Страница 5 из 65
Так вот... Совсем скоро из-за ширмы донеслись истошные вопли-протесты подготавливаемого к пыткам, и я без малейшего промедления поспешил туда... Моему одноокому взору предстало довольно-таки драматическое зрелище: конвоиры (пусть и неуклюже, но зело старательно) пытались втиснуть в ванну оклемавшегося от электрошока подопечного, тот же сопротивлялся с таки-им(!) неистовством, что, будь в моем кабинете тотализатор, я бы не задумываясь поставил всю наличность на него, а не на его укротителей. По-видимому, придя в себя, бедолага решил, что его хотят насмерть утопить, что и придало ему недюжинных сил и ураганной скандальности.
Долговязый ефрейтор суетливо пытался усмирить арестанта электрошокером, однако опаска промазать всякий раз останавливала его блуждающую руку в изначалье пути. Попытки повторялись и повторялись, но электроды так и не достигали бунтующего тела...
Наконец-то треск просигнализировал, что электропарализатор сработал. Однако... паралич обрел не бесновавшийся узник, а... сержант-конвоир: сопровождаемый покаянным ефрейторским "прости, Федор!", он рухнул в купель, придавив своей тушей ко дну объект тщетных карательных потуг...
Теперь отмачивались уже двое... Из воды от моего потенциального подпыточного торчали лишь судорогами корежимые руки, от сержанта ж куда с добром поболее: затылок, загорбок, ягодичный двухолмовый остров и ботинки-берцы. В области погружения голов невольных купальщиков поверхность бурлила испускаемыми их дыхательными системами пузырями. Ефрейтор же, застыв с шокером в трясущемся кулаке, взволнованно бормотал:
- Прости, Федя. Я не хотел. Промазал, Федя. Прости. Земля тебе пухом, божьего тебе гостеприимства. Как, Федя, думаешь: меня за тебя посадят? И какой срок мне отвесят?.. А если оправдают или дадут условно, я о твоей Людмилке добросовестно заботиться стану. Не оставлю вдову без поддержки. Будь уверен. Мое слово - кремень!..
- Ты чего-о-о, ирод, горо-о-одишь?!! - стряхнув оцепенение и ринувшись к ванне, взревел я, - А ну-у-у спаса-а-ать утопленников!!!..
С сержантом Федей мы провозились с пару минут. Его на удивление увесистое тело выскальзывало из рук словно гигантский обмылок...
В конце концов, продернув под животом на удачу подвернувшийся под руку эспандер и протолкнув туда же в качестве рычага рогатую одежную вешалку-стояк, мы поимели успех: Федор, по-китовому сфонтанировав изо рта, сбрякал спиною об пол. Ефрейтор тут же, суетливо понажимав на грудину партнера, пылко впился своими губенками в его губищи (то ли искусственное дыхание, то ли победный ритуал, то ли...). Федор же, проблеяв взволнованным бараном, заключил раскоряченного над собой ефрейтора в крепкие объятья, чем и уложил того на себя вплотную.
Я же, оторвав свой растерянный взор от конвойной парочки, перенацелил его на купель и... К неописуемому ужасу обнаружил, что узник не всплывает! Мне, ринувшемуся к терпящему бедствие, удалось выволочь его тело из водной среды в атмосферу на удивление споро - с первой попытки и без подручных средств... Да и процесс оживления отнюдь не притомил: несколько принудительных махов худомясыми ручонками спасаемого, с пяток интенсивных нажимов на его грудную клеть, десяток разбудивших мою брезгливость вдуваний изо рта в рот, и... Излившись и попузырив межгубно и ноздрями, судорожно откашлявшись и выгнувшись телом в дугу, узник задышал и ошалело выпучил свои глазищи...
И тут оглушительно взвыла сирена, свидетельствуя об экстремальной ситуации в здании нашего ведомства. Подавив сиеминутный позыв к индивидуальной экстренной эвакуации, я воспылал милосердием к опешившим присутствующим. Мой внезапно обретший сталистость голос выдал план дальнейших действий:
- Спокойствие! Уркагана в штаны и браслеты. Я - авангард, утопленники - ядро, ефрейтор - арьегард. Движемся правым эвакуационным путем вдоль горизонтального мусоропровода за угол - к преобразователю органических отходов в пищевые полуфабрикаты.
- А почему я замыкающим? - с обидинкой в голосе осведомился ефрейтор.
- Да потому, что ты в моей команде са-амый(!) надежный изо всех, - скомплиментировал я.
- Не подведу! - зардев, заверил ефрейтор.
