Страница 1 из 20
Станислав Рем
Капкан на маршала
1
Из политдонесения политуправления 1-го Белорусского фронта начальнику Главного политического управления Красной Армии об отношении польского населения к образованию Польского комитета национального освобождения, его декретам и к лондонскому эмигрантскому правительству
29 июля 1944 г.
Генерал-полковнику тов. ЩЕРБАКОВУ
В населенных пунктах польской территории, освобожденных от немецкой оккупации, политработники Красной Армии и 1-й Польской армии начали работу по ознакомлению населения с декретом Крайовой Рады Народовой, Манифестом к польскому народу, с декретами и постановлениями Польского комитета национального освобождения и с заявлением Наркоминдела СССР об отношении Советского Союза к Польше.
В сельских местностях, где проводились беседы по этому вопросу, польское население ясно определило свое отношение к Польскому комитету национального освобождения и к эмигрантскому правительству в Лондоне. В деревне Любень Люблинского воеводства все жители встретили сообщение об образовании Польского комитета национального освобождения возгласами одобрения. С таким же подъемом встречено это сообщение в с. Городище, Вышницы, Конколевница и других населенных пунктах.
В своих высказываниях крестьяне особо подчеркнули следующие мысли:
1. Польский комитет национального освобождения выражает интересы народа, он при поддержке всего народа и при помощи Советского Союза и Красной Армии доведет до победного конца борьбу за освобождение Польши от немецкой оккупации.
«Мы все, как один, за новое народное правительство, которое навсегда избавит нас от немцев и будет жить в союзе и дружбе с нашим братским Советским Союзом» (Максимюк И. И., 58 лет, д. Любень).
«Мы приветствуем Крайову Раду Народову, Польский комитет национального освобождения и наше Польское Войско» (В. Климович, д. Городище).
Крестьяне одобрительно отзываются о составе Польского комитета национального освобождения, в частности, о заместителе председателя и руководителе отдела земледелия и аграрной реформы – Андрее Витосе. «Это, – говорят многие, – наша хлопская кандидатура, и мы ее поддерживаем».
Положительно отзываются крестьяне и о других известных им членах комитета.
Например, 82-летний поляк Франц Копись, старый солдат, сказал:
«Я думаю, что Польский комитет, состоящий из таких людей, как Моравский, Ян Чеховский и Андрей Витое – хорошая власть. При них мы будем жить в достатке и мирно. Все поляки будут помогать Польскому Войску. Если нужно будет – отдадим все свое имущество, чтобы укрепить нашу армию и прогнать немцев».
2. Высказывается полная готовность поддержать Польский комитет национального освобождения в его работе. Это выражается, прежде всего, в многочисленных заявлениях о вступлении в ряды Польского Войска.
«Теперь, когда создано новое польское правительство и Польское Войско, мы все пойдем на фронт, чтобы скорее освободить Польшу и другие народы Европы от немецких паразитов», – так заявил на собрании гражданин д. Любень поляк Петр Антонович. Такие заявления слышатся повсеместно. Все мужчины, молодые парни, девушки просят поскорее взять их в Польское Войско.
3. На всех собраниях и в беседах по поводу образования Польского комитета национального освобождения население особенно ярко высказывает свои симпатии к Советскому Союзу и Красной Армии.
«Мы благодарны Красной Армии за то, что своим стремительным наступлением [она] спасла нас от гибели, которую готовили нам всем пруссаки. В свою очередь мы окажем Красной Армии помощь всем необходимым». Это – широко распространенное повсеместное высказывание польского населения.
4. Манифест к польскому народу вызвал среди крестьян оживленные суждения по вопросу об аграрной реформе. В этих суждениях сказывается извечное стремление польского крестьянства к земле.
Все крестьяне сходятся на том, что провозглашенная в Манифесте аграрная реформа крайне необходима. «В результате ее, – говорят они, – крестьянин будет иметь достаточно земли для того, чтобы вести свое хозяйство и жить в достатке».
