Люди против нелюдей

В именных офицерских полках Белой Гвардии угадываются некоторые черты рыцарско-монашеских Орденов. Как про рыцарей на Востоке говорили, что это «войско из одних эмиров», так и марковцы, дроздовцы, корниловцы служили в ротах из одних офицеров, это создавало в них принципиально другую, не солдатскую, а рыцарскую атмосферу. Вот только религиозный компонент выглядел у белогвардейцев несколько хромающим. И вдруг — монашеские четки на руках у марковцев. Конечно, они все так разом не стали монахами. Но они полагали правильным иметь в качестве принадлежности своей формы даже не просто православный, а именно монашеский атрибут, а это говорило если и не обо всем, то о многом. Им совсем немного не хватало до настоящего рыцарско-монашеского Ордена.

А белый орден — меч в терновом венце — с радостью носили бы и храмовники, особенно если учесть, что терновый венец Господа нашего Иисуса Христа был главной святыней Ордена Храма. Эти параллели не случайны, потому что у Бога нет ни чего случайного. Белые избрали своим главным символом христианский символ спасительного страдания, и Белая Гвардия в лучшей своей части дает нам образцы настоящих мучеников и страстотерпцев.

Белые генералы

Белые генералы, когда я знакомился с их биографиями, поразили меня прежде всего своей кристальной честностью и абсолютным бескорыстием. Сейчас таких уже не делают.

В теплые майские дни 1919 года Деникин ходил в дырявых сапогах и тяжелой черкеске, потому что, как он сам признавался «штаны последние изорвались, а летняя рубаха не может их прикрыть». Он писал жене: «Особое совещание определило мне 12 000 рублей в месяц. Вычеркнул себе и другим. Себе оставил половину, надеюсь, ты не будешь меня бранить». Знал Иваныч, что перед женой провинился, отказавшись от половины жалования, при том что оставшейся половины не хватило и на вторые штаны. Впрочем, супруга генерала тоже не бдистала в свете, она сама шила себе одежду и готовила еду. И это молодая жена всемогущего командующего, для которой он мог хоть каждый месяц из Парижа туалеты заказывать.

Вы только вдумайтесь: человек, возглавлявший армию, которая на тот момент контролировала огромные богатейшие территории, мог без труда скопить для себя хоть десять сундуков золота, а он с трудом перебивался на нищенском жаловании. Нам в своё время много говорили об аскетизме Ленина, но у Владимира Ильича с одеждой не было проблем, ему выдавали костюмчики, снятые с его жертв, перед тем, как их расстрелять. А вот Деникин до такого не додумался, его изобретательности хватило лишь на то, чтобы дыру на заднице черкеской прикрыть.

Когда Деникин, эмигрировав, прибыл в Лондон, весь его «капитал» в переводе на твердую валюту был менее 13 фунтов стерлингов. Вот так хорошо заработал на гражданской войне великий и ужасный «наемник буржуазии».

Такое же абсолютное бескорыстие было свойственно Врангелю. Когда войска барона освободили Кубань и Терек, он тяжело заболел, лечение стоило больших денег, а нищему барону было нечем заплатить врачам. Деникин, прекрасно зная, что Врангель стеснен в средствах, приказал оплатить его лечение из казны. Между тем, Врангель, освободивший Кубань, мог обложить её такой контрибуцией, что полмира хватило бы вылечить. Но ему это и в голову не пришло. Красные-то просто отблагодарили бы врачей тем, что не стали бы их расстреливать, а у белых вот такие проблемы возникали.

И когда адмирал Колчак говорил: «Моя сила в полном презрении к личным целям», все кто знал адмирала, могли подтвердить, что это не пустые слова.

Ещё одна черта, которая характеризует всех без исключения белых вождей — полное отсутствие стремления к власти, во что современному человеку тем более трудно поверить. Сейчас слова «мне не нужна власть» как правило прикрывают безграничное властолюбие, это просто ритуальная формула, которую употребляет любое рвущееся к власти ничтожество. Но белые-то и правда к власти не рвались.

