Страница 59 из 65
В. Соловьёв: «Тогда мы не знали Америки, хотя и сейчас многие её не знают и пишут дурацкие пасквили об этой великой стране, нахватавшись идеотизмов из красной прессы. До сих пор атавизм веры в американскую непогрешимость силён в людях, по праву считающих себя интеллигентами. Мы с решительностью камикадзе бросаемся отстаивать страну, от нас этого не ждущую и зачастую удивлённую такой самоотдачей. Американцы – совершенные прагматики, и им не понять, что истинные патриоты Америки живут вдали от континента девушки с факелом».
Автор: «Это объяснение тоже на платформе чувств. Слишком легкомысленно для самой большой и самой мыслящей части общества. Хотя оно крайне интересно. Оказывается наши интеллектуалы больше американцы, чем её коренные жители».
В. Соловьёв: «Это не наш недостаток, скорее данность. Долгое проживание в затхлом воздухе вырабатывает инстинктивное стремление к раскрытию окна, а вот что уж окажется там, не столь важно. Вот в этой атмосфере, о которой Наум Коржавин сказал, что она невозможна в связи с отсутствием кислорода для жизни, все, что приходило из Америки, было абсолютно истинным. Вот короткое пояснения – классический анекдот. Рабиновича вызывают в ЦК и спрашивают: «А с десятого этажа ради дела партии спрыгните?» – «Конечно, ведь лучше ужасный конец, чем бесконечный ужас».
Автор: «Эти доводы вообще вас не украшают, ещё менее серьезные. Многие мои знакомые евреи очень пеклись о своём здоровье и непрерывно ели чеснок. У них в квартире действительно не чем было дышать. А вот в чём выражался ужас для таких, чаще всего, удачных людей, как Рабинович, Коржавин, или как вы? Вы сами рассказывали, что они умели неплохо жить и в то сложное время. Кстати, при этом они очень любили сочинять подобные анекдоты, для раскачивания нашей обшей лодки, в которой мы, русские люди, жили творчески и счастливо. Причём мне всегда казалось, что такие, как вы, знают, что им не дадут утонуть».
В. Соловьёв: «Да, действительно было дело. «В нашем классе училась Алла Исумер, её папа Борис не мучился наличием образования, но у них дома было всё, вплоть до Кабзона на день рождения. Он работал где-то на базе, принципиально не воровал, и объяснял изобилие: «Это у них есть усушка, утруска и допустимый бой, – для нас это чистая прибыль». И это давало не просто сытную жизнь. «Качество продуктов определяло положение на социальной лестнице».
Автор: «А вот вы действительно вместе с вашими любимыми американцами наводили страшный ужас. Ведь вы лично уже в 1990 году собирали подписи в городе Монтгомери в поддержку солдат, участвующих в операции «Буря в пустыне» первой Иракской кампании, то есть были на стороне страшного агрессора, погубившего, и с вашей помощью, более 340 тысяч в основном мирных людей. Вот это подлинно масштабная трагедия и вам, наверное, до сих пор сняться не раз показываемые по телевизору раздавленные младенцы, которых вытаскивали из-под разрушенных зданий. Может быть, есть более существенные доводы в пользу вашей странной любви. Ещё раз хотелось бы понять, в чём же вы всё-таки видели затхлый воздух, имея в 27 лет аспирантуру в ИМЭМО, поездки в свою любимую страну, возможность зарабатывать на них и жить получше, чем сейчас живёт большинство людей в России, после разгрома, учинённого вашими единомышленниками.
Многие диссиденты объясняют двойными стандартами, исходящими от власти, причины их войны против собственной страны и народа. Заметьте, не против власти, которая в этом случае может быть источником вашего недовольства, а против народа, который в основном безмолвствует, так как энергичные ваши коллеги не допускают его к СМИ. Но когда начинаешь читать их книги, то никак не удаётся обнаружить примеры подобного обмана, чтобы можно было так разозлиться и начать крушить созданное после пяти тяжелейших войн по гвоздику народное хозяйство. Хотя, как видно из вашей исповеди, в творческом процессе созидания вам не удалось поучаствовать. Патриотизмом в ней также и не пахнет. Поэтому никаких мук вы и ваши друзья по поводу развала индустрии, созданной чужими руками, и не испытываете. Хотя это именно тот сук, на котором вы прекрасно устроились. Может быть, вы хотя бы поделитесь, что за сведения, противоречащие официальным взглядам, и откуда черпала ваша мама и внушала их вам».
