла:
— Не. Говори. Мне. Больше. О тракторах. Сегодня. И о другой какой-либо технике не говори... Иначе я завою....
И тут, прямо с унисон с её фразой, пошел дождь. Он хлынул сразу и навзничь, словно с неба опрокинули ведро без дна. В смысле, что вода вываливалась с неба сплошным потоком, и конца края окончанию процесса не было видно.
— Ё- моё, — только и произнёс Савва, подскочив к окну.
— Почему? — не поняла Лив. — Почему «ё-моё»?
—Это плохо. Они не доедут. Ты же знаешь эту дорогу. По ней и при прекрасной погоде осенью и весной не проедешь, что уж говорить о том, как её сейчас развезёт.
— Это значит...
— Это значит, что тебе придётся ещё на день задержаться, — твёрдо сказал Савва. — Как минимум. Пока дождь не кончится, а он точно до вечера зарядил, и дорога не подсохнет, ни к нам, ни от нас никак проехать не получиться.
Лив ещё не до конца поняла, что случилось:
— А если пешком?
Савва посмотрел на неё, как на безумную.
— Сто километров? Под проливным ливнем? В лесу? Там, между прочим, волки. Или юххи.
Последнюю фразу он провыл, подражая волкам: «ю-ю-х-и-и».
— Где? — оторопела Лив.
— В Караганде, — Савва почему-то разозлился. — Где могут быть волки? В лесу, конечно. А юххи — так они вообще везде могут быть.
— Но как же, как же.., — Лив растерялась. — Ты же сказал, что он приедет сегодня утром, ты же обещал... Вот только что говорил и обещал.
— Я обещал до того, как пошел ливень. И, знаешь...
Савва вдруг резко развернулся и выпалил неожиданно для Лив:
— Мне совсем не нравится бегать тут вокруг тебя. Но я же терплю! Так что не капризничай. Лучше помой посуду.
И ушел, сердито хлопнув дверью. Лив показалось на секунду, что из приоткрывшейся щели в комнату ворвались клубы влажного тумана. Хотя, по всем законам физики, это совершенно неправильно. Пар должен вырываться из теплой избы в продрогшую зябь лесной поляны, а не наоборот.
Всё здесь было странным. И каким-то... Неправильным.
Глава 3. След минотавра
Дождь шел все утро. И весь день. И перевалил на вечер. Савва, накинув длинный плотный дождевик с большим капюшоном, несколько раз отправлялся искать Алексеича в окрестном лесу. Хотя Лив уже понимала, что он это делает только для вида, чтобы её успокоить, а сам ни в какого пропавшего водителя совершенно не верит. Просто заходит за ту сосну, которую Лив не может видеть из окна, с другой стороны возвращается в избушку-управление и занимается своими делами. Затем опять надевает дождевик и появляется на пороге учительского дома весь мокрый и несчастный, докладывая, что Алексеич ему ни в каком виде нигде не встретился.
Странно, но к вечеру Лив охватила апатия. Ей казалось уже, что никакого Алексеича не существует, не существует города, её друзей, ничего нет за границей этого маленького пустынного посёлка, в котором она и живет всю свою жизнь. Словно Оливия Матвеева уже давным-давно знает и понимает всех этих людей, которые приедут сюда, как только свежий снег превратится в фирн — плотно слежавшийся, зернистый, и накатается зимник. Чтобы с огромными электрическими пилами выходить на деляну и под оглушающий визг инструмента валить в нетронутые пушистые сугробы огромные сосны и чувствовать себя хоть в это момент хозяевами древней силы, связанной корнями с сердцем земли. Что-то с этим холодным, мокрым воздухом проникало в легкие Лив, и разносилось шипящими пузырьками с кровью по всему организму, настолько, что она начинала ощущать это место как «своё». Словно она разделилась пополам, и одна её половина — со своей памятью, знаниями, ощущениями, голосами никогда не знакомых ей людей — ни разу не покидала этот таёжный тупик, наполненный чуждой, пугающей силой и непонятной ей страстью.
