Полицейская история

Сначала я услышал негромкие голоса и даже задержался на пару секунд послушать. Звучало это приблизительно так. Авторитетно: «Согласно инструкции нумер, параграф пункт – понятно?» Уныло: «Так точно».

Я, еще не видя лиц, четко знал, подчиненный проштрафился и мудрый начальник поучает, как правильно отвечать на вопросы, когда дойдет до разборки с отделом внутренней безопасности или как он в СССР правильно называется. Сам неоднократно проходил через это дело в обеих ипостасях.

Толкнул дверь на улицу и обнаружил на крыльце троих в форме милиции. Моложавый полковник (звездочки у них как в армии, не спутаешь) с нажимом сказал:

– Запомнил?

– Так точно, – уныло проблеял худой и страшно рыжий капитан. Вид у него был будто буквально минуту назад макали головой в мусорный ящик. Не в смысле грязный, а взлохмаченный и искренне недоумевающий, что собственно происходит.

Зато третий экземпляр был изумительным типом. Он повернулся всем телом, крайне недовольный появлением постороннего и уставился на меня с откровенной злобой. Таких устрашающих рож я давненько не видел. Даже в тюрьме обычно смотрятся приятнее.

«Черты лица, вырубленные топором», как обожают красиво изъясняться писатели, не имели к этому отношения. И дело даже не в звериных чертах оборотня. Его еще при рождении долго дубасили кирпичом, старательно делая из черепа нечто угловато-квадратное. Нос, скорее всего, свернули уже позже. Правда сопля там не висела и в полевой лазарет я бежать не стал. Без понятия, где он находится, хотя вроде при общежитиях имеется ведомственная поликлиника.

– Ты, – зарычал он хуже тигра. – Кто такой?

Я честно признался, назвавшись.

– Ах ты шпионская морда! – вскричал он обрадовано Дальше пошла сплошная нецензурщина.

– И здесь козлы, – демонстративно пожимая плечами, подумал вслух. Капитан аж с лица спал и двинулся в мою сторону.

Дожидаться дальнейшего я не стал. Агрессией от переросшего нормальные размеры волка так и несло. Крутой парень в полной красе и слов не понимает. Причем оборотень такого размера наверняка опасен. Быстр, ловок и эмблема на рукаве с бизоном. Причем американское травоядное я уж не знаю, но сто процентов очередной специализированный милицейский спецназ. Значит опасен вдвойне.

Я ударил сразу, не размениваясь на уговоры. В руках ничего не имелось и вышло удачно. Левой наметил по глазам, пугая. Ну такого бугая застращать так просто не удастся, да и учили его. Отшатнулся. Что и требовалось. Правой в солнечное сплетение. Когда он стал падать, я сдвинулся, готовый к атаке со стороны его приятелей. От него неприятности в ближайшее время не предвидятся.

Бил я всерьез. Обычный человек мог и помереть на месте. Рефлекторная остановка дыхания гарантирована. В армии нас не учили всяким кун-фу. Считалось что если ты солдат, то твое дело стрелять, а не махаться врукопашную. Тем не менее полтора десятка поставленных на автомате ударов, приводящих тяжким увечьям и смерти нам вбили на совесть. А объяснять простейшую вещь – бей первым и сразу в расчете свалить, мне не требовалось с детства. В наших каменных джунглях иначе нельзя.

– Сема, ты как? – спросил полковник. Он даже не шевельнулся. Вот рыжий растерялся, а этот будто в цирке смотрел на представление. Холодный анализ и никакого гнева. Опасный мужик.

– Хрр, брр, – ответил скрючившейся капитан. Дышать ему было еще тяжело и он с трудом пропихивал воздух в легкие.

– Я ж говорил тебе неоднократно, прежде чем кого-то бить, посмотри на него внимательно. И потом он чисто случайно попал, откуда новенькому знать, что у тебя фамилия Козлов?

До меня дошло, чего он полез драться. Действительно удачно угодил. Нашел причину обижаться. Смени фамилию, если что не устраивает. Я точно знаю в СССР – можно. Разрешается.

– Ты не человек, – уверено сказал полковник уже мне. – Сему с одного удара выбить не каждому дано.

– Нам морпехам, – с тупой мордой отвечаю, – раз плюнуть. Я таких на завтрак регулярно кушаю.

– Иран?