- Пожар! Пожа-а-ар!! Гори-и-им!!! - под топот множества ног истошно проорал в коридоре какой-то паникер.
- Без паники! - успокоил я свою команду, - Все не сгорим. Но... Поспешаем, поспешаем, поспешаем...
Сборы составили лишь облачение изрядно приунывшего узника в неизвестно откуда взявшиеся голубые стринги и стразами обсыпанные позолоченные наручники. Я разоблачаться до мундира не стал, предпочтя эвакуироваться в белоснежных халате и куклуксклановского фасона колпаке: резонно ли засвечивать свою секретную для посторонних физиономию перед паршивого нрава уголовной особью?!..
Вскоре мы в полном составе топтались в галдящей во дворе нашей шестнадцатиэтажки толпе эвакуировавшихся. Дым, как ни странно, ниоткуда из сверкающего знаменитыми чувашскими стеклопакетами здания даже и не просачивался, пожарные расчеты нигде не фигурировали... Помни-илось, что случившееся - всего-навсего учебная тревога. И не более. Однако ж.., всяческим "внезапным" ЧСовским проверкам непременно предшествовало заблаговременное предупреждение коллектива о характере и времени их проведения (дабы, как говорится, не ударить многоликой корпоративной физиономией во многокомпонентное корпоративное же дерьмо)...
Я подошел к кучке правдоделов, разодетых в цветастые спецовки. Большинство коллег табакокурили сквозь прорези маскировочных колпаков.
- Эт хто у вас, Дракулыч, таковский в стрингах расписной? - полюбопытствовал (судя по писклявому голоску) мытарь костоломного отделения Нежний Ласкоруков. Отвечать на сей вопрос, идущий вразрез с должностной инструкцией за номером 16-17, категорически запрещавшей всякое разглашение всяческих служебных тайн, было бы по меньшей мере опрометчиво. Посему я прикинулся не расслышавшим провокационность...
Прервал затяжную паузу, в начале коей правдоделы дружно нацелили на меня прорези своих колпаков, самый шебутной из нашей когорты - специалист по внутренним органам старший лейтенант Гортаний Кишкодеров:
- Да это ж Карандаш! - вдохновенно затараторил болтун, - Я его вчера мытарил. Кре-епкий орешек. Я у него через глотку печенку вынул! А он закусил желчный пузырь и... И молчит, и молчит, и молчит...
- Та-ак уж и вы-ынул? Бре-е-ешешь! - заблеял капитан Елдаков - заведующий генитальным отделением, - Печень через рот не выдирается.
- А через чего она выдирается?! - с трепетом в голосе поинтересовался новичок головоломного отделения - выпускник Пыточной академии имени Мойши Вурдалаченко Ятаганий Янычаров.
- Да ни через что она не выдирается!! - гневнословно выкрикнул Елдаков, - И ни она, и ни другие органы через естественные отверстия неизвлекаемы. Кроме языка да прямой кишки, которые сами под пытками зачастую непроизвольно выпадывают. Неужели ты, Ятаган, в академии этому не обучался?!
- Обуч-ча-ал-лся, - промямлил парень.
- Брешешь! - укорил Елдаков, - Не обучался, хотя и, уверен, обуча-а-али(!) тебя, лентяя хронического... Вот какой была тема твоей дипломной работы?
- Эт-то н-ну-у-у.., - заменжевался Ятаганий, - Ф-фактор массированного внутриноздревого воздействия дождевыми червями, голопузыми мохнолапами и мохнобрюхими гололапами в процессе вялотекущего дознания...
- Перспекти-ивная(!) тематика, - многозначительно констатировал Елдаков, - Однако ж... Не по Сеньке шапка: не с твоею беспечностью этакую махи-ину(!) ворочать.
- А почему "с беспечностью"? - встрял в разговор самый милосердный из правдоделов - вечно сопливый нытик Онаний Суходроков.
- А потому что о-он(!) - бестолочь беспе-ечная-я!! - промаячив острием фиолетового маскировочного колпака на Ятагания, вскипел Елдаков, - Это ж на-адо до такого докатиться!.. Это в ко-ои(!)-то веки нашей конторе посчастли-и-ивилось(!) заполучить аж из самого-о(!) Зима-Баб-Две пару особей африканского перепончатого барабанщика... Ни ЦРУ, ни Мас-саду, ни англичанам не удалось... А наши сунули директору питомника стеклянные бусы и поллитру самогона с полубатоном фельдшерской колбасы, и на-ате(!) нам - пожа-а-алуйста(!): спаривайте да размножайте... А о-он-н!.., - будто поперхнувшись словом, разгневанный обличитель на чуть-чуть умолк, - А о-он!..