Так казалось Лив в перерывах между смущёнными приходами изрядно вымокшего Саввы, Он выглядел виновато и несколько неестественно («Точно с таким же выражением он говорил о привидении, посетившем меня ночью», — вдруг подумала Лив), рассказывал о своих поисках, словно успокаивал ребёнка. Её уже тошнило от этого его тона, и иногда хотелось даже, чтобы Савва опять жалобно начал расписывать несчастное житиё-бытиё обременённой налогами лесопилки.
Но он топтался на пороге, оставлял грязные лужи от больших — выше колена — рыбацких сапог, и быстро уходил опять, словно боялся, что она вот-вот начнёт его о чем-нибудь спрашивать или просить. «Словно страж, который не по своей воле не выпускает меня из заколдованного круга», — вдруг подумалось Лив, и она одернула себя: к чему бы ему это было делать? Тем не менее, раздражение нарастало, убивая редкие проблески симпатии. Савва совсем не так прост, как кажется. Что-то в его поведении такое... Словно во всём, что он делал, скрывался смысл, просто тщательно замаскированный внешней тюфяковостью и обманчивой сермяжной простотой.
«И что-то же дурманит меня, сводит с ума, иначе, откуда эти воспоминания об огромных, падающих на снег деревьях, и о будоражащей кровь связи корней, оплетающих сердце земли?», — опять думала Оливия. И этот разговор в ней продолжался, как бесконечная гифка, дойдя до конца, возвращался к началу, и так всё по новой. Действительно, начинало казаться, что поднимается температура, и она просто бредит, всё это мерещится, потому что ситуация была дикая и нелепая.
Чтобы немного разгрузить голову, Лив решила осмотреться. Хотя бы подняться на второй этаж, хотя она почему-то жутко и боялась, и стеснялась заходить в спальню отсутствующей хозяйки дома. Словно это была потаённая комната из замка Синей Бороды.
Что Оливия ожидала увидеть тут? Может, тайное убежище привидений, которые, едва касаясь прозрачными ногами пола, мрачно слоняются в маленькой спальне из угла в угол, недовольные тем, что из-за присутствия Лив вынуждены прятаться наверху? Или толпу кровавых мрачных мёртвых лесорубов, гуртом теснящихся на небольшой, учительской кровати, стараясь не навредить сами себе огромными, проржавевшими топорами, с лезвий которых сочится густая, уже почти свернувшаяся кровь? Оливия, доверявшая только цифрам и точным расчетам, и думать не могла, что в голове у неё когда-нибудь могут воскреснуть страшилки из далёкого детства. И разыгравшаяся вдруг фантазия испугала её не меньше, чем предполагаемые ужасы. Монстры из детских снов, оказывается, не пали мёртвыми на поле боя под названием «реальная жизнь», а просто притаились, замечательно спрятались, чтобы выскочить в подходящий момент с диким криком «бу—у—э!».
Холодящее кровь любопытство сменилось разочарованием. Большая кровать тщательно, как в гостинице, застеленная светлым покрывалом с рюшами, недорогое трюмо в углу, чистенький, но бедненький плательный шкаф. На окне — нежная занавеска.
Всё ещё с придыханием Лив подошла к шкафу. Это была последняя тревога (или надежда на пусть ужасную, но всё же сказку?), что уж в его-то дебрях непременно должны быть или наряды для привидений, или, на худой конец, выход в какой-то другой мир. Да, конечно, Лив смотрела «Хроники Нарнии». В детстве. Она, секунду помешкав, решительно распахнула створки шкафа, но и там её поджидало успокоение-разочарование. Несколько летних платьев свободно болтались в небольшой коробке шкафа. И внизу притулилась пара—тройка обувных коробок, видимо с босоножками, которые явно ещё несколько месяцев не пригодятся уехавшей в зиму учительнице. Судя по всему, весь свой немногочисленный осенне-зимний гардероб она забрала с собой.