Страница 4 из 95
Начинают сходиться ученики.
Сначала пробегают малыши, школьники младших классов, они боятся опоздать и приходят на полчаса раньше времени. Наконец собираются Гришины товарищи, и он чувствует, что вот сейчас сможет освободиться от груза новостей.
Одноклассники подходят к Грише, здороваются, разглядывают друг друга, словно не виделись очень давно. И в самом деле, за лето все повырастали, загорели, окрепли, у некоторых уже начинает срываться голос, и они совсем не похожи на робких мальчиков, сдававших экзамены весной.
Гриша начинает рассказывать. Желанная минута на-стала, но все самые важные новости пролетают мимо ушей товарищей. У каждого есть что рассказать, каждым за лето увидел и узнал много нового. Грише с болью в сердце приходится признать, что он переоценил свои новости. Многие из его товарищей видели чайные плантации в Чакве, под Батуми, и сухумских мартышек, и, кроме того, еще тысячи вещей, о которых Гриша и представления не имеет. Однако на несколько минут Гриша становится центром внимания: это когда он значительно, и даже с таинственностью в голосе говорит о новом учителе географии, которого видел собственными глазами.
Но и тут ему не посчастливилось как следует насладиться. Звонок, чистый и мелодичный, звенит в школе, словно по камням набережной рассыпаются серебряные кольца.
Ученики, которые играли, болтали возле школы, гурьбой бегут к дверям, и этот поток уносит Гришу.
Школа встречает их приветливо. Заново отремонтированная, она сияет огромными, чисто вымытыми окнами. Свежепокрашенные полы так чисты и ярки, что по ним даже ходить неловко, а в воздухе еще носится немного едкий, приятный запах извести. Вазоны с цветами стоят на окнах в коридоре и в классах. Это непривычно и красиво. Даже самые отчаянные озорники притихают и ведут себя точно так же, как солидный Гриша Глузберг.
Учителя приветствуют школьников. Сегодня они веселые, приветливые, совсем не такие, как в тот момент, когда, например, ставят двойку.
Ученики и учителя встречаются, как старые знакомые, которые уже немало сообща потрудились и еще долго будут работать вместе.
И вот, когда все уже разошлись по своим классам и последние двери с шумом закрывались за учителями, в школу вбежал Вася. Он босиком, без шапки. Красный галстук повязан аккуратно, а книги под мышкой придают ему озабоченный и серьезный вид. Он успевает проскользнуть в свой класс как раз в ту минуту, когда Борис Петрович Коротков подходит к двери.
Борис Петрович открывает дверь и пропускает Васю вперед, улыбнувшись,
Васе не до смеха. Ему стыдно. Как это он мог опоздать, придти после звонка? Скорее на свое место на последней парте, у самой стены, и слушать, внимательно слушать, что расскажет этот новый учитель географии!
Рядом с Васей на парте не сидит никто. Его товарищ еще не приехал с каникул. Вася несколько минут смотрит на знакомые лица товарищей, на тщательно причесанные головы, на красные галстуки, на улыбающиеся лукавые лица и думает, что учиться будет так же весело, как в прошлом году, а если бы еще не было немецкого языка, - было бы совсем хорошо.
У Васи побаливает голова. Такое впечатление, словно кто-то сжимает виски. Он знает почему это: Марья заставила его почти всю ночь возиться на кухне, перебирать вместе с ней сушеные вишни, и спал он часа три; но это скоро пройдет, он уже привык.
И Вася начинает внимательно слушать, о чем говорит Борис Петрович.
Класс встречает учителя сдержанным гудением. Вот он какой, новый учитель географии, а они думали, что он совсем другой.
Всем интересно услышать, какой голос у нового учителя, и поэтому первое слово Борис Петрович произносит в полной тишине. Перед ним стоит большой глобус. У доски висят две большие карты полушарий. Какие-то альбомы с картинами и фотографиями лежат на столе.
Учитель не спешит начинать урок, а рассматривает милые, свежие детские лица. Как похожи они, и как в то же время различны. Вот прямо перед ним сидит русая, круглолицая девочка. Она внимательно смотрит на карты, словно старается запомнить их сразу на нею жизнь, и боится пропустить хоть одно слово учителя. Немного дальше - мальчик, стриженый, с черными маленькими глазками, которые бегают быстро, как мышата; он, наверное, первый озорник и забияка в классе, но сейчас сидит спокойно, сидит и приглядывается, нет ли чего-нибудь смешного в новом учителе. Дальше, у окна расположился маленький, солидный Гриша Глузберг, а совсем у стены видны среди веселых ученических лиц белые выгоревшие волосы и бледное лицо Васи.
Борис Петрович начинает. Он говорит спокойно, не-спеша, иногда улыбается; голос у него ласковый, приятный, и как ни старается Андрюша Кравченко к чему-нибудь придраться, ничего смешного найти не может. Особенно интересно становится, когда Борис Петрович открывает большие тяжелые альбомы на столе, и звери, птицы и растения неведомой, далекой и чудесной жаркой страны появляются перед школьниками. Андрюша. Кравченко сидит, полуоткрыв рот, и слушает, а уж если Андрюша слушает, то дело ясное: рассказ увлек и его.
Гриша Глузберг за всю свою школьную жизнь не может вспомнить случая, чтобы на каком-нибудь уроке было так тихо.
А на последней парте, стараясь внимательно слушать, сидит Вася, и лицо его бледнеет все больше и больше. Что-то все сильнее и сильнее сжимает виски. Смотреть на окна становится неприятно, свет режет глаза, и так хочется на секунду положить голову на руки и смежить веки.
Только на одну секунду. Этого же, наверно, никто не заметит, а будет так хорошо. И Вася, стараясь не пропустить ни одного слова, медленно опускает голову на сложенные руки. Через секунду он вдруг поднимает ее и, широко раскрыв испуганные глаза, смотрит, не заметил ли кто-нибудь, что он, Вася, чуть было не заснул на таком интересном уроке.
Но все заняты тем необыкновенным зверем, которого показывает Борис Петрович, и Вася с минуту тоже внимательно смотрит на странное животное, похожее не то на утку, не то на ежа.
Потом свет снова начинает резать глаза, и Вася понемногу, уже не борясь с дремотой, окутавшей его, подобно темной непроницаемой пелене, опять опускает голову. Он дремлет чутко, настороженно. Кажется, он слышит каждое слово учителя, но это только кажется, потому что Борис Петрович уже перестал рассказывать и сейчас вызывает к доске Нину Иванову, чтобы она показала на карте главные реки далекой страны.
Поднявшись со стула, Борис Петрович заметил, что на последней парте исчезло бледное лицо Васи. Пока Нина искала реки со странными названиями, Борис Петрович прошел в самый конец класса. Вася тихо дремал, положив голову на сложенные руки. Борис Петрович обернулся к доске и тогда уже легонько тронул Васю за локоть.
Все в классе были заняты - это же и в самом деле интересно - видеть, как Нина Иванова, лучшая отличница, смотрит в угол и безнадежно путается в названиях рек. Все в классе старались помочь Нине, - хорошо, что Борис Петрович пошел куда-то к задним партам,- но из этого ничего не вышло: Нина совершенно ничего не могла понять.
К счастью, пока Борис Петрович будил Васю, Нина пришла в себя.
Все реки, которые минуту тому назад причудливо переплетались, вдруг стали на свои места.
Борис Петрович отошел от Васиной парты. Только он и Нина видели, как проснулся Вася, как тревожно забегали его глаза.
Урок продолжался.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Недалеко от моря, на уютной неширокой улице, обсаженной каштанами и акациями, за невысоким забором стоит дом. Он стоит в саду, и ветки яблонь с крупными наливными яблоками лезут в окна и на веранду. Между деревьями разбросано много клумб, и цветы, самые разнообразные, самые яркие цветы покрывают их. Цветы сплетаются в дивные узоры, они подобраны по окраске и оттенкам. Клумбы напоминают огромные ковры, вытканные рукой опытного мастера.
Иногда под вечер, когда тишина и сумерки заполняют сад и входят в дом, на веранде слышна тихая музыка. Мягкие приятные звуки разносятся по саду и долго колышутся среди деревьев. Прохожие останавливаются у невысокого забора, чтобы послушать музыку. Затаив дыхание, стоят они, стараясь ничем не выдать своего присутствия.