Страница 5 из 14
Денис хотел узнать Алькин адрес…
Денис почти не обращал на девчонок внимания. Не вообще на девчонок, этого Маша не знала, а на них, на Кириных подруг.
Маша хорошо помнила, как, каждый раз отправляясь к подруге, мечтала встретить Дениса. С восьмого класса мечтала.
И была счастлива, когда ей удавалось перекинуться с ним парой слов.
Они дружили втроем, Маша, Кира и Аля.
Сначала никто не обращал внимания, когда Аля начала просить Дениса помочь ей с уроками. То есть Кира и Маша это заметили и даже правильно все поняли – у Али в то время уже были репетиторы и помощь студента Дениса, на самом деле, ей не требовалась.
Поначалу выглядело это все ужасно глупо, а в результате глупенькими оказались Маша и Кира – подруга Аля прочно и уверенно заняла место рядом с братом Киры.
Правда, недели за две до того ужасного ДТП Денис и Аля вконец рассорились. «Хоть бы он послал ее куда подальше», – мечтала Кира. Она в то время Алю терпеть не могла и постоянно к ней цеплялась. Ревновала. И Маша ревновала, хотя уже любила Павла.
Аля вышла замуж через месяц после ареста Дениса и даже на суд не пришла. Кира с ней вообще с тех пор не виделась и не разговаривала, а Маша как-то позвонила подруге просто так, поболтать, тогда и узнала, что Аля уже замужем.
– Ты знаешь, – объяснила она, – мы не устраивали свадьбу. Расписались и поехали отдыхать. Ты не обиделась?
Подруга всегда переживала, как бы кто-нибудь на нее не обиделся.
– Не обиделась, – сказала Маша, хотя обомлела от услышанного. Она считала Алю близкой подругой.
Про Дениса Аля тогда не спросила. Впрочем, Маша ничего и не смогла бы ей рассказать, Кира ей совсем не звонила, а когда Маша звонила сама, Кира быстренько сворачивала разговор.
С тех пор они разговаривали с Алей трижды в год: на Машин день рождения, на Алин и на Новый год.
На свою свадьбу Маша подругу пригласила, но та не пришла, потому что вот-вот должна была родить. И Кира не пришла, потому что у нее недавно умер папа, а мама болела. Во всяком случае, подруга так объяснила.
Зазвонил телефон, Маша ответила. Тетя Лена, мамина младшая сестра, доложила, что вчера вечером полила цветы в квартире Машиных родителей. Родители уехали отдыхать, Маша клятвенно обещала следить за цветами, а в результате поливала их Лена. Это было форменным безобразием, Маша почувствовала себя виноватой.
– Больше не езди, – сказала она тете. – Теперь моя очередь.
– Да ладно, – отмахнулась Лена. – Отдыхай. Мне все равно делать нечего.
Нечего делать было как раз Маше, Лена работала пять дней в неделю, как и все трудовое человечество.
– Лен, ты помнишь Киру?
– Конечно, – немного удивленно ответила тетя.
Родители у Маши часто уезжали в командировки, и Лена жила с подрастающей племянницей иногда подолгу, иногда по нескольку дней.
– У нее был брат, Денис.
– Помню. До склероза еще не дожила.
– Его убили вчера. То есть позавчера.
– Боже мой! – тихо ахнула Лена. – Он ведь…
– Он освободился месяц назад. Представляешь, Кира его даже не видела…
Маша рассказывала и чувствовала, как замерла тетя.
А Павла совсем не тронуло, что его бывшего друга убили.
Считается, что женщинам трудно понять мужчин, а мужчинам женщин. Маша точно чего-то не понимала, потому что смерть Дениса, о котором она, если честно, редко думала в последние годы, начисто лишила ее возможности наслаждаться жизнью, бездельничая с книжкой в руках, как в предыдущие дни.
Хотелось немедленно хоть чем-то помочь Кире, Маша позвонила подруге, но та не ответила.
К вечеру Анатолий Михайлович понял, что устал. С утра он занимался самым противным делом из всех, которые ему приходилось выполнять: распределял деньги и работы последнего годового квартала между отделами. На самом деле по-настоящему работали только два отдела, но они были загружены полностью, а остальных давно следовало разогнать по причине профессиональной непригодности. Но такого удовольствия Анатолий Михайлович позволить себе не мог, фирма была наполовину государственной, и сократить ее до размеров крошечного малого предприятия ему бы просто не дали.