Вероятно, В. Соловьёву надоела наша беседа, и, махнув рукой, он произнёс откровенно: «Я провёл несколько лет в штатах. Нельзя назвать их абсолютными негодяями, просто они понимают своё предназначение».
После такого откровенного признания оппонента мне стало гораздо легче на душе, запутавшейся с самым сложным в политике национальным вопросом. Для убедительности я стал вспоминать отношение к США, проявляемое в разных обстоятельствах людьми, к которым мне удалось приблизиться на достаточное для этого случая взаимопонимание. По моему мнению, у каждого человека существует несколько защитных оболочек, не допускающих разного уровня посторонних к его внутреннему миру. Я считаю, что первый такой слой не даёт вам проникнуть даже к подлинной правдивой речи незнакомого человека. Пока вы его не преодолеете, с вами будут разговаривать ни о чём. Эта преграда легко взламывается путём простого представления друг другу. Далее идут защиты, которые растворяются при переходе знакомства сначала в любовь, а затем и в дружбу. Именно в такой последовательности. Дружба всегда более откровенна, открыта, чем любовь.
Остальная, небольшая часть содержания сознания, закрыта интимной оболочкой и практически недоступна посторонним людям, даже внешне бесконечно близким. И, наконец, завеса полной тайны, скрывающая знания души – единственной во вселенной информации, которую нельзя познать с помощью речи. Совсем непостижимая фишка. Это – заложенная свыше программа некоторых действий, мыслей и эмоций человека, которая познаётся и им самим только частично и лишь через изгибы судьбы, связанные с реакцией на случайные, неожиданные перемены и препятствия в хаосе жизни, кажущейся инстинктивной, а на самом деле продиктованной ему его программой, жизненным кредо. Она такая же индивидуальная, как рисунки на пальцах и другие врождённые признаки личности, и определяет, в конце концов, возможность бесконечного развития индивидуума в единственном направлении, вплоть до уровня гениальности. Но никто этого направления не знает, и лишь единицы случайно нащупывают его. Это и есть та легендарная изюминка, которая имеется в каждом живом существе, интересует и самого её владельца, и его окружение, но практически материально непостижима. Она является той самой драгоценностью, которая обязывает окружающих глубоко уважать каждого, живущего на земле человека. Она – жетон, который выдаётся всем на право осуществить функцию гения, а, может быть, и миссии.
На основании этой модели поэтапного и стержневого проявления человеческой сути я сделал вывод, что дружба с большим числом моих современников позволяет создавать довольно точные обобщения об их взглядах на многие важные проблемы действительности. Внимательно проанализировав высказывания друзей об их отношении к Америке, особенно к её идеологии, я вроде бы мог чётко заявить себе самому, что в кругах технической интеллигенции оно было в основном отрицательным. Главный негатив усматривался ими в зверином стремлении америкосов любыми средствами сохранить статус-кво в мире, начихав на всех остальных его жителей. Единственное, что представляло интерес – это их экономическая система, почти незнакомая нам, но позволившая, по утверждению СМИ, достичь значительных успехов в развитии производительных сил, а также устоявшиеся за сто лет законы, обеспечивающие демократию в обществе.
Правда, среди моих знакомых было два человека, всегда готовых выставить США в розовом свете. Мы часто спорили по разным вопросам, но именно в этом русле. Например, они доказывали, что в Америке народ решает, сколько денег выделить на военные расходы, а нас даже близко не допускают к этому процессу. Но когда мы узнали, что войну в Югославии и в Ираке тамошнее правительство начало даже без разрешения Конгресса, эти рассуждения также рассыпались в прах. А больше всего они доказывали вину И.В. Сталина в репрессиях тридцатых годов. Я особенно не спорил в то время, так как мало что знал об этом страшном побоище. Тогда практически не было литературы по этому вопросу, в чём громадная вина наших коммунистов. Но одно меня смущало. В списках расстрелянных, которые публиковались в газете «Московская правда», подавляющее большинство составляли простые люди: рабочие, колхозники, парикмахеры, бухгалтеры и многие другие. Чем они не нравились вождю, который был от них очень далёк, я отказывался понимать?