Страница 2 из 8
Во время противостояния 1894 года на освещенной части планетного диска был виден сильный свет, замеченный сначала Ликской обсерваторией в Калифорнии, затем Перротеном в Ниццкой обсерватории, а потом и другими наблюдателями. Английские читатели впервые узнали об этом из журнала «Нейчер» от второго августа. Я склонен думать, что это явление означало отливку гигантской пушки, могучего ствола, утопленного в тело планеты, из которого марсиане потом обстреливали Землю. Странные пятна, до сих пор, впрочем, не объясненные, наблюдались вблизи места вспышки во время двух последующих противостояний.
Гроза разразилась над нами шесть лет назад. Когда Марс приблизился к очередному противостоянию, Лавель с Явы отправил в Королевское астрономическое общество послание, от которого затрепетали телеграфные провода, – поразительная информация гласила, что на Марсе произошел колоссальный выброс раскаленного газа. Это случилось двенадцатого числа ближе к полуночи; спектроскоп, к которому тут же прибег Лавель, показал, что к Земле с невероятной скоростью движется пылающее газообразное облако, состоящее главным образом из водорода. Этот поток огня перестал быть видимым около четверти первого. Лавель сравнил его с колоссальной струей пламени, внезапно и яростно вырвавшейся из планеты, «как раскаленные газы вылетают из ствола орудия».
Это была на редкость точная фраза. И все же на следующий день в газетах не появилось никаких сообщений об этом, за исключением маленькой заметки в «Дейли телеграф», поэтому мир остался в неведении относительно самой серьезной из всех опасностей, когда-либо угрожавших человеческой расе. Я тоже мог бы не услышать об этом выбросе, если бы не встретился в Оттершо с известным астрономом Оугилви. Он был до крайности взволнован сообщением и от избытка чувств пригласил меня провести ночь в обсерватории, чередуясь с ним в наблюдениях за красной планетой.
Несмотря на все, что последовало с той поры, я по сей день очень ясно помню то ночное бдение: черная, безмолвная обсерватория, затененная лампа в углу, бросающая слабый свет на пол, мерное тиканье часового механизма телескопа, узкая щель в куполе – продолговатое окно в бездну, запорошенное звездной пылью. В темноте невидимо, но явственно слышимо перемещался Оугилви. Посмотрев в телескоп, можно было увидеть кружок глубокой синевы и плававшую в нем маленькую круглую планету. Она казалась такой крохотной, такой яркой, маленькой и спокойной – ее пересекали едва заметные поперечные полосы, а сам диск был слегка приплюснут и потому не производил впечатления идеальной окружности. Планета была очень мала, и от нее исходило теплое серебряное сияние – ну просто булавочная головка света! Она словно бы немного дрожала, но на самом деле это вибрировал телескоп, потому что в нем работал часовой механизм, державший планету в поле видимости.
Пока я наблюдал, звездочка то уменьшалась, то увеличивалась, то приближалась, то удалялась, но это было просто потому, что мой глаз устал. Нас отделяли от нее сорок миллионов миль – больше сорока миллионов миль пустоты. Немногие могут представить себе всю необъятность той бездны, в которой плавают пылинки материальной Вселенной.
Вблизи планеты, я помню, были три маленькие светящиеся точки, три звезды, видимые только в телескоп, бесконечно удаленные, а вокруг – неизмеримый мрак пустого пространства. Вы хорошо знаете, как выглядит эта черная бездна в морозную звездную ночь. В телескоп она кажется куда более глубокой. И невидимо для меня – вследствие удаленности и малой величины, – с каждой минутой приближаясь на многие тысячи миль, через все это невероятное пространство быстро и неуклонно неслось Нечто, посланное нам марсианами, Нечто, которому суждено было принести на Землю столько мучений, бедствий и смертей. Тогда, наблюдая планету, я и не подозревал об этом; никто на Земле не подозревал об этом метко пущенном снаряде.
