Фиктивная помолвка

– Да, – ответила София.

Граф и графиня стиснули друг другу руки, едва не сломав пальцы, Оливия прижалась плечом к плечу мужа, а кто-то – несомненно, Роуз – громко всхлипнул.

– То, что соединил Бог, не дано разъединить человеку, – говорил священник.

Маркус еще крепче – если такое было возможно – стиснул руку жены, а затем, взглянув ей в лицо, вложил в свободную руку большой льняной носовой платок, который Оливия приложила к глазам.

То, что соединил Бог… – она плотнее прижалась к его плечу, – не дано разъединить человеку.

Марк поцеловал ее перед алтарем – Оливия до сих пор помнила, как вспыхнули ее щеки, когда он на виду у всех собравшихся поцеловал ее. Потом, когда они шли по проходу, он сдерживал ее шаги, не позволяя бежать от избытка чувств, и подсказывал, что надо улыбаться родственникам и друзьям, сидевшим на скамьях и встречавших их улыбками. А потом, стоя на лестнице перед церковью, они пожимали руки и принимали поцелуи, пожимали руки и принимали поцелуи, и так снова и снова, казалось, до бесконечности, и все это сопровождалось колокольным звоном. А затем Марк взял ее за руку, потащил за собой по извилистой дорожке церковного двора к ожидавшему их экипажу, и, пока в карету не забрался кто-нибудь еще, задернув занавески на окнах, сжал ее в объятиях и целовал, целовал, пока экипаж не остановился у въезда в Клифтон и кучер не постучал в закрытую дверцу. С тех пор прошло девятнадцать лет – и четырнадцать лет с тех пор, как они живут порознь.

В церкви поднялся шум, по рядам полетел легкий смех, и Оливия, оторвавшись от воспоминаний, увидела, что лорд Фрэнсис положил руки на талию Софии, а она подняла к нему лицо, ожидая поцелуя. Рука Оливии оказалась прижатой к губам мужа и задержалась там на несколько мгновений. А потом каким-то образом все оказались снаружи, церковные колокола сообщали о радостном событии, и София бросилась в объятия сначала матери, а потом отца с таким довольным и счастливым видом, что Оливия невольно почувствовала боль от ее наивности. Затем Фрэнсис, обнимая ее, называл мамой и смеялся, а герцогиня плакала в большой носовой платок и бормотала что-то несвязное о своем крошке. «Это самый счастливый день в моей жизни, – сообщала она каждому, кто удосуживался слушать ее, – все мои малыши, слава Богу, устроены». Целая толпа родственников, гостей и соседей трясла Оливии руку и целовала ее в щеку. Ее и мужа поздравляли с тем, что они произвели на свет такую очаровательную невесту. Только обнаружив, что пожимает людям руки левой рукой, Оливия осознала, что Маркус одной рукой крепко обнимает ее за плечи, а ее правая рука лежит у него на талии.

– Да, – кивал Марк, – мы самые счастливые родители. Правда, Оливия?

– София – радость всей нашей жизни, – подтвердила она.

Но вдруг оказалось, что больше не от кого принимать поздравления, хотя вокруг все еще стояли шум, смех и толчея.

– Фрэнсис не столь предусмотрителен, каким был я, – усмехнулся граф, глядя на жену озорно блестящими глазами, и, не убирая руки с ее плеч, кивком указал на дорогу за церковным двором. – Им понадобится минут десять, чтобы уехать.

Фрэнсис и София сидели в карете, но смеющиеся гости, не давая закрыть дверцу, забрасывали новобрачных цветами, а Ричард и Клод, пользуясь тем, что внимание брата отвлечено другим, совершенно всерьез пытались выпрячь лошадей. Но в свое время Фрэнсис побывал на нескольких свадьбах и сам участвовал в подобных проделках. Высунув голову в дверцу, он ухмыльнулся, крикнул кучеру, чтобы тот трогал и передавил шутников, а когда экипаж двинулся, закрыл дверцу.

– Ах, – вздохнул граф, когда рука внутри кареты задвинула занавески на окнах, и, обернувшись, улыбнулся жене.

– О, Маркус, неужели София уже совсем взрослая? Неужели все уже позади?

Тем же днем, немного позже, София со слезами на глазах махала из окна кареты, но уже никого не было видно, экипаж свернул за поворот, и дом исчез из вида. Отвернувшись от окна, она увидела, что Фрэнсис, откинувшись на подушки, с улыбкой наблюдает за ней.

– Слезы, Софи? Грустишь, что расстаешься с мамой и папой?

– Фрэнсис, мы много-много месяцев не увидимся с ними. – Высморкавшись, она решительно убрала носовой платок. – Вероятно, до самого Рождества.

