Страница 4 из 13
Ввалившийся без стука северный варвар самым бесцеремонным образом оборвал ностальгические воспоминания Гржимека:
– Карл, ты жрать с нами пойдёшь или еду в номер закажешь? Я бы посоветовал поесть в общем зале, а то слуги имеют скверную привычку плевать и сморкаться в тарелки.
От перспективы получить жареное мясо под соусом из чужих соплей Гржимека передёрнуло, и он торопливо поднялся:
– Бегу.
– А вот бегать не нужно, – норваец поднял указательный палец и покачал им из стороны в сторону. – Полковникам бегать вообще не рекомендуется, хоть в мирное, хоть в военное время.
– Это почему же?
– Потом объясню, – отмахнулся рикс. – Пойдём, а то без нас всё сожрут.
Из всех новых друзей, ставшими таковыми по приказу Его Величества Джеронимо Первого, Карл ближе всего сошёлся с северным варваром. Тот привлекал бывшего пограничника весёлой бесцеремонностью, любовью к грубым шуткам, разумной наглостью, контролируемой яростью и прочими качествами, всё меньше и меньше встречающимися в дворянской среде. Природная естественность поведения, к сожалению, постепенно сменяется обезьяньими ужимками, вычурностью, напыщенностью и жеманностью.
А ещё норваец заслужил славу непревзойдённого кулачного бойца – на свадебном пиру по случаю женитьбы виконта Оклендхайма буйный рикс в одиночку расшвырял охрану имперского посланника и единственным ударом умудрился сломать тому челюсть, выбить четыре зуба, сотрясти мозговую железу и зашвырнуть бедолагу в камин. Ещё повезло, что по тёплой погоде там не было огня.
Правда, Гржимек оставался в неведении относительно магических талантов своего нового друга, но подозревал, что они значительно превышают его собственные. И вообще Карл до сих пор недоумевал, почему Его Величество выбрал для обучения в империи именно его, хорошего мечника, но никудышного мага.
– Ты как хочешь, а я пошёл, – норвайцу надоело ждать задумавшегося полковника. – Будешь потом голые мослы грызть.
По пути из Лютеции в Лунгдум Гржимек успел убедиться в отменном аппетите северного варвара, способного позавтракать за троих, пообедать за четверых, поужинать за пятерых, и всё равно укладывающегося спать с чувством лёгкого голода. Так что и в самом деле стоит поспешить.
В общем зале их ждал спустившийся первым риттер фон Тетюш, пытавшийся заказать у мэтра Гарпагона неведомые блюда со странными названиями – борщ, окрошка, ботвинья, селянка сборная, расстегаи, кулебяки и кабачковая икра.
Толстяк с виноватым видом оправдывался:
– Простите, ваша милость, но для икры не сезон. Вот ежели бы весна была, так тех бы кабачков возами возили. Нынче же он давно отнерестился, и пока нагуляет… Не сезон, ваша милость.
– А остальное? – смилостивился риттер. – Остальное есть?
– Тоже нету. Борщи об эту пору далеко в степях жируют, ботвинья уже в тёплые края улетела, кулебяку хомяк поел, а окрошек в наших местах отродясь не пробовали. Нешто в Груманте так голодают, ваша милость, что этакую гадость за еду почитают? Я, конечно, могу послать мальца на пруд, но готовить отказываюсь! Они же противные, зелёные, пупырчатые… и бородавки от них случаются. Посылать мальца?
Удивлённый риттер покачал головой:
– Сообрази чего-нибудь на своё разумение.
Вова плюхнулся на заскрипевшую под ним скамейку и рявкнул:
– Мяса, вина, пива! Много!
– Будет исполнено, ваша милость, – мэтр Гарпагон поклонился норвайцу и вопросительно посмотрел на Карла. – Вам того же самого?
– Разумеется, – кивнул Гржимек. – Только пива и вина втрое меньше.
– Мигом принесу, – расплылся в улыбке трактирщик. – От себя бы рекомендовал капустно-свекольный супчик на бульоне из мозговой косточки, приправленный обжаренным луком, кореньями и толчёным салом с чесноком. Подаётся с открытым рыбным пирогом. Ещё сегодня неплохо получились холодная уха из речной панцирной акулы с колотым льдом и холодный салат с ветчиной и яйцами, залитый перебродившим настоем хлебных корочек.
– Окрошка? – оживился фон Тетюш.
