Страница 31 из 32
– Нет, сначала я развлекусь как следует, и лишь потом, – с этими словами я убрал назад подарок Сабины.
Когда я, шатаясь, вышел из таверны, уже было далеко за полночь. Кроме того, прожив почти год в доме сенатора Норбана, я, похоже, забыл главное правило Субуры: никогда не ходи один.
– Это тебе от трибуна Адриана, – рявкнул за моей спиной грубый голос, вслед за чем мне в затылок врезался увесистый кулак. Я рухнул на колени.
Я попытался дать сдачи, но нападавших было как минимум пятеро, я же был так пьян, что едва стоял на ногах. Трое держали меня, пока другие двое избивали кулаками. К тому моменту, когда эти негодяи, наконец, выдохлись, у меня был сломан нос и несколько ребер. Лицо превратилось в один сплошной синяк, так что даже родная мать вряд ли бы узнала меня. Тогда они бросили меня, и еще несколько минут били меня ногами. Когда же я попробовал свернуться клубком, защищая грудь и живот, чья-то рука схватила меня за волосы и дернула мою голову назад.
– В следующий раз дважды подумай, прежде чем выставлять человека на посмешище перед самим императором, – произнес он явно заученные наизусть строки. – Особенно, если человек этот – трибун Адриан.
– Скажи своему трибуну, что его невеста потаскуха, – пробормотал я. – Что я почти год имел ее по три раза за ночь.
Увы, мой рот был полон крови, а эти головорезы уже шагали прочь. Я какое-то время лежал на мостовой, сплевывая кровь. Спустя какое-то время ко мне подбежали уличные мальчишки и сняли с меня сандалии и плащ. Да, не слишком вдохновляющее начало.
Тит заморгал и посмотрел вниз.
– Приветствуя тебя, – сказал он. – Что ты здесь делаешь?
– Подними меня, – сказала маленькая девочка тоном, не допускающим возражений, и вновь потянула его за рукав. – Я тоже хочу посмотреть.
Тит наклонился и поднял с пола маленькую, золотоволосую девчушку в вышитом голубеньком платье.
– Что ты здесь делаешь? Мне казалось, ты должна быть дома.
– А вот и нет, я должна быть здесь. Меня зовут Антония, и мою маму пригласили на свадьбу…
– Неправда, маленькая лгунья. Ты Фаустина, младшая сестра Сабины, и я точно слышал, как после свадебного пира мать сказала тебе, что ты еще слишком мала, чтобы шагать вместе со всеми во время брачной процессии.
Пойманная на вранье, Фаустина насупилась.
– Но я хочу посмотреть!
– Ну, идем, – ответил Тит, усаживая пятилетнюю Фаустину себе на правую руку, и вновь поспешил присоединиться к процессии, которая уже выстроилась возле дома Норбанов. Сам сенатор сиял от гордости, шагая рядом с паланкином супруги, которую он нежно держал за руку. К сожалению, накануне у Кальпурнии распухли ноги, и она заявила, что не в состоянии сделать даже шага, не говоря уже о том, чтобы пройти милю до дома их новоиспеченного зятя. Рабы с улыбками на лицах освещали факелами дорогу, и по змеившейся вдоль улицы процессии играли пестрые тени. Любые слова тонули в общем гуле голосов. Трибун Адриан стоял с торжествующим видом и, слегка откинув назад массивную голову, разговаривал с императрицей Плотиной. По другую сторону от него стояла крошечная фигурка в шафрановом одеянии: его невеста. Она улыбалась гостям из-под алой вуали, и в свете факелов казалось, будто та пылает пламенем.
– Мне нравится ее алая вуаль, – с серьезным видом заметила Фаустина, сидя на руках у Тита. – Сабине идет красный цвет.
– Ты права, – согласился с ней Тит.
Под музыку и пожелания счастья, процессия двигалась вдоль улицы. Рабы распевали свадебные куплеты, порой откровенно похабные. Всякий раз, услышав очередную непристойность, императрица Плотина возмущенно хмурила брови. Адриан шагал рядом, бросая в толпу орехи – символ достатка и процветания. Сабину сопровождали три мальчика-раба – двое шли по бокам от нее, третий – впереди, освещая им путь факелом. Завидев свадебную процессию, прохожие останавливались, махали руками, выкрикивали добрые пожелания. Тит тащился в самом хвосте, с Фаустиной на руках. Девчушка вытягивала шею и смотрела во все глаза.