– Вероятно, тебе стоит остаться с ними, а я один съезжу в Италию. Расскажу тебе о ней все, когда вернусь. Я даже расскажу, в Риме ли еще Сикстинская капелла.

– Понимаю, ты, вероятно, предпочел бы поехать один.

– Не переживай за меня. – Усмехнувшись, он протянул руку к Софии. – Что ты делаешь там всю дорогу? Стараешься выдавить стенку кареты? Уж не боишься ли ты меня, случайно?

– Тебя? Ха, почему это я должна тебя бояться?

– Возможно, потому, что теперь я твой муж, потому что сейчас самый разгар свадьбы.

– Ничего подобного. Свадьба позади, и у нас наконец началось свадебное путешествие.

– Позади только венчание и свадебный завтрак, Софи. – Переплетя свои пальцы с пальцами молодой жены, он постарался притянуть ее к себе. – Остальная часть свадьбы – самая главная – впереди, и пока эта часть не будет выполнена, мы не супруги.

С зардевшимися щеками София упорно сопротивлялась тянувшей ее руке.

– Ты боишься.

– Боюсь? – Она сделала отчаянную попытку говорить насмешливо. – Конечно, нет. Что за чушь!

– Рассказать тебе, что я собираюсь сделать сегодня ночью? Может быть, все будет проще, если ты будешь знать, чего ожидать?

– Я знаю, – быстро отозвалась она. – И хочу, чтобы ты больше не произнес ни слова. Ты нарочно дразнишь меня.

– Ни слова? Звучит очень заманчиво. Значит, просто показать, да, Софи? Устроить своеобразную репетицию в карете?

– Не дотрагивайся до меня!

– Э-э, зачем же ты цепляешься за мою руку, если я не должен касаться тебя?

– Ну, Фрэнсис. Давай будем ссориться завтра, хорошо? Только не сегодня. Сегодня я не расположена к ссорам.

Фыркнув, он неожиданно поднял Софию на руки и усадил к себе на колени.

– Софи, признайся, что боишься, и я пощажу тебя.

– Никогда. Я не боялась, даже когда ты заставил меня взобраться на то дерево, якобы потому, что были спущены злые собаки, а сам, сделав вид, что идешь за помощью, спрятался в кустах и лаял. Я не испугалась!

– Софи, неужели я проделывал с тобой такое? – Он уютнее устроил ее у своей груди.

– Да, проделывал. – Она положила голову ему на плечо. – Но я никогда не боялась и сейчас не боюсь.

– Тогда я больше не буду тебя дразнить. Увы, нам предстоит скучное путешествие.

– Но это не чересчур неприличное? – спросила София, пряча лицо. – Наверное, ужасно неприличное. Я умру от стыда.

– Не раньше, чем я. Но, честно говоря, Софи, я даже сейчас едва сдерживаю дрожь. – Он демонстративно судорожно дернулся. – Сегодня ночью мне придется убедиться, что свет везде погашен и все шторы, включая драпировки на кровати, плотно задернуты, чтобы ты не увидела, как я краснею от стыда. Это самое досадное во всей истории, и возможно, мы этого не переживем. Конечно…

– Перестань смеяться надо мной! – София резко ударила его по плечу. – У тебя нет ни капли сочувствия! Ты отвратителен. Я ненавижу тебя.

– О, уже лучше. Возможно, я все-таки получу удовольствие от путешествия.

– С самого нашего отъезда ты только и делаешь, что дразнишься. Я жалею, что позволила втянуть себя в тот разговор три дня назад. Мне нужно было проявить твердость. Фрэнсис, ты отвратительный, и я искренне жалею, что вышла за тебя замуж!

– Поцелуй меня.

– Никогда. Я не собираюсь целоваться с тобой. Я тебя ненавижу. Я скорее поцеловала бы,..

– …змею. Поцелуй меня.

– …крысу. Нет.

– Поцелуй меня, Софи, – ласково попросил он. – Поцелуй меня, моя жена.

– Я жена? Разве?

– Да, почти. – Он потерся носом о ее нос. – Поцелуй меня.

И София поцеловала мужа.

Глава 16

Когда молодожены отправились в путешествие, гости, жившие по соседству, начали вызывать свои экипажи и разъезжаться по домам. Герцог и герцогиня с семьей отбыли в свои апартаменты, чтобы, как сказал герцог, передохнуть часок перед обедом и танцами, которые должны были состояться вечером в гостиной. Другие гости тоже решили провести несколько спокойных часов и отдохнуть после всеобщего возбуждения за свадебным завтраком. А Оливия, оставив всех, поспешила в потайной сад.