Многоточия

После этого свидания она снова включила динамо – на предложение встретиться отвечала вежливым отказом… ну, не всегда вежливым, один раз грубо резанула: «Не могу и не хочу!», звонки большей частью игнорировала, в общем, фаза притяжения оказалась недолгой.

Примерно через месяц у нас состоялась ещё одна встреча, очень похожая на предыдущую. За которой закономерно последовала фаза отталкивания.

В случае с Алиной меня расстроил не сам отказ, а тот факт, что мной игрались, как в кошки-мышки. Я был уверен, что она на тот момент не страдала от недостатка мужского внимания, стопроцентно у неё были партнёры. Корректнее было бы поставить вопрос не о том, были ли у неё в то время мужчины, а о том, сколько было их. Рассказывая о них, она туманно называла их «друзьями»… ну, некоторые дамочки никак не могут называть вещи своими именами! Десять лет назад я бы тупо взломал этот «мохнатый сейф» прямо в машине с последующей передачей дружбанам из «офиса»; за такие подгоны они на раз-два раскроят череп любому твоему врагу, на кого ты только пальцем покажешь… но сейчас мне было просто лениво.

Был ещё один момент, который разозлил меня: Алина была красива, несмотря на болезненную худобу, она была секси, но она была не perfect. В свои лучшие времена, когда я был молод и богат, я бы даже на неё не взглянул, а сейчас, с моей точки зрения, её основным достоинством являлась молодость. Парни моего возраста придерживаются мнения, что молодые некрасивыми не бывают, как-то так. Моя трагедия заключалась в том, что я был не просто кидалт, которому с возрастом становится всё меньше дела до того, чтобы выглядеть круто… проблема была в том, что я не взял конкретную самку, которой было безразлично, как я выгляжу… мне просто не хватило кванта сообразительности, чтобы успешно завершить этот проект. В итоге, суть моей трагедии как нельзя лучше раскрывали досужие сплетни младшего медперсонала: «Андрей славный парень. Жаль, что никто с ним не е*ётся». Вот в какое измерение я теперь перешёл. Раньше против меня не было бы шансов даже у Снежной Королевы, а сейчас меня даже блудливая Алина за мужчину не считает… хнык-хнык(((

Немного забегу вперёд, дабы закрыть эту тему с Алиной. Через год после описываемых событий она забеременела от своего «друга»-соседа по общаге. При этом они не расписались и даже просто не съехались, создав нормальную семью, а продолжали просто соседствовать и «дружить»… организмами… Другим её судьбоносным шагом стала покупка в кредит общажной комнаты, в которой она проживала. Без нормальной работы, без поддержки бойфренда и родителей. Жильё было приобретено на высоте стоимости… а спустя 2 недели после оформления сделки такие комнаты подешевели на 30 %.

Однако, мне не пришлось слишком долго вынашивать планы мести о том, как бы построже наказать Алину *уем, ибо на горизонте замаячила реальная красотка, на которую я бы позарился и 10, и даже 15 лет назад – Валерия К., девушка со сложно устроенным внутренним миром и яркой индивидуальностью, крутая эрудитка и рафинированная интеллектуалка, пробивавшая себе путь сквозь всякое дерьмо. Во вселенной есть весьма необычные галактики: Е3, спиральные с перемычкой, карликовые эллиптические, яркие нуклеарные N-типа, а также неправильные. Я был зачарован и сразу понял, что приведенные термины, хоть и описывают весьма далёкие объекты, также могут быть использованы для описания более близких вещей – Валерии К., например. Сейчас я раздумываю над тем, как они к ней подходят. Вспоминаю, как всё у нас начиналось. Это происходило исподволь, я уже не помню, когда именно обнаружилось, что она вполне себе теплокровная девушка, но факт остаётся фактом: она оттаяла и стала проявлять ко мне интерес. Её красота была столь притягательна, а богатый внутренний мир оказался таким обаятельным, что сердце сложившегося эротомана и начитанного алкоголика задрожало, как при землетрясении. Запомнилось одно дежурство, когда мы пересеклись в приёмном отделении в три часа ночи. Она назвала меня «очаровательным садистом», понаблюдав за тем, как я выпроводил левого пациента на улицу. Тоном заботливого палача я проговорил рутинное объяснение: показаний к экстренной госпитализации нет, дообследование и лечение в терапевтическом отделении ЛПУ по месту жительства. На вопрос: «Как я отсюда уеду в три часа ночи?» я ответил: «Откуда я знаю? Я врач, а не начальник транспортного цеха!»

– Положите меня в больницу! – заголосил он. – Я болею, мне плохо!

С выражением немного участливым я сказал:

– Сочувствую, мне очень жаль вас. Если бы в моих глазах жили слёзы, они бы избороздили моё лицо.

– Я не доживу до утра, я умру прямо здесь в коридоре!

– Да ладно, все вы так говорите… одни обещания…

– Я приеду домой, умру, и напишу на вас жалобу, что вы во всём виноваты.

– Хорошо, но только в обратной последовательности: сначала напишите жалобу, а потом уж помирайте…

Пациент убыл, мы с Валерией остались в смотровом кабинете вдвоём. И, начав обсуждать больных, плавно перешли на другие темы. Мы долго говорили, глядя друг другу в глаза, буквально растворяясь друг в друге… банально и пошло звучит, тьфу, какая гадость, но, прошу, о Читатель, прощения, других слов подобрать не могу. Её речь лилась музыкально и гладко, а лёгкая дизартрия очень ей шла. И если в начале нашей беседы в моей голове крутились слова одной известной песни «Она хочет быть чьей-то малышкой…», то в конце у меня уже не было сомнений, чьей именно малышкой Лера хочет быть.

Потом было всё, как с Алиной в фазы притяжения: Валерия приходила пообщаться со мной в те дни, когда не работала. Официально, причина её появления в БСМП в эти дни была не жажда общения со мной. Это была необходимость появиться на кафедре, на которой она проходила аспирантуру, или сходить в отдел кадров, и так далее. Однако, судя по нашим беседам, по интересу, который она ко мне проявляла, у меня сложилось впечатление, что у нас не случайные встречи по работе, а самые настоящие свидания, – хоть и без ресторанов и прогулок по ночному городу, но с некими химическими элементами, превращавшими общение в тягучий сеанс двустороннего гипноза.

Так получилось, что солировал в основном я, ибо удивительных историй в моей жизни было гораздо больше, чем в её: развитие бизнеса и его банкротство, разборки, уголовные дела… Я рассказывал ей о своих планах, о том, что мечтаю восстановить прежнее благосостояние, вернуться в Петербург, развивать свой медийный проект. Она была приятным и внимательным, в отличие от многих, собеседником, помнила всё, что я ей рассказывал, это её занимало, она интересовалась, как развиваются те или иные события.

– Ну, и как ты собираешься выходить из ситуации? – спрашивала она меня, имея в виду нахождение в провинции, в этом пространстве патологии, в этой дыре, где я застрял, как слива в ж*пе; а также сроки, когда я двину к огням столицы.

– Ну… ты же понимаешь, бывалые мужчины не ждут милостей от Бога, – с важным видом отвечал я. – Всему своё время, я из тех, кто медленно запрягает, а потом быстро едет.

Однажды, она пришла ко мне в ординаторскую и поведала историю, которую, по её словам, она одному только мне могла рассказать, больше никто бы не понял. К ней на приём пришёл пациент, и после консультации вынул из кошелька 500 рублей и положил на стол (официально она получала зарплату за приём пациентов по полису и энный процент с платных услуг). Она изобразила удивление и сказала: «Ой, что вы, не надо!», что означало «Ой, большое спасибо!» А пациент, со словами «Ну, ладно, не надо, так не надо», забрал купюру и ушёл. Провожаемый ненавидящим взглядом.

– Нет, ну какой козёл! – возмутилась Валерия. – Кто ТАК вообще делает?! Вынул деньги – всё, они уже не твои! Положи на стол и забудь про них!

Да, я её прекрасно понимал и разделял её переживания. Успокоил её и рассказал за аналогичные эпизоды с левыми пассажирами в моей практике. Действительно, не было бы так обидно, если бы пациент просто ушёл, не отблагодарив доктора, как это делают все халявщики, которые лечатся по быдло-полису. В её словах сквозил обречённый оптимизм, она знала, что психологию народа не изменить, но верила, что, пусть не скоро, но наши граждане всё-таки начнут заботиться о своём здоровье и ценить работу врача.