Больше, чем любовница

Леди Оливер засмеялась.

– Это он вам сказал? – спросила она с вызовом. – Что никогда не был моим любовником? И вы ему поверили? Бедняжка леди Сара! Вы оказались такой наивной, Я могла бы вам такого порассказать.,. Но… не важно. У вас ко мне больше ничего нет? Я бы хотела пожелать вам доброго вечера. Меня ждут друзья.

– Вас ждет незавидная участь, если кто-то будет убит из-за вас, – проговорила Джейн. – Угрызения совести будут терзать вас день и ночь, даже сон не станет спасением. Вы слышите?.. Я делаю вам комплимент, когда говорю, что у вас есть совесть и что вы скорее пустышка, нежели испорченная, порочная женщина. Не стану желать вам хорошего вечера. Я надеюсь, что он не станет для вас таковым. Надеюсь, вас будут преследовать видения – все, что может случиться во время этих двух дуэлей. И я надеюсь, что вы, пока не слишком поздно, сделаете единственное, что может еще вернуть вам уважение общества.

Джейн молча смотрела, как леди Оливер, с треском сложив веер, вышла из гостиной в музыкальный салон. И, повернув голову, увидела леди Ангелину под руку с братом и леди Уэбб под руку с виконтом Кимбли. Все ждали, когда она присоединится к ним.

– Пойдем, Сара. Пора домой, – сказала леди Генриетта. – Меня ужасно утомили все эти приятные беседы.

– Позвольте мне проводить вас обеих до экипажа, – вызвался виконт Кимбли.

Леди Ангелина молча подошла к Саре и крепко обняла ее. Странно, но она ничего не сказала. Зато сказал Фердинанд:

– Я буду ждать вас рано утром, леди Сара… Чтобы сообщить, жив ли Джоселин или умер.

Он думал, что ночь эта никогда не кончится. Но все когда-нибудь приходит к концу. Прошли часы между сном и явью. Настало утро. Странно, как ночь перед этой дуэлью отличалась от четырех предыдущих таких же ночей. Он, конечно, чувствовал нервное возбуждение и тогда, но бессонницы не было.

Джоселин поднялся до рассвета и сел писать длинное письмо, которое должны были доставить адресату в том случае, если он не вернется с дуэли. Окунув перстень в расплавленный сургуч и поставив печать на конверте, закрыл глаза, поднеся письмо к губам. Он обнял ее, но не произнес ни слова. Вероятно, боялся, что потеряет голову. Впрочем, он все равно не сумел бы сказать таких необходимых тогда слов. Не было опыта.

Какая горькая ирония… он нашел любовь именно накануне сегодняшнего утра.

Как странно… найти любовь, когда не веришь в ее существование. Когда мысль о женитьбе, даже на ней, вызывала ощущение захлопнувшегося капкана.

Джоселин дернул за шнур, вызывая слугу.

Джейн не спала. Она пыталась, но так и не смогла уснуть ночь. Ее тошнило. В конце концов она решила не мучиться больше и встать. Затем она присела на подоконник и, свернувшись клубком, стала смотреть в окно, то прижимаясь разгоряченной щекой к оконной раме, то кутаясь в кашемировую шаль, чтобы прогнать озноб.

Надо было что-то сказать. Почему она молчала, когда хотела высказать так много? Но ответ она знала – не существует слов, чтобы выразить чувства, идущие от самого сердца.

Что, если он умрет?

Джейн ежилась, кутаясь в шаль, и сжимала челюсти, чтобы не выбивать зубами дробь.

Из четырех дуэлей он вышел живым. Что для него еще две? Но здесь силы были неравными… Фердинанд, хотя и старался не говорить лишнего, все же под напором Джейн открыл ей не только место и время поединков, но не скрыл и того, что преподобный Джошуа Форбс весьма хладнокровный человек и к тому же отменный стрелок.

В действительности Джейн вернул какой-то странный звук – в дверь не стучали, но явно царапались, Джейн озадаченно посмотрела на дверь. Было очень рано. В щелку проскользнула горничная и осторожно заглянула под полог кровати.

– Я здесь, – отозвалась Джейн.

– О, миледи, – щурясь в предрассветном полумраке, заговорила девушка, – прошу прощения, но внизу вас ждет леди, она очень хочет говорить с вами. Она подняла мистера Айви с постели, а он уж разбудил меня. Она решительно отказывается уходить.