– А вот и дом! – радостно воскликнула она. – Сейчас он перенесет ее через порог. Так мне сказала мама. А еще она сказала, что когда они с папой поженились, она не хотела, чтобы он переносил ее через порог, потому что у него больное плечо, но он сказал, что как-нибудь справится. У него до этого было две жены, но он даже не пытался их взять на руки, и видишь, чем все кончилось! А вот маму он через порог перенес…
Тит понаблюдал, как жрецы, бормоча молитвы, освятили порог нового дома Сабины. После чего Адриан вручил кому-то корзину с орехами и шагнул к невесте. Сабина улыбнулась ему и протянула навстречу руки. Он поднял ее, словно перышко, и даже слегка подбросил вверх. Толпа тотчас разразилась ликующими криками. Адриан перенес молодую жену через порог, а вслед за ним в дом устремились гости.
– Думаю, мы больше ничего не увидим, – сказал Тит малышке Фаустине. – Если мы войдем, нас тотчас же обнаружит твоя мать. Так что советую тебе вернуться домой и лечь в кровать, пока нас с тобой никто не заметил.
Фаустина нехотя кивнула в знак согласия. Тит пересадил ее на другую руку и, подозвав одного из факелоносцев, зашагал назад, к дому Норбанов. Уже стемнело, лишь на западе, там, где только что село солнце, через все небо пролегла пурпурная полоса.
– Ты какой-то грустный, – неожиданно сказала Фаустина, когда они завернули за угол и дом Адриана скрылся из вида.
– Я? Неужели? – Тит попытался изобразить улыбку.
– Да, ты, – серьезно ответила Фаустина. Ей очень шло, когда она хмурилась, эта светловолосая малышка с курносым носиком. В ней не было ничего от Сабины.
– Наверно, ты права, Фаустина.
– А почему?
– Потому, что я люблю твою старшую сестру.
«Вот я и сказал это вслух», – печально подумал Тит. Ему было трудно в этом признаться даже себе.
– Скажу больше, я люблю ее до безумия, и вот теперь она вышла замуж за другого.
Фаустина вновь насупилась.
– Она могла бы выйти замуж за тебя.
– Я был бы только рад. Но она не захотела. И, наверно, она права. Мы плохо подходим друг к другу. Адриан, он видный, красивый. И он откроет ей целый мир. Скажи, я могу кому-нибудь дать целый мир? Я, никчемный зануда? Все, что мог бы ей дать, – это скучную, однообразную жизнь здесь, в Риме.
– Давай, я выйду за тебя, – предложила Фаустина.
Тит взъершил ей волосы.
– Ты выйдешь замуж за принца, Фаустина, или даже за императора. За того, кто гораздо лучше меня.
Вскоре она уже дремала у него на плече. Тит на цыпочках внес ее в сгущающуюся темноту дома Норбанов.
– Положите ее в постель, – сказал он рабыне с факелом. – И, самое главное, помните, она никуда не выходила из дома.
– Не беспокойся, никто ничего не узнает. – Рабыня нежно погладила головку девочки. – Нехорошо выдавать малышку.
– Она больше не малышка, – криво усмехнулся Тит. – Теперь она единственная дочь в доме.
– Твоя правда. А ведь помню, когда госпожа Сабина еще была такой.
С этими словами рабыня унесла Фаустину в дом. Она лишь на мгновение разбудила девочку, и та из-за ее плеча сонно помахала Титу на прощание ручкой. Тит помахал ей в ответ, развернулся и, с трудом сдерживая слезы, побрел прочь. Перед глазами его стояла одна и та же картина: Сабина на полу библиотеки, лежит, задумчиво подперев кулачком подбородок. Затем поднимает на него глаза и говорит:
– Только не это. Еще один.
– Ты не любишь его, – сказал он ей сквозь тени. – А он не любит тебя.
Но так ли это важно? Большинство браков заключаются отнюдь не по любви. Куда важнее такие вещи, как деньги, связи, возможность сделать карьеру. Или в случае Адриана и Сабины – жажда приключений.
«У тебя все не так, как у всех, Сабина, – подумал Тит, – потому что ты сама не такая».
Впрочем, то же самое относится к Адриану. В отличие от Тита, глядя на Нил, Адриан не подумал бы о крокодилах. Он подумал бы о приключениях. Адриан, не моргнув глазом, зашагал бы по диким горным пустошам Бригантии или крутыми горными тропами Дельф, чтобы своими глазами увидеть пифию. Во время свадебного пира он заявил об этом своем желании во всеуслышание. Тогда Сабина достала монетку и предложила заключить пари, кто первым достигнет вершины – он или она. Адриан улыбнулся ей, однако пари принял. Сабина же наклонилась к нему и поцеловала в щеку. За этот поцелуй Тит был готов отдать двадцать лет жизни.