В эту же ночь, кстати, произошел еще один выброс газа с Марса. Я видел его. Красноватая искра на самом краешке диска и еле заметное вздутие на линии окружности. Хронометр как раз пробил полночь, я сообщил об увиденном Оугилви, и он занял мое место. Ночь была жаркая, мне хотелось пить. Неловко разминая затекшие ноги, я подошел к столику, на котором стоял сифон, как вдруг Оугилви вскрикнул, увидев несущийся к нам поток газа.
В ту ночь новый невидимый снаряд был выпущен с Марса на Землю – ровно через двадцать четыре часа после первого, с точностью до секунды. Помню, как я сидел на столе в темноте, а перед глазами у меня плавали красные и зеленые пятна. Я размышлял о том, где бы найти огонь, чтобы прикурить от него, и вовсе не подозревал, что означает эта мимолетная вспышка и к каким поворотам моей судьбы она приведет. Оугилви вел наблюдение до часу ночи, затем сдался, мы зажгли фонарь и отправились к нему домой. Внизу в темноте лежали Оттершо и Чертси, и все несколько сотен их жителей уже мирно спали.
Оугилви в ту ночь много распространялся на тему условий жизни на Марсе и высмеивал вульгарное мнение о том, что его обитатели подают нам сигналы. Его идея заключалась в том, что на планету обрушился целый град метеоритов или же что там началось мощное извержение какого-нибудь вулкана. Он объяснял мне, насколько мала вероятность того, что эволюция органического вещества происходила на двух соседних планетах в одном и том же направлении.
– Один шанс против миллиона за то, что на Марсе существует нечто вроде человеческого общества, – сказал он.
Сотни наблюдателей видели вспышку той ночью, и на следующую ночь тоже, около полуночи, и еще через сутки, и так десять раз подряд – каждую ночь по вспышке. Почему выстрелы прекратились после десятой ночи – этого на Земле так никто и не смог объяснить. Может быть, газы, выделяющиеся при стрельбе, причиняли марсианам какие-нибудь неудобства. Густые клубы дыма или пыли – увиденные в какой-нибудь мощный земной телескоп, они представляли собой маленькие серые колышущиеся пятнышки – расползались в прозрачной атмосфере планеты и затемняли знакомый рисунок ее поверхности.
Наконец даже газеты проснулись и заговорили об этих явлениях; сначала кое-где, потом повсюду стали появляться популярные заметки о вулканах на Марсе. Помню, журнал «Панч», известный своими комиксами, остроумно обыграл это в политических карикатурах. А между тем снаряды, выпущенные марсианами в сторону Земли, снаряды, о которых никто здесь не подозревал, летели в бездонной пустоте пространства со скоростью многих миль в секунду и с каждым часом, с каждым днем становились все ближе и ближе. Теперь мне кажется совершенно невероятным, как это люди могли заниматься своими мелкими делишками, когда неумолимый, скорый на расправу рок уже простер над нами свои крылья. Помню, как радовался Маркем, раздобыв новую фотографию планеты для иллюстрированного журнала, который он тогда редактировал. Люди нынешнего, более позднего времени с трудом представляют себе, как много было журналов в девятнадцатом веке и сколь они были предприимчивы. Я же в то время с большим рвением учился ездить на велосипеде и работал над серией статей, посвященных возможному развитию нравственных принципов по мере прогресса цивилизации.
Однажды вечером (первый снаряд находился тогда за десять миллионов миль от нас) я вышел с женой прогуляться. Небо было звездное, я объяснял ей знаки зодиака и показал на Марс, яркую точку света, ползущую по небосводу в сторону зенита, куда было направлено столько телескопов. Вечер был теплый. Группа экскурсантов из Чертси или Айлуэрта, возвращаясь домой, прошла мимо нас с пением и музыкой. В верхних окнах домов светились огни, люди ложились спать. Издалека, с железнодорожной станции, доносился шум поездов, которых переводили на запасные пути, лязг и громыхание вагонов, смягченные расстоянием, звучали почти как музыка. Жена обратила мое внимание на яркое свечение красных, зеленых и желтых сигнальных огней – они словно бы складывались в какую-то конструкцию на фоне ночного неба. Все казалось таким спокойным и безмятежным.