Страница 37 из 65
Другой раз Сергей интересовался ГУЛАГом, услышав об этом из «Голоса Америки», или о чём-то подобном. Наповал сбивали вопросы сугубо теоретического плана. Например, а что наступит вслед за развитым социализмом? Или, почему вопреки основному закону о социализме у нас повышаются цены на основные продукты питания? Народ видел теоретическую слабость комиссара и терял понемножку уважение к партии. Но почему она не занималась разработкой теории и не поднимала уровень знаний своих пастырей – понять невозможно. Словно специально для этого позора их собирали на семинары и пичкали всякой белибердой, вместо актуальной тематики. Одно ясно. Многие вопросы были загнаны в подполье из-за их лживой подосновы, и их просто нельзя было касаться. На этом и играли в свою пользу скептически настроенные к социализму интеллигенты.
Головастый Андреев подавал много рационализаторских предложений, которые часто были сложны для воплощения, хотя и несли в себе элементы научно-технического прогресса. Внедрение передовых методов работы было всё время на повестке дня партийных документов. И новатор смело писал в разные партийные инстанции, требуя выполнения указаний партии. Вопросы, непрерывно стоящие и не решаемые вопреки партийным установкам, не нравились вышестоящему партийному начальству, и оно срывало свой гнев на руководителях предприятий. Хотя отлично понимало, что те также не в состоянии были ничего сделать из-за отсутствия средств и чёткой действующей системы решения подобных проблем. Опять высокие слова КПСС превращались в болтовню. Однако почему – то никто из партийных боссов с помощью народного контроля, где имелись грамотные специалисты, не хотел глубоко разобраться с этой проблемой.
На письмах изобретателя ставились грозные резолюции в адрес начальников Андреева: «Прошу разобраться и доложить в такой-то срок», те отвечали: «Будет сделано!» А потом всё на время откладывалось в сторону с целью, что все забудут о своих резолюциях из-за плохого контроля за исполнением со стороны райкома. Такая импотентность и слабая действенность партии не нравилась народу и, как говорят, подмачивала её авторитет.
И сейчас трудно понять это явление. Но если его внимательно проанализировать, то вновь корни приведут к одной и той же причине – отсутствию теории строительства нового общества. Роль партии считалась основополагающей во всех делах, особенно в координации действий предприятий разных отраслей на подведомственной райкому территории по решению жизненно важных вопросов. И райкомовцы вроде бы должны были отвечать за их практическое воплощение по полной программе головой. С другой стороны, они не имели для реализации этих задач никаких инструментов: специалистов, структуры управления, планирования и учёта работ. Поэтому, как тот начинающий пианист в анекдоте, руководили, как могли, и позорились. А на самом деле от них требовалось установить только исполнительность, честность и объективность технического руководства, а также его преданность Родине. И ни в коем случае не брать на себя его производственные функции.
Особенно бестолковая прыть райкомовских деятелей и одновременно низкий КПД их усилий ярко проявлялись в выполнении ответственных заданий по обеспечению жителей района овощами. Овощные базы забивались по команде райкома работниками разных подшефных предприятий до отказа. В один из дней меня, заместителя главного инженера электростанции, но, прежде всего, заместителя секретаря партбюро, во главе отряда работников предприятия в количестве 60 человек послали трудиться на подведомственную базу в Очакове. Прибыв в указанное время на объект, я увидел несколько таких же групп, спокойно ожидающих указаний. Моя партийная душа не позволила долго терять рабочее время шестидесяти работников, и я ринулся к начальству. Меня пытались охладить обещаниями скорого прибытия автомашин с капустой, затем чем-то ещё, и только, когда я схватился за телефон и начал набирать номер секретаря райкома, для нас разыскали пустую автомашину и отвезли на далёкое отделение базы. Транспорт с овощами под разгрузку начал прибывать только после 15 часов, когда наши люди под видом обеда уже смогли посетить магазин и принять нужные порции допинга. Пришлось работать допоздна, а затем ещё и оплачивать отгулами сверхурочные. Я написал об этом докладную в райком, но всё оставалось по-прежнему до конца существования Советской власти.
На том же уровне решался вопрос и о субботниках на отстающих стройках, и о посылке на уборку в совхозы, и о проведении любых других мероприятий. Я до сих пор не могу понять, зачем в эти чисто хозяйственные дела впутывали идеологических тружеников, которые вместе со своими партийными штабами теряли дорогое время, да ещё свой, так нужный партии, авторитет. Им приходилось во всю первыми нарушать главную заповедь социализма – систему планирования. Почему не держали в исполкомах несколько человек для помощи в организации грамотного и, главное, эффективного проведения очень важных для страны сезонных работ. Опять надо было принять соответствующее постановление, предусмотреть в нём оплату труда работников пославшими их предприятиями, которые сами, из-за отсутствия необходимого количества персонала, задыхались в этот период выполнения планов подготовки к зиме. Вообще, этот вопрос о непосредственном участии профессиональных коммунистов в экономику так и остался не решённым до конца правления партии. По моему мнению, оно должно было быть очень разумно дозировано, а в хозяйственных и технологических делах сводиться к нулю. Правда, в последние годы бестолковый Горбачёв пошёл в другую крайность и просто ликвидировал промышленные отделы в ЦК КПСС. В результате в производственных коллективах и отраслях, особенно в отношении их руководителей, полностью перестал действовать контроль за нравственностью и духовностью, то есть основными составляющими всего спектра требований к условиям существования социализма. Поэтому он и очень быстро надорвался.
Было немало и других острых моментов в жизни предприятий, связанных с недопониманием действий коммунистов. Так, на общем собрании коллектива нашей электростанции, посвящённом китайским агрессорам, развязавшим боевые действия на острове Даманский, один из его участников – простой рабочий, сказал: «Там гибнут наши люди. Почему армия не принимает все необходимые меры, чтобы этого не было? У нас что, нет огнемётов или другого смертельного оружия, чтобы избежать этих страшных потерь? Я предлагаю принять резолюцию, и указать в ней на слабую работу правительства» Такие вопросы ставили наших парторгов в тупик. В это время на них жалко было смотреть. Они получали команду «осудить» без всяких разъяснений, и должны были выполнить её, а не приносить вышестоящему начальству новую головную боль в виде непонятных, как решать, задания народа. В партии изъяли из обихода простой откровенный диалог между руководством и рядовыми коммунистами, как между равными товарищами. Население перестали слушать. И это была одна из главных потерь в нашем движении вперёд, связанная с идеологическим раздраем.
Вместо научно-обоснованной разъяснительной работы пропагандистский аппарат СССР и КПСС начал насильственно проводить политучёбу среди всех слоёв населения. Коммунистам рекомендовалось выписывать центральные газеты и журналы, хотя они в основном несли те же плохо воспринимаемые массами нудные марксистские идеи. Почему-то к этим СМИ редко привлекались известные писатели, диссиденты, философы для участия в различных дискуссиях. Кстати, это был мягкий, достаточно ненавязчивый диктат. Мало кто, даже из членов партии, выполнял эти рекомендации. Но и он вёл только к росту непринятия коммунистической идеологии и, с помощью умелой капиталистической пропаганды, сохраняется и сегодня в памяти людей как время строгой военной дисциплины в личной жизни, обязывающей выступать по всем вопросам строем, читать в обязательном порядке одни и те же книги и газеты. И хотя это было совсем не так. И наслаждались даже мы, коммунисты, чтением в большом количестве и разнообразии литературы, и большинство не выписывало даже партийную прессу, многие наши враги выступают и сейчас с такими обвинениями в однообразии и затхлости советского быта, а партия не даёт им отпора.