Кровавый долг (ЛП)

Сказать, что я ненавидела Селесту за то, что она сделала с моей лучшей подругой — ничего не сказать. Вампиры больше не были для меня простым привлечением для туристов — они стали врагами, и я была бы счастлива, если бы они все поджарились. За исключением Тейлор, конечно.

Так как у нее был ключ, она встретила меня на пороге, как всегда прекрасная, в синем дизайнерском платье, оттеняющем ее глаза. Шикарные украшения с бриллиантами и длинные красные ногти завершали образ, который, я уверена, выбрала для нее Селеста. Раньше Тейлор всегда коротко стригла ногти и пользовалась, в основном, бесцветным лаком — трудно лечить кого-либо, пусть и животных, с трехдюймовыми ногтями. Теперь все это не имело значения, потому что Селеста не позволила ей продолжать обучение. Тейлор никогда не получит ученую степень по ветеринарии, а потому могла отращивать ногти той длины, которую хотела — точнее той, которую хотела Селеста.

— Ох, Эддисон, я так рада тебя видеть. — Она стиснула меня в крепких объятиях, из-за которых я едва могла сделать вдох.

— Тейлор… не могу… дышать, — удалось выдавить мне.

— Извини! — Она отпустила меня. — Я всё никак не привыкну к той силе, которой теперь обладаю.

Мне казалось, что после шести лет бытия вампиром, она должна была запомнить, что в состоянии разорвать автобус пополам, но я ничего не сказала, указав ей на диван и присев. Тейлор устроилась рядом, и я ободряюще погладила ее по коленке.

— Что случилось на этот раз? — спросила я, как только смогла произнести хоть слово.

— Я не знаю, стоит ли тебе говорить. — Две кровавые слезинки скатились по ее прекрасным изящным щекам. — Всё плохо. Всё хуже некуда.

Мне было интересно, как всё могло стать ещё хуже для неё. Она и так жила с сучкой из ада — о нраве Селесты в вампирских кругах слагали легенды, не говоря уже о том, что она была совершенно непредсказуемой. Тейлор часто рассказывала, что ее создательница любила держать своих рабов в тонусе. Она могла в одно мгновение с любовью гладить Тейлор по щеке, а в следующее, без всякого повода и предупреждения, ударить её, отбросив к стене. И это — лишь один из примеров ее жестокого поведения.

Если бы Селеста обращалась так с людьми, то те бы не выжили, однако вампиру можно навредить только серебром, солнечным светом или посадив его на кол. На моей лучшей подруге любые раны заживали практически мгновенно, однако она ощущала боль, причём, «благодаря» вспыльчивости Селесты, довольно часто.

Я дико ненавидела создательницу Тейлор, но ничем не могла помочь подруге. Моя работа обязывала меня следить за соблюдением закона в отношениях вампиров с людьми и пресекать жестокое обращение. Но жестокое обращение вампиров с другими вампирами не попадало ни под один закон. Власти не волновало, что вампиры творили друг с другом, и нам было строго запрещено вмешиваться в их отношения.

Одно время я пыталась вставлять палки в колеса профессиональной деятельности Селесты, выискивая даже самые мелкие нарушения, но из-за этого она только хуже обращалась с Тейлор, и мне пришлось остановиться. Я оставила Селесту в покое, и Тейлор иногда разрешали «ускользать» ко мне, чтобы излить душу и рассказать об ужасах ее жизни.

Я повесила в свободной спальне у себя дома светонепроницаемые шторы и закрыла окна алюминиевой фольгой для усиления защиты от света, так что Тейлор иногда могла проводить время со мной, но Селеста никогда не отпускала ее надолго. Она могла вызвать Тейлор в любое время, причем её контроль сознания был настолько полным, что если Тейлор не отвечала на призыв своей создательницы, то корчилась от боли. Таким образом, не считая редких встреч, мы с Тейлор практически не виделись.

Честно говоря, наверное, было хорошо, что Тейлор не могла остаться со мной навсегда. Несмотря на изначальное утверждение Селесты о том, что у Тейлор есть «потенциал», моя лучшая подруга стала, вероятно, самым хреновым вампиром из всех существовавших. Она не могла никого очаровывать, а потому обеспечить себя достаточным для выживания количеством крови. Конечно, с ее-то внешностью многие согласились бы стать донорами, но Тейлор не могла заниматься глэм-сексом и не хотела оказывать сексуальные услуги за кровь. Я ее не винила — она не должна была становиться проституткой, даже для того, чтобы выжить. Существовали и другие, менее законные способы кормиться, и, будучи вампиром, она могла бы брать то, что ей надо, силой. Но Тейлор не делала этого, она просто не была такой, и этим отличалась от всех остальных вампиров.

