Страница 14 из 28
Стало совсем светло. Медлить больше нельзя было. «Нет, нужно отбросить все эти „может“, — решил Лапшин, — и готовиться к худшему. Но что же делать со рвом?» Командир роты еще раз окинул взглядом белое поле. Внимание его привлек полуразвалившийся сарай, около него бугрилось несколько копен сена. Сарай находился примерно на полпути к населенному пункту, почти на гребне той самой отлогой высоты, которая закрывала от наблюдения лощину. Лапшин указал его как ориентир. Затем стал ставить задачу.
Решение командира роты было простым и смелым: посадив автоматчиков на броню и используя момент внезапности, ворваться на окраину городка. Конечно, это решение заключало в себе известный риск. Было бы лучше сначала послать пешую разведку, но на это уже не оставалось времени. Значит, чтобы атаковать город неожиданно, выполнить приказ в срок, нужно действовать немедленно.
Командиры взводов выслушали приказ в полном молчании.
— Напоминаю. Огонь открывать только по моей команде, — строго предупредил Лапшин. — По машинам! — закончил он и, круто повернувшись, зашагал в лес. Офицеры обогнали его, на бегу руками подавая сигналы заводить моторы.
Через несколько минут танки миновали опушку леса и стремительно понеслись вперед, взметая гусеницами снежные вихри. Ослепительно белое поле бежало навстречу, быстро вырастал в размерах полуразвалившийся сарай, учащенно билось сердце командира роты, не отрывавшего глаз от города: «Чем-то он встретит?» Но пока что город молчал, в нем все еще не было заметно никакого движения, он словно вымер. Вдруг где-то у окраины воздух одна за другой прочертили три тонкие огненные линии, и высоко над крышами пышными бутонами расцвели разрывы ракет.
— Вижу, вижу! — ответил Лапшин Гранкину, сообщавшему об этом по радио, и почувствовал, как сердце его забилось еще сильней, а на смену догадкам, над которыми он ломал до сих пор голову, возникла ясная и четкая мысль, сразу принесшая облегчение: «Гарнизон есть, мы застали его врасплох!»
Из крайних домов стали быстро выбегать солдаты и занимать траншею. В это время танк спустился ниже, и Лапшину остались видны только крыши высоких строений. Но как только у сарая машина выскочила на гребень отлогой высоты, Лапшин увидел лощину, которая не просматривалась с опушки леса: вдоль лощины пролегал глубокий противотанковый ров, танки, подходя к нему, замедляли ход и останавливались. Лапшин увидел также, как идущая слева машина с бортовым номером «4» из взвода лейтенанта Заикина, пытаясь преодолеть ров, застряла.
Ров тянулся и влево и вправо. Он, по-видимому, опоясывал весь населенный пункт. Проходов нигде не было видно. «Ну что ж, значит, оправдалось худшее», — подумал Лапшин и быстро окинул взглядом сарай. Теперь, чтобы сохранить внезапность, нужно было, не мешкая ни одной лишней минуты, преодолеть ров. Но только было Лапшин открыл рот, чтобы подозвать к себе командира взвода автоматчиков, как невольно пригнул голову от ударившего в уши резкого свиста и почти одновременно услышал звуки выстрелов. Перед сараем взметнулось четыре разрыва. «Батарея! Откуда она взялась?» — спросил себя Лапшин и отчетливо увидел на фоне красного кирпичного дома четырехорудийную батарею противника.
— Разрешите огонь? — нетерпеливо спросил по радио Гранкин.
— Отставить! Отвести машины назад, за гребень! Заикину — вытащить «четверку»…
Лапшин выскочил из танка.
— Гоглидзе! Разворачивайся и ломай сарай! — приказал он механику-водителю. — Понятно? Гранкин! Обходите взводом город справа вдоль рва. Найдите переход и ударьте по батарее во фланг или тыл. Будете атаковать — дайте две красные ракеты.