– Нет, ваша милость, окрошки на болоте квакают, а у нас холодный салат.
– Ладно, пусть будет салат, – согласился риттер. – Тогда тащи всё перечисленное, и к нему две бутылки крепкой сливовицы. Есть такая?
– Как же не быть? Такая крепкая, что аж горит. А ещё имеется алхимическая вытяжка из ячменной бражки. Господа студенты весьма хвалят.
– Терпеть не могу виски, – поморщился норваец. – И хватит болтать, а то я сейчас с голодухи буянить начну. Сливовицы мне тоже захвати.
Незаметно появившийся виконт Оклендхайм поинтересовался:
– Собрались отмечать прибытие в Лунгдум?
– Обязательно нужно отметить, – подтвердил Вова. – Ты с нами?
– Нет, мы сейчас по мастерским и модным лавкам прошвырнёмся и перекусим где-нибудь в городе.
– Вот она, печальная участь женатого человека, – лицемерно посочувствовал норваец. – Попутного ветра тебе в спину!
Как и всякий нормальный мужчина, Иван терпеть не мог хождение по магазинам в женском обществе, а слово «шопинг» вообще ненавидел. Хотя в мужской компании мог часами бродить по супермаркету, следуя священному ритуалу выбора выпивки и закуски. Это когда с чувством и толком обсуждаются достоинства и недостатки каждой бутылки, рассчитывается необходимый литраж, делаются попытки предсказать объём антипохмельного запаса… Не сравнить с дамскими покупками!
И если бы только покупки. Подавляющее количество времени уходило на выбор тканей, рассуждение о форме и фасоне пуговиц, подбор фактуры понравившейся расцветки под цвет волос и глаз… И так до бесконечности.
Наконец терпение у Ивана лопнуло:
– Ира, солнце моё, я подожду тебя на противоположной стороне улицы. Ты ведь здесь надолго?
Леди Ирэна, не отрывая взгляда от раскроечного стола, торопливо кивнула:
– Да-да, конечно… я быстро, часа через полтора закончу.
Коротко чертыхнувшись, виконт Оклендхайм бросил полугрош присматривавшему за конём мальчишке и запрыгнул в седло. Человеку благородного происхождения не пристало ходить пешком, даже если требуется пересечь улицу поперёк, и оставить коня здесь значит стать объектом для пренебрежительных взглядов со стороны заполнивших улицу всадников. В принципе наплевать на взгляды, но не хотелось бы устраивать поединки в первый день своего появления в Лунгдуме.
Увы, но благие намерения так и остались намерениями – какой-то проезжающий мимо дворянин остановился и громко поинтересовался, не жителя ли Груманта он перед собой видит. Вопрос был задан с такой мерзкой улыбкой, что все мысли о миролюбии улетучились сами собой.
– Какое ваше собачье дело, сэр, откуда я приехал?
– Шевалье ле Блан де ла Кошон к вашим услугам, сэр! – проявил учтивость имперский дворянин. – И меня интересует всего одна вещь!
– Какая?
– Почему ваша лошадь похожа на осла, сэр?
– Это конь, а не лошадь, – фыркнул Иван. – И он нисколько не похож на вас. Может быть, со стороны задницы и есть что-то общее, но с морды он и симпатичнее, и выглядит умнее.
– Вы хотите меня оскорбить, сэр?
– Оскорбить? – задумался виконт. – Это вряд ли. Назвать вас лошадиной задницей не оскорбление, а комплимент.
– Вы меня обидели! – шевалье схватился за рукоять меча. – Вызываю вас на поединок, и если вы благородный человек, то непременно согласитесь дать мне удовлетворение.
Оклендхайм-младший усилием воли подавил желание влепить наглецу пулю в лоб. Экономия, чёрт бы её побрал. К принесённому из другого мира пистолету осталось всего три полных магазина, и тратить патроны на каждого забияку попросту жалко. Сколько их таких ещё найдётся?
– И что вы предлагаете, шевалье?
– Предлагаю пойти вон в тот трактир…
– Я как раз собирался там пообедать.
– Обедать будет победитель! – де ла Кошон бросил многозначительный взгляд на тугой кошелёк на поясе виконта. – За счёт побеждённого!
– Харя не треснет, сэр?
Губы шевалье искривились в презрительной улыбке, и на мгновение из-под маски напыщенного болвана выглянуло лицо умного, опасного и готового убивать хищника: