Страница 16 из 21
Политизация биографии пушкинской жены стала явной в сороковые годы, когда в пушкинистике начала использоваться терминология и методы НКВД. «Агентура правительства проникала всюду, – писал В.В. Ермилов, – она проникла в семью Гончаровых. Используя светское легкомыслие Натальи Николаевны, придворная камарилья сделала из жены поэта свое орудие… Создав таким образом почву для своих дальнейших действий, придворная камарилья подослала к Наталье Николаевне своего агента, космополитического проходимца без роду и племени, француза по происхождению, ставшего голландцем по подданству…»[120].
Советская мифология достигла максимума в последние два десятилетия перед коллапсом системы. Сегодня, несмотря на крушение официальных догматов, мифологические тенденции остаются, а сторонники разных точек зрения пребывают в перманентной борьбе. Разные Натальи Николаевны сосуществуют в пушкинистике, но не ясна реальная, историческая. Сблизить позиции весьма сложно, настолько они разошлись. Налицо избыток фактов и недостаток научного, независимого от внешних причин, их осмысления.
Парадоксы сватовства
Вяземский долго не верит слухам о сватовстве Пушкина и возмущенно пишет жене: «Ты меня мистифицируешь заодно с Пушкиным, рассказывая о порывах законной любви его. Неужели он в самом деле замышляет жениться, но в таком случае как же может он дурачиться? Можно поддразнивать женщину, за которою волочишься, прикидываясь в любви к другой, а на досаде ее основать надежды победы, но как же думать, что невеста пойдет, что мать отдаст дочь свою замуж ветренику или фату, который утешается в горе?»[121].
Ахматова пересказывает эти слова Вяземского проще: «Как можно, любя одну женщину, свататься к другой?» И прибавляет: «Княгиня Вера, вероятно, должна была понять, кого подразумевает ее муж под первой женщиной. Но мы очень далеки от этого понимания»[122]. Вряд ли, однако, эта первая женщина какая-либо иная, нежели Каролина Собаньская, и почему Ахматова ее не вычислила – загадка.
Пушкин мечется по ярмарке невест в Петербурге и Москве, особенно часто общается с сестрами Ушаковыми. В этом доме, литературном и музыкальном, в котором он бывает в 1830 году по три раза на день, поэт – предмет поклонения. Он веселится, сочиняет экспромты и влюблен в старшую дочь Екатерину, которая отвечает ему взаимностью. При этом известный публичный дом Софьи Астафьевны Пушкин посещает и после лицея, и во время сватовства, и после женитьбы.
Наталья Гончарова мгновенно остановила на себе внимание Пушкина, показавшись ему абсолютным совершенством. Поэт забыл, как еще недавно писал о своей однофамилице Софье Пушкиной, на которой решил вдруг жениться: «Прекраснее быть невозможно».
Девочка Гончарова блистала на своих первых балах. Бутон только-только начал превращаться в цветок. Вересаев говорит, что «она Пушкина еще не читала», но у нас слишком мало свидетельств, что она и потом что-либо читала. Знаем мы, что один раз она написала брату, как из «Иностранного обозрения» узнала про недостатки строения головы. Как полагает Вересаев, она вообще «всю жизнь была к поэзии совершенно равнодушна. И какое могло быть духовное общение между Пушкиным и малообразованной шестнадцатилетней девочкой, обученной только танцам и уменью болтать по-французски?»[123]. Средний уровень барышень круга, в котором общался поэт, в обеих столицах был значительно выше.
Сватовство поэта к Наталье Гончаровой идет на фоне бурных отношений с Каролиной Собаньской. Пушкин называл ее демоном, но, кажется, никого он так страстно не любил, как ее. Кое-кто из пушкинских приятелей знал, что она писала тайные доносы. Например, Филипп Вигель говорил, что под ее щеголеватыми формами скрывались мерзости. Пушкин же не ведал о ее тайной жизни и писал, что его душа – боязливая рабыня ее души.
4 марта 1830 года поэт неожиданно расстается с Собаньской в Петербурге и едет в Москву. 6 апреля он просит руки Гончаровой. Жест психологически понятный: от отчаяния в любви – женитьба на альтернативном варианте, своего рода месть любовнице, которая не захотела продолжения отношений или отношений более серьезных.
В день помолвки Пушкина с Натальей Николаевной в «Литературной газете» опубликовано его стихотворение «Что в имени тебе моем?», обращенное к Собаньской. Если бы невеста и ее круг прочитали стихи и знали, кому они адресованы, помолвка не состоялась бы. Через два месяца после помолвки Пушкин, оставив невесту, снова мчит в Петербург якобы по делам, а в действительности – к Собаньской.
Весь процесс перехода поэта в женатое состояние достаточно хорошо известен по многим источникам. Перечитывать эти тексты сегодня и грустно, и смешно. Видно, как для Пушкина тяжело и нелепо преодоление материала: равнодушие невесты, неприязнь матери, внутреннее противление собственных родных, друзей и самого себя, наконец, ирония его бывших и нынешних подруг. Вопреки логике и рассудку, жизненному опыту и советам близких умнейший человек России рвался заполучить в жены красивую куклу.
Как все-таки выглядела последняя невеста, ставшая женой Пушкина? Лишь один портрет, сделанный Александром Брюлловым, братом знаменитого живописца, относится ко времени их брака. Первый дагерротип и фотографии сделаны уже после смерти Пушкина, во втором браке, когда ей под сорок.
Проницательный человек Долли Фикельмон отмечает в дневнике, что «невозможно быть прекраснее, ни иметь более поэтическую внешность, а между тем у нее немного ума и даже, кажется, мало воображения»[124]. И там же горькие слова о Пушкине: «Что до него, то он перестает быть поэтом в ее присутствии». Ревность? Может быть. Но столетие спустя Сергей Булгаков комментирует: «Красота была только красивостью, формой без содержания, обманным осиянием»[125].
И все же выражение «гений чистой красоты», которое поэт заимствовал, как известно, у Жуковского и подарил другой женщине, возможно, больше подошло бы к жене. Впрочем, Пушкин говорил Павлу Вяземскому, что и знаменитая «Мадонна» посвящена была сперва другой женщине.
Немного стихов написал он для жены. Будь Гончарова чуть старше, держали бы ее дома чуть менее строго, дав возможность Пушкину пообщаться с ней накоротке, – возможно, она наскучила б ему быстрее многих предыдущих его женщин. Неведение присовокупляло к красоте ореол загадочности. Опытный Пушкин купился и вел себя как подросток, влюбившийся в первый раз. Неужели же он просто притворялся, что так наивен?
За три года до этого, порываясь жениться, он весьма трезво оценивал себя и свою другую, несостоявшуюся невесту как нечто несовместимое. «Жизнь моя, доселе такая кочевая, такая бурная, характер мой – неровный, ревнивый, подозрительный, резкий и слабый одновременно – вот что иногда наводит на меня тягостные раздумья, – писал он по-французски, едва выбравшись из перевернутых саней, помятый, лежа на чужой кровати и тяжело дыша, приятелю В.П.Зубкову 1 декабря 1826 года. – Следует ли мне связать с судьбой столь печальной, с таким несчастным характером – судьбу существа, такого нежного, такого прекрасного?» Тогда речь шла о Софье Пушкиной.
Так или иначе, но сто двенадцать уроков, преподанных ему другими женщинами, не помогли. Похоже, он добивался этой девушки потому, что поначалу она оказалась неприступной.
А ему даже не удавалось остаться с невестой один на один, чтобы ошеломить ее этим своим могучим и неотразимым оружием. Запретный плод казался на расстоянии во сто крат слаще. Но как только он получил согласие, мы видим, как он начинает пятиться назад, мечась между данным словом и сомнениями в разумности всего предприятия в целом. Он пришел в восторг от божественной красоты, а женился на серой провинциалке. Он назвал ее мадонной, а хотел заполучить друга, жену и хозяйку. Но, как говорится в старом анекдоте, многоженство запрещено.
120
В.В. Ермилов. Наш Пушкин. М., 1949, с.57.
121
«Звенья», III–IV, Academia, М. – Л., 1934, с.180.
122
А.А. Ахматова. Стихи и проза. Л., 1977, с.547.
123
В.В. Вересаев. Спутники Пушкина. М., 1937, с.419.
124
А.Ф. Флоровский. Пушкин на страницах дневника графини Д.Ф. Фикельмон. Прага, 1959, с.565.
125
С.Н. Булгаков. Жребий Пушкина. Наше наследие, 1989, с.346.