В бою, в условиях, когда обстановка меняется чрезвычайно быстро, не оставляя времени на сколько-нибудь длительное раздумье, своевременность принятия решения приобретает первостепенное значение. Нередко смелость и сообразительность командира, моментально принятое правильное решение приводят к успешному выполнению боевой задачи. Лапшин действовал быстро. Стремительность и маневр — вот теперь его преимущества, когда внезапность уже частично израсходована. Приказав отвести часть танков в укрытие, где они оставались неуязвимыми, офицер преследовал цель избежать излишних потерь, сохранить силы для решающего удара.
В то же время взвод Гранкина, направленный в обход, должен был по предложению командира роты отвлечь на себя внимание противника.
Снова грянули разрывы. На этот раз они легли ближе. Пока механики-водители укрывали машины за гребнем, автоматчики по приказу Лапшина забрасывали ров охапками сена. Вскоре туда же полетели доски и бревна разрушенного сарая. Прошло совсем немного времени, как проход был готов, и танки, преодолев ров, на полных скоростях устремились вперед, с ходу стреляя из пушек. Расстояние быстро сокращалось. Лапшин увидел, как машине, шедшей впереди, прямым попаданием разбило гусеницу. Но и на батарее почти одновременно разорвалось два снаряда, и одно орудие замолчало. Перед батареей лежал поваленный забор. «Маскировка. Вот почему мы не увидели ее раньше», — мелькнула мысль.
Все остальное произошло так стремительно, что трудно было вспомнить ход боя в подробностях. Гитлеровцы подтянули еще два орудия, очевидно снятые с позиций, находившихся в другой части города. Лапшин успел подумать, что это облегчит Гранкину выполнение задачи. Потом откуда-то из-за домов выскочили две гитлеровские самоходки, и Лапшин тотчас же направил им навстречу взвод лейтенанта Цюрупы. Одна из самоходок вдруг окуталась дымом, другая развернулась и стала уходить. В том же направлении взлетели две красные ракеты. Не успели они погаснуть, как появились три танка Гранкина и двинулись во фланг батарее. Гитлеровцы попытались было развернуть орудия, но не выдержали двойного удара и стали разбегаться. Пехотинцы в траншее подняли руки, сдаваясь ворвавшимся туда автоматчикам.
Бой, о котором рассказал на зачете капитан Павел Иванович Лапшин, памятен ему и сейчас. Памятен не только потому, что за него он был удостоен звания Героя Советского Союза. Этот бой помог офицеру глубоко осознать важную истину: победа в современном бою дается лишь тому, кто действует смело, активно и решительно, глубоко знает военное дело.
На берегах Западной Двины
начале июня 1944 года войска 6-й гвардейской армии в составе Первого Прибалтийского фронта сражались в Белоруссии.
Шел одиннадцатый день непрерывных боев. Прорвав в первый день наступления долговременную оборону, войска медленно продвигались вперед: противник все еще упорно цеплялся за сильно укрепленные города Витебск и Полоцк, несмотря на то что они были почти полностью окружены советскими войсками.
Полоса наступления гвардейской стрелковой дивизии проходила между этими городами, к которым были стянуты основные силы гитлеровцев. Противник оказывал здесь меньшее сопротивление, поэтому дивизия сумела продвинуться дальше своих соседей, блокировавших Витебск и Полоцк. Ее части находились примерно в сорока километрах от Западной Двины, и командование армии возложило на дивизию задачу форсировать Западную Двину, захватить понтонный мост и плацдарм и удержать до подхода основной группировки войск. Успешному осуществлению этой задачи придавалось большое значение. Взятие понтонного моста, по которому гитлеровцы подбрасывали к Витебску подкрепления, давало возможность нашим частям полностью окружить город.
Выполнение операции было возложено на два батальона стрелкового полка, возглавляемого командиром этого полка подполковником Шляпиным, и на гвардейский Краснознаменный артиллерийский полк гвардии подполковника Ковтунова.
Пехотинцы и артиллеристы совершили сорокакилометровый ночной марш, к утру вышли в назначенный район и сосредоточились на опушке лесного массива.
Командиры полков с командирами батальонов и дивизионов тотчас же приступили к рекогносцировке.