Белое дело начал генерал Алексеев, и Белую Гвардию первоначально называли «Алексеевская организация». Но стоило на Дону появиться генералу Корнилову, как Алексеев тут же признал его лидерство вообще без разговоров. Говорят, Алексеев был стар и болен, а потому к лидерству не стремился, но мы-то знаем, как вожди куда постарше и с куда худшим здоровьем до последнего вздоха интриговали против конкурентов и цеплялись за власть. Просто Алексеев и правда не был властолюбцем. А ведь он не любил Корнилова и не из личной симпатии передал ему власть, просто он решил, что так будет лучше. Про Алексеева говорили: «Не блистал и не блестел». Это был очень скромный человек.

Когда у белых были очень хорошие шансы на успех, и речь шла уже не о власти над горсткой офицеров, а о власти над всей страной, Деникин так же безо всяких разговоров признал Колчака верховным правителем России. Не было ни каких интриг, не было ни какой конкуренции, вот просто так: пусть адмирал будет главным.

Разговоры о верховной власти шли и в ставке Колчака, и он на эти разговоры ответил так же просто, сказав, что считает Алексеева, если он ещё жив, верховным главнокомандующим (он был последним, кто был законно назначен на эту должность), а если Деникин является преемником Алексеева, то он готов признать его власть над собой. Видите как: Деникин признал власть Колчака в то самое время, когда Колчак готов был признать власть Деникина. Но и маниловского расшаркивания: «Извольте вы первый» между ними тоже не было. Они не бегали за властью, но и от власти не бегали.

Вообще, это были удивительные люди, составлявшие ныне совершенно вымерший тип людей. Князь Трубецкой писал о Деникине: «Рядом с ним чувствовалась иная, не умственная сила — кристальная чистота и ясность нравственного облика». Профессор Н.Н.Алексеев так видел Антона Ивановича: «Это был хороший русский человек, застенчивый, скромный, без славолюбия и гордости». Генерал Марков говорил о Деникине: «Это человек исключительной силы воли и железного характера. Человек с кристально-чистой душой, человек необычайной честности и убежденности в своих взглядах, высокоталантливый генерал». А генерал Лукомский говорил: «По общему отзыву его товарищей, Деникин — это краса рода человеческого».

Генерал Будберг писал о Колчаке: «На свой пост адмирал смотрит, как на тяжкий крест, посланный ему свыше. Едва ли ещё есть на Руси другой человек, который так бескорыстно, убежденно, проникновенно и рыцарски служит идее восстановления единой и неделимой России. Истинный рыцарь подвига, ни чего себе не ищущий и готовый всем пожертвовать…» Кстати, Будберг был человеком желчным, казалось, он ни о ком вообще не способен сказать ни одного хорошего слова, а вот Колчаком он в своем дневнике восхищается.

Критикам белогвардейцев хотелось бы сказать: проживите свою жизнь так, чтобы о вас вот так отзывались, и тогда можете судить о белых генералах. Их нравственный облик действительно выглядит ослепительно белым и на фоне большевистской грязи, и на фоне демократической мерзости.

О некоторых белых вождях хотелось бы сказать несколько слов отдельно.

Марков

«Это был всеобщий любимец и гордость Добровольческой армии. Пылкий, безумно храбрый, прямой и открыто правдивый на язык, душою преданный великой России и армии. Генерал Марков был „рыцарем без страха и упрека“ этого похода. Много раз в походе его всё опрокидывающий порыв увлекал войска в дерзания по-видимому прямо безнадежные и выводил армию из грозного положения».

«Часто бывало во время похода, когда мы все усталые от бессонных ночей, боев и долгих переходов (по 50–60 верст), немного раскисали, достаточно было проскакать мимо нас Маркову с его задушевно-бодрым: „Здорово, родные!“, и мы нестройно, но от души громко отвечали ему: „Здравия желаем, ваше превосходительство!“»

Так вспоминали о Маркове белые офицеры. Полковник Биркин писал: «Этот удивительный генерал не только ни чего не боялся, но своей повадкой в бою влиял так на своих, что у них пропадал страх. Не долго думая и не считая врагов, он развернул роты и сам впереди бросился на цепи большевиков. Те до такой степени не ожидали нашей атаки, что бросились бежать…»