– А еще Курдистан и Афганистан. И Фэйри-Сити. Хуже любых войн. На войне сразу видно кто враг. А у нас адвокаты и прокуроры с общественностью.

– А! Так это ты у нас на стажировку прибыл. Совсем из головы вылетело. Мы еще спорили, что за чудо подкинут и куда девать.

– В ОМОН не пойду, – выразительно глядя на нашивки по-прежнему стоящего на коленях оборотня, отказался.

Это по-нашему Команда Быстрого Реагирования и не сдалось мне в сорок лет доказывать, что я не хуже. Еще и после такого знакомства устроят проверки. Нема дурных служить в подразделении, где командиры себя в рамках держать не умеют. Это пусть обыватели думают вся работа ворваться и избить. Мозги у старшего обязаны присутствовать. Это я вслух произносить не стал и так ясно.

– Не честно было, – осторожно распрямляясь, заявил Сема Козлов. – Я не ожидал.

Он больше не жаждал расправы. И не потому что боялся, такие типы ничем не пробиваются. Зато они обычно уважают честно дающих отпор. Трудность в том, что таких на свете немного. Стену кулаком мало кто способен проломить. Значит и уважать остальных не за что.

– Ага, – говорю, – надо было слегка потолкаться с криками: «А ты кто такой?». Еще шапки на землю с размахом кидать.

– Свободен Юрченко, – приказал полковник рыжему, посмотрев на меня странным взглядом. Тот, не переспрашивая, ушел. И запах у него встревоженного. Положительно я угадал. Что-то парень накосячил. Но свои не осуждают, даже прикрывают.

– Семен, – протягивая мне огромную лапу, провозгласил оборотень.

– Билл, – повторно представился я. Вряд ли он запомнил, как меня зовут.

– Нет, а давай нормально стыкнемся, – ему очень хотелось дать мне по шее, но уже не всерьез, а для самоутверждения. – У нас и спортзал имеется. Ты ж здесь поселился?

– Может быть, если время найдется, – сказал я вежливо-дипломатично.

Второй раз так удачно может и не выйти, а ловить пинки я не особо люблю. С другой стороны форму держать надо? Пару раз в неделю ходил много лет со своими в управлении. У нас и тир свой и ринг. Даже тотализаторы в участках есть. Незаконно, но существуют.

– А ты куда направлялся?

– В Главное следственное управление, – бодро отрапортовал я, – по месту предстоящей службы, товарищ полковник!

Тот отчетливо поморщился, а Козлов довольно хохотнул.

– Я что-то не так сказал?

– В армии и милиции подобное обращение применяется исключительно в особых случаях, – довольно скалясь, объяснил капитан. – Товарищами нынче между собой называют друг друга, – прозвучали очередные матерные выражения, обозначающие лиц нетрадиционной ориентации.

Это было очень обидно. Не ругань, а дурацкое попадание впросак. Всегда гордился своим умением болтать без ошибок. Когда мы из Афганистана летели домой через Киргизию и самолет сутки торчал на аэродроме я успел смотаться в Бишкек и хорошо погулять. Понятно, нарвись я на патруль мог легко заполучить реальную статью за шпионаж. Аэродром не наш, а советский, мы просто садились на подскок. Визу мне естественно никто не давал, да и до города километров двадцать. Но я был разведчик и мы с ребятами поспорили.

Все-таки не зона, а обычное КПП. Там каждый день американские транспортные самолеты садились и взлетали. Все давно привыкли. Вот пассажиры редко задерживались. В основном отпускники и раненые в Германию. Этим не до гулянок. Вот бдительность и упала. Самое то. Через забор и вперед. Уж преодолевать препятствия нас учили крепко.

А поймать попутку не сложно. Ни одна собака не усомнилась в дальнейшем в моем прибалтийском происхождении. Надо ж было объяснить произношение. Я был якобы советский специалист в поте лица помогающий бедным дехканам. Попав в родные места, возжелал выпить и проветриться. А деньги…

Да ну, Мало ли что можно загнать без документов, если по дешевке? Не оружие с наркотиками, понятно, хотя и спрашивали с оглядкой. Видеомагнитофон оригинальный японский, отобранный у застреленного афганца или кроссовки «Адидас». Лишних вопросов не задавали, зато программа вышла крайне насыщенная. Вернулся я на базу довольный, как и подобает с несколькими бутылками водки и в чужих дранных вещах. За настоящие джинсы и американскую форму в те времена можно было еще неплохо выручить.