Полицейская история

– Мы живем в сумасшедшем мире, – скорбно сказал Питер, качая головой и закатывая хитрые глазки. – С честных граждан требуют дикие налоги, а проникшим нелегально уголовникам вручают вид на жительство.

– Вроде с приводами не светит, – возразила дочь.

– Кому ты рассказываешь! А борцы за права человека позволят обидеть очередного вора или грабителя? Да они скорее повесятся, чем заинтересуются проблемами обычных граждан.

Ну, это дело достаточно скользкое. Есть категория совсем сбрендивших идейных и он вроде как прав. С другой стороны, где бы мы все были, если бы не эти сумасшедшие с горящими глазами, готовые кидаться под танки. Уж точно не в этом дворе. Указ о чрезвычайном положении я естественно не могу помнить, зато как мы мать навещали в лагере для арестованных, в память врезалось навечно. Стреляли тогда буквально под окнами, а она едва не загремела в тюрьму. Подумаешь, в рожу офицеру национальной гвардии дала. Не гранату ж бросила.

– Мало нам этих, сбивающих цены, так они ж и родственников захотят притащить, – продолжал нудеть лис. Симпатичная в общем если привыкнуть морда скривилась. – Куда катится эта страна? Каким местом думают политики? У них в принципе в голове есть что-то кроме мусора?

– Еще чего? – спросила Эрика. Она на эти гневно-патриотические монологи внимания не обращала. Наверное такая жена и нужна. Работящая и терпеливая. К сожалению темные шатены за шесть футов ростом с шотландско-скандинавско-французско-польско-индейскими корнями (есть подозрение и на присутствие финской, а также сербской крови.) вроде меня не лучший вариант для симпатичной девушки. Такие коктейли в китайской среде не котируются. Правда она старше меня лет на десять и давно замужем. К тому ж я не оборотень.

– «Абсолют», – попросил, заодно забирая с полки «Новости города».

Президент сократил финансирование нескольких программ связанных с трудоустройством и здравоохранением, мотивируя это финансовым кризисом, и заголовок нежно советовал: «Чтоб тебе сдохнуть!». И тут же: «С очередным юбилеем Апокалипсиса», кричали большие буквы. Хотя на самом деле ерунда. Точной даты, когда началось, никто не знает. За отсчет взяли первый зафиксированный случай рождения явного оборотня. Тогда это считали атавизмом и причину искали в химических удобрениях и ядерных испытаниях.

– Из холодильника, – поспешно предупредил, заметив куда тянется рука Эрики.

– Ага, – нежданно пробудился старикан, – решил надраться. Правда, что отстранили от работы?

И откуда все вечно все сразу знают? Не иначе тамтамы передают. В газетах об этом сообщить не успели.

– Будут расследовать правомочность применения оружия, – пробурчал я, расплачиваясь.

– Всех убей, – зарычал кровожадно Питер, – нам мигни ежели чо – поможем.

И поможет. Тот еще старикашка. С двумя наградами за боевые действия во Вьетнаме. По слухам человек был не маленький по званию. Правда в южновьетнамской армии, зато практически зеленый берет. Коммунистов мочил толпами и неизвестно сколько простых гражданских под руку попались. А может ерунда, про нас в Иране тоже всякое болтали. Никаких претензий никто к нему не предъявлял, я бы знал.

– Надо было и третьего застрелить, – с ласковой улыбкой посоветовала Эрика.

Я бы и кончил, подумал уже по дороге, ничего дурнее нельзя изобрести, как разрядить пистолеты по патрульной машине. Меня любой суд оправдает за избавление человечества от столь сдвинутых представителей. Да при свидетелях стало неудобно. Полицейские ладно, но ведь не они одни присутствовали. Ну что за народ, на выстрелы бегут посмотреть, будто цирк приехал. Мало им случайно подстреленных. В любом случае добивать на глазах у любопытных чревато. Отдел внутренних расследований обязан всех опросить и запротоколировать показания.

Стараясь не уронить сумку с пакетом, мизинцем набрал код на двери. Пихнул дверь в подъезд ногой и мысленно радуясь хорошему здоровью, принялся подниматься по узкой винтовой лестнице на пятый этаж. Отдышливым здесь тяжело с покупками гулять. Лифтов в наших корпусах не предусмотрено. Строилось здание еще до появления в районе фэйри, для живущих на зарплату обычных работяг. С этой целью архитектор старательно экономил на всем. Как в дальнейшем выяснилось не зря. Лет пятнадцать хозяева получали стабильную, пусть и не высокую 5–10 процентов прибыль.

В те счастливые времена это было нечто вроде муниципального проекта и город оплачивал частично расходы по строительству. Правда низкая цена аренды достигалась за счет отсутствия всяких излишеств вроде ванных – душа достаточно и малого размера комнат, но все окупала невысокая квартирная плата. Фактически в доме не так уж и много осталось съемных апартаментов. Вроде всего несколько пенсионеров без детей.

Дело в том, что проект изначально был рассчитан на сдачу в наем, но в связи с попаданием в границы «Фэйри» хозяин предложил желающим выкупить на очень приличных условиях. Видимо несложно догадаться: лучше уж получить немного, чем остаться ни с чем. Стоимость домов и квартир в нашем районе падала стремительно. Приличные люди рядом с измененными жить не желали.

Многие оказались нежданно-негаданно владельцами собственности и как мои родители вцепились зубами в кирпичи, не желая продавать неожиданно доставшееся добро. Чем выше этаж, тем весомее была скидка. Счастье – мы не на последнем жили. Нагретая летом и текущая зимой крыша полностью не компенсируют желание иметь собственную квартиру. Пятый этаж из шести в самый раз.

Организовали комитет, следящий за порядком и производящий ремонт для поддержания в надлежащем виде зданий. Кто скидываться на общие нужды (абсолютно проверяемые в любой момент и каждым жильцом по первому требованию) не захотел, достаточно быстро выжили. Большинство всегда сумеет загнобить не желающих сотрудничать элементов, фэйри ли не знать.

Так и пошло. Поэтому когда сослуживцы удивляются, почему я живу в подобном месте, я просто сообщаю, во что мне обходится эта радость. Кругом бегом за все 125 долларов. Они мгновенно затыкаются. Таких расценок вне нашего комплекса просто не существует. Умножить на десять как раз нормально. И когда кто-то вынуждено съезжает, он первому попавшемуся не продаст. Комитет очень тщательно проверяет со всех сторон. Не без моей добровольной помощи.

А окружение как раз нормальное. Здесь не трущобы, где лишний раз высунуться на улицу даже местные боятся. Рабочий район, люди на зарплате, без понтов и при этом заботятся о доме. Если вдруг продавать, кому нужен утопающий в грязи? Но на моей памяти всего несколько человек переехало, когда дети устроились в другом городе. Большинство второе и третье поколение.

Повернуться конечно могло по-разному и вряд ли что хорошее вышло бы, если бы мы находились с той стороны федеральной трассы. А так, наш комплекс оказался на севере и граница разделения четко заметна. Мы, и еще с десяток кварталов «серые». Не хозяева – обычные работяги. Достаточно приличные люди со стабильными заработками. Не без собственных уродов, безусловно, но по мне в подавляющей массе намного приятнее и душевнее, чем обе стороны по бокам. И «белых», что называется средний класс, и «черных» – отребье, живущие на государственные подачки и не стесняющиеся этого.

Мы разделились не по происхождению, у всех оно одинаково, а по характеру и воспитанию. Мало кто переходит из одной категории в другую. Причем скатиться вниз нередко гораздо проще, чем подняться и зацепиться там, но никто из моих хороших знакомых не стал наемником и не помчался продавать крэк ребятишкам в школе.

Между прочим многие через такие вещи прошли, что всем этим человеческим бандюкам из нормальных городов и не снилось. Мы просто иначе воспитаны. За то что я не пошел обычной дорожкой и вместо камеры в тюрьме стал почти добропорядочным гражданином надо благодарить не правительство, школу и армию, а собственных родителей.

На площадке опять сидел Кевин, сосредоточено изучая экран ноутбука. По совершенно непонятной мне причине его строгая мать категорически отказалась подключаться к Интернету. Я подозреваю просто из жадности, а не спасая глаза сына. Есть у нее эта не очень приятная черта. За лишний доллар удавится. Причем на вопрос, зачем она пашет на двух работах и дополнительно еще подъезд моет, если пятый год ходит в одном и том же платье, а сыну жалеет на мороженое, был послан в известном направлении. Она копит на черный день, а не для раскидывания на всякую муть. Так она мне громогласно заявила.