Он в последний раз посмотрел раскладку денег, вздохнул, понимая, что те, кто фактически сделают работу, получат столько же, сколько те, кто делать ее не будет, и наконец оторвался от компьютера. Посидел, глядя в окно на синее небо, по которому быстро плыли подсвеченные солнцем облака, прикинул, откуда дует ветер. Ветер получался северным или северо-восточным, недаром утром, когда он выходил из дома, было прохладно.
В последние годы он мало обращал внимания на погоду, у него больше не было собаки, с которой приходилось гулять и в дождь, и в холод. Собаку очень просила Аля. Она училась тогда классе во втором-третьем, и Анатолий Михайлович, как обычно, отказать дочери не смог.
– Пап, ты все время на работе, – жаловалась маленькая Аля. – Ты все время занят, а мне одной грустно.
– Ты не одна, – улыбался он. – Не прибедняйся. Ты с мамой.
– У мамы свои дела, ты же знаешь, – вздыхала дочь.
Он знал другое – назвать жену плохой матерью было бы крайне несправедливо. Она провожала ребенка в школу и забирала обратно, следила за отметками, отводила на занятия музыкой, на английский и в бассейн.
Но дочка умела его разжалобить.
– Мама сегодня встречалась с тетей Лизой, – рассказывала Аля, когда он вечером приходил с работы. – Тетя Лиза только час назад ушла.
– Ну и хорошо, – кивал он. – Мама целыми днями с тобой. А ей тоже нужно встречаться с подругами. Ты должна это понимать.
– Я понимаю, – соглашалась Аля. – Но мне было грустно. Купи мне щенка, я очень-очень тебя прошу.
Щенка он, конечно, купил. Колли Ричарда. Жена и дочь тискали пушистый комочек, лужи вытирала девушка-таджичка, которая тогда у них работала, а гулял с собакой Анатолий Михайлович.
Аля тоже пробовала выходить с Ричардом, но водить животное на поводке, останавливаясь совсем не там, где хочется, девочке было скучно.
Ричард был уже совсем взрослым, когда, гуляя с ним утром вдоль дома, Анатолий Михайлович увидел женщину с родительского собрания, которую он дважды удачно подхватил, не дав ей упасть. Женщина вела на поводке пушистую белую болонку, которую сразу взяла на руки, заметив Ричарда.
Кажется, она первая ему улыбнулась и первая поздоровалась. В то утро они ничего больше друг другу не сказали, только Анатолий Михайлович зачем-то оглянулся, посмотрев на ее обувь. Она была в брюках и черных ботинках на толстой рифленой подошве. Она не смогла бы в них поскользнуться, даже если бы захотела.
Оттого, что он разглядывает чужую обувь, ему тогда стало весело.
Ему часто было весело в тот недолгий период, когда они с Еленой встречались.
Анатолий Михайлович не считал себя несчастным, он любил дочь и внука, тепло относился к жене, он сделал неплохую карьеру, и ему вполне хватало денег. Только по-настоящему весело ему не было никогда с тех пор, как в его жизни не стало Елены.
Он посмотрел на часы – внук уже должен был проснуться после дневного сна. Позвонил дочери.
– Как дела, Алечка? – дежурно спросил он.
– Нормально, пап, нормально, – отозвалась Аля.
– Гулять пойдете?
– Посмотрим, – замялась она.
– Данила не заболел? – забеспокоился Анатолий Михайлович.
– Нет, пап. Слава богу, нет. Мне сейчас звонила Маша…
– Да?
– Убили Дениса.
– Что? – не сразу понял он.
– Ужасно, да?
– Ужасно, – машинально подтвердил Анатолий Михайлович.
– Как думаешь, мне пойти на похороны?
– Не знаю, Аля. Решай сама.
Он не видел Дениса четыре года и никогда о нем не вспоминал. Вспоминать было бы неприятно, Анатолий Михайлович не мог отделаться от самоедского чувства, что в какой-то степени виноват в том ужасном, что случилось с парнем. Не то чтобы он признавался себе в этом чувстве, просто ему не хотелось помнить о бывшем женихе дочери, и он не помнил.