Безземельные и малоземельные крестьяне (имеющие до 2 га земли) говорят, что им было очень тяжело жить в панской Польше, не говоря уже о жизни при немцах. Пуд ржи стоил 8 злотых, а за мальчика в школу нужно было платить 200 злотых в год. Денег, говорят они, у нас было мало и мы из нужды не выходили. «Если бы, – говорит одна беднячка, – дали нам земли и помогли завести скотину, то наша жизнь стала бы лучше».
Крестьянин, имеющий 6 га земли, говорит, что ему нужно бы получить еще несколько десятин.
Крестьянин, имеющий 10 га земли, высказывает пожелание, чтобы поскорее наладилась прежняя жизнь – такая, как была до немцев. Хотя и он считает, что в панской Польше жить было нелегко, «однако, слава богу, тогда была возможность проявить частную предприимчивость».
Все крестьяне понимают, что при власти помещиков им земли не получить. «Поэтому, – говорит крестьянин, имеющий 5 га земли, – будет хорошо, если у власти будут стоять такие честные люди, как Витое».
5. В тех селах, где население ознакомлено с Манифестом к польскому народу, основная масса населения совершенно определенно выражает свою солидарность со словами Манифеста об эмигрантском «правительстве» в Лондоне и его делегатуре в Польше. Высказываются по этому вопросу следующим образом:
«Эмигрантское “правительство” в Лондоне ничего не знает, что у нас делается. На наши деньги, вывезенные из Польши, оно гуляет по ресторанам. Наше правительство – Крайова Рада Народова и созданный ею Польский комитет национального освобождения».
«Правительство в Лондоне нам не нужно, ибо оно предало Польшу и польский народ».
В с. Вышницы поляк Ян Макаревич сказал следующее:
«Эмигрантское лондонское “правительство” не имеет никаких оснований называться правительством Польши. Это – кучка продажных людей, таких, как у нас были при немцах (т. е. поляки, продавшиеся немцам). Это – фольксдойче (поляки, объявившие себя немцами), а не правительство, раз они дружат с немцами. После войны мы сами себе выберем правительство, а сейчас будем поддерживать Польский комитет национального освобождения».
Но вместе с тем сейчас уже выясняется, что среди польского населения есть элементы, симпатизирующие эмигрантскому «правительству» и настроенные в антисоветском духе.
Ксендз Берлинский (с. Городище) в беседе с офицерами Красной Армии заявил:
«Новое правительство – это правительство на две недели. Я всех этих людей знаю, а поэтому мое правительство в Лондоне».
Крестьяне отзываются об этом ксендзе отрицательно и рассказывают, что они его несколько раз били втайне от полиции за грубость и прислужничество немцам.
В с. Вышницы один поляк спросил наших офицеров: «Отдадите ли вы нам то, что взяли у нас в 1939 году?» Когда ему в ответ на это прочитали соответствующее место из Манифеста, он остался недоволен. По его мнению, «Польша должна быть в границах до 1939 г.».
Отдельные поляки задают вопрос: «Почему СССР в 1939 г. не оказал Польше военной помощи в борьбе против Германии?» И расценивают действия Красной Армии осенью 1939 г. «как удар ножом в спину Польши».
Такие антисоветские взгляды высказывают, хотя и не всегда открыто и ясно, те, кто сочувствует эмигрантскому «правительству»: нажившиеся на спекуляции при немцах торгаши, некоторые ксендзы, а также те из польских жителей, у которых родственники или близкие знакомые проживают за границей.
Большим влиянием на население они сейчас не пользуются, открыто выступать против Советского Союза не решаются, отлично понимая обстановку всеобщей симпатии, уважения и благодарности широких слоев польского населения по отношению к Советскому Союзу и Красной Армии. Высказывания делегатуры эмигрантского правительства и ему сочувствующих внешне выдержаны в антигитлеровском тоне, но при внимательном отношении к ним сразу обнаруживается антисоветский дух.