Джейн вздрогнула. Голова у нее закружилась. К горлу подкатила тошнота.

– Кто она?

Джейн знала, кто это мог быть, но не смела надеяться. К тому же было слишком поздно. Ну конечно, уже поздно!

– Леди Оливер, миледи.

Джейн не стала тратить время на то, чтобы причесаться и вообще привести себя в порядок. Она помчалась вниз по лестнице, забыв о том, что леди не должна торопиться.

Леди Оливер нервно мерила шагами холл. Чувствовалось, что она сильно взволнована.

– Где они? – вместо приветствия спросила леди Оливер. – Где они встречаются? И когда?

– В Гайд-парке. В шесть.

– Где именно в Гайд-парке?

Джейн могла лишь догадываться, что стреляться они будут на старом месте. Но как объяснить, где оно? Гайд-парк достаточно велик. Она покачала головой.

– Почему вы спрашиваете? – вопросом на вопрос ответила Джейн. – Вы намерены поехать туда?

– Да, – сказала леди Оливер, – быстрее же говорите, где их искать.

– Я не могу сказать этого. Но показать могу. Вы приехали в экипаже?

– Карета ждет у дверей. Быстрее же бегите за шляпкой и плащом.

– Нет времени, – бросила Джейн, схватила гостью за рукав и потащила за собой, – Уже почти шесть. Поехали!

Леди Оливер не надо было торопить. Карета мчала их в Гайд-парк.

– Если он умрет., – сказала леди Оливер и, достав платок, поднесла его к глазам.

Он не умрет. Не должен умереть. Столько еще не прожито…

– Он всегда был лучшим из братьев, – продолжала леди Оливер, – Добрее ко мне, чем другие. Только он позволял мне девчонкой играть с ним, брал на прогулки. Он не должен погибнуть,.. Этот чертов кучер может ехать быстрее? – вскричала она.

Наконец они приехали в парк, но до поляны карета доехать так и не смогла. Кучер под градом упреков и нетерпеливых выкриков остановил карету, приладил ступеньки, и леди Оливер, одергивая плащ, поправляя шляпу, буквально выпрыгнула из кареты, а за ней Джейн – непричесанная, в халате, шали и шлепанцах.

– Сюда! – крикнула Джейн, опережая леди Оливер. Она не была уверена, конечно, что дуэлянтами выбрано именно это место. А если в этом она не ошиблась, то могла не угадать относительно времени. Что, если уже поздно? Джейн с замиранием сердца прислушивалась, не раздастся ли выстрел, заглушая ее собственное затрудненное бегом дыхание и всхлипывания леди Оливер.

Место оказалось тем самым. За деревьями открывалась поляна. Над дуэлянтами и группой секундантов повисла тишина. Боже, что значит эта гробовая тишина? Но нет…

Герцог Трешем и Джошуа Форбс, одетые лишь в панталоны, рубашки и ботфорты, расходились на десять шагов, подняв пистолеты в воздух. Вот они повернулись друг к другу, чтобы прицелиться…

– Стойте! – закричала Джейн. – Стойте!

Повинуясь собственному приказу, она замерла как вкопанная, Леди Оливер с визгом бросилась вперед, споткнулась и упала.

Оба джентльмена повернули головы. Джоселин, не опуская пистолета, сразу отыскал взглядом Джейн. Джошуа Форбс опустил дуло вниз и нахмурился.

– Гертруда, – взревел он, – убирайся отсюда немедленно! Женщинам здесь не место. Я потом с тобой поговорю.

Леди Оливер успела вскочить на ноги, не дожидаясь, ее супруг, рассерженный и смущенный, подойдет и поможет ей встать. Лорд Оливер взял жену за локоть, но она вырвалась.

– Нет! – закричала она. – Вы не заткнете мне рот! Я должна вам сообщить…

Джейн, глядя в недоумевающе-встревоженные глаза Джоселина, напрягла слух. Она мгновенно поняла, что леди Оливер предпочла разыграть роль мученицы, жертвующей своей репутацией ради спасения жизни любимого брата. Но все эти было не важно. Она решилась на то, что следовало бы сделать гораздо раньше, до поединка между ее супругом и repцогом Трсшемом.

«Как странно, – вдруг подумала Джейн. – Поступи леди Оливер по чести с самого начала, я бы никогда не встретил; с Джоселином. Как хрупок шанс, выпадающий человеку жизни. Как прихотлива судьба».