Некомпетентность в новой жизни (или смерти, если вам угодно) тяжело отражалась на моей лучшей подруге. Тейлор всегда была лучшей во всем, но быть вампиром ей не удавалось, и с этим ей теперь придется жить вечно. К сожалению, будучи отстойный вампиром, она постоянно голодала, и вот тут сгодилась я. Если бы кто-нибудь когда-нибудь сказал мне, что я стану добровольно кормить вампира, я бы рассмеялась ему в лицо. Однако я не могла сидеть и смотреть, как моя лучшая подруга голодает, тем более что всё это — моя вина.

— Скажи мне, — я нежно похлопала ее по коленке. — Просто скажи, Тейлор. Она снова избила тебя?

Тейлор покачала головой, и ее длинные черные волосы всколыхнулись от этого жеста.

— Если бы. К избиению я уже привыкла. — Она шмыгнула носом. — Знаешь, когда я была человеком, у меня не было ни одной травмы. Даже переломов. А сейчас все кости в моем теле были сломаны по нескольку раз. Конечно, переломы практически сразу заживают, но это больно. Безумно.

— Знаю, — просипела я. Боже, как же я ненавидела эту жестокую сучку Селесту! Если бы Тейлор была человеком, и кто-то избивал её, мы бы получили судебный запрет и переехали в другое место. Но в мире вампиров всё было так: либо ты сожрешь, либо тебя сожрут, и Тейлор находилась в самом низу этой пищевой цепочки.

— Как бы то ни было… — Тейлор глубоко вздохнула. — К Селесте приехали какие-то важные гости. Несколько важных вампов из другого штата, и она хочет произвести на них впечатление, особенно на одного из них, Родерика. Думаю, он, вроде как, самый главный из них.

— Да… — Я не была уверена, к чему клонила Тейлор, но знала наверняка, что мне это не понравится.

— Так вот она… она… — Глаза Тейлор снова наполнились кровавыми слезами. — Она одалживает меня. Точнее, она отдала меня этому Родерику на неделю и сказала, что он может делать со мной все, что хочет. И он… — Она покачала головой. — Я даже не могу рассказать тебе обо всем, что он заставлял меня делать. Он увлекается БДСМ и связывает меня, чтобы я не смогла сбежать, пока он… он… — Она прикрыла глаза ладонью.

— Ох, Тейлор. — Я схватила ее за другую руку и не жаловалась, когда она стиснула ее так, что хрустнули мои кости.

— Самое худшее в этом — секс. Родерик говорит, что я его шлюха. И то, что он делает со мной… и заставляет меня делать с ним… — Она покачала головой, не в силах продолжать. — Я просто… чувствую себя такой грязной. В такие моменты мне хочется умереть, но это невозможно. Я думала о том, чтобы не заходить домой после восхода, но Селеста каждый раз узнает о моих намерениях и заставляет меня вернуться.

— Тейлор, нет! — Я была шокирована стремлением моей подруги покончить жизнь самоубийством, даже несмотря на ее обстоятельства. — Нет, ты не можешь так поступить. Даже не думай об этом.

— Почему? — Тейлор стерла слезы с лица, оставляя на щеках похожие на боевую раскраску кровавые разводы. — Я ненавижу свою жизнь. Смысл моего существования — служение Селесте, но, чтобы я не делала, она ненавидит меня. Она говорит, что я — худшая пародия на вампира из всех, что она когда-либо видела, и что я заслужила всё, что она со мной делает. А теперь… я просто ее шлюха, Эддисон. Ты ведь знаешь, я никогда не спала с кем попало, но сейчас у меня даже нет контроля над собственным телом. Меня может использовать абсолютно любой, если того захочет Селеста. Я не могу так больше жить. Лучше умереть.

— Ох, дорогая… — Я обняла ее, чувствуя, что мое сердце вот-вот расколется на части. — Мне очень жаль. Я так сожалею, — говорила я, пока слезы обжигали мои глаза. — Это все моя вина.