Страница 34 из 44
Когда Сланские в полночь 24 ноября 1951 года подъехали к своей вилле, они с удивлением обнаружили, что она погружена во мрак, а у ворот их не встречает, как обычно, телохранитель. Выходя из машины, Йозефа в темноте споткнулась, и Сланский сердито приказал охраннику выяснить, что случилось с освещением. Как только они зашли в дом, их ослепил яркий свет. На Сланского и его жену сразу надели наручники. В доме было полно вооруженных автоматами сотрудников госбезопасности. Йозефа в ужасе закричала, и ей зажали рот так, что она едва не задохнулась. Сланский, убежденный атеист, лишь повторял: «Господи, Господи…». Жена навсегда запомнила его необычайно грустные глаза. На Сланского надели капюшон, заткнули ему рот кляпом и затолкали его в машину. Йозефу отвезли в один из домов госбезопасности под Прагой, где к ней вскоре присоединился 16-летний сын Рудольф. Маленькая дочка Мария (которая родилась после похищения в Москве Нади) была отправлена в детский дом.
Самого Сланского доставили в Рузинскую тюрьму, где сидели ранее арестованные «заговорщики», в том числе и Артур Лондон. Теперь бывший генеральный секретарь ЦК КПЧ стал узником номер 2359/865 и «главой антигосударственного центра».
Сланский искренне не понимал, чем был вызван его арест. 26 ноября 1951 года он написал письмо в Президиум ЦК КПЧ: «Я знаю, что мой арест, безусловно, вызван серьезными причинами, правда, мне неизвестными. Но в том, что касается подозрений относительно меня, что я совершил какие-то преступления против партии, то они, очевидно, вызваны ужасной ошибкой. Никогда в моей жизни я не предавал партию и не наносил ей сознательно вреда. Я никогда не шел на сделки с врагом.
Я хотел бы просить вас об одной милости: не осуждать меня заранее как врага, я не враг. Я твердо уверен, что вы убедитесь в несостоятельности выдвинутых против меня обвинений»[146].
Между тем Сланский в тюрьме отказывался сначала в чем-либо признаваться. 31 января 1952 года он попытался покончить жизнь самоубийством. Он попросился в туалет и, когда следователь отвлекся и вышел, чтобы вызвать конвой, запер дверь кабинета изнутри. Сначала Сланский хотел найти пистолет следователя и застрелиться[147], а потом пытался повеситься на оконной раме, используя провод от системы сигнализации. Его нашли уже без сознания, но вовремя сделали укол и искусственное дыхание[148]. Тюремного врача Йозефа Зоммера, который спас Сланскому жизнь, наградили, выдав премию в 15 тысяч крон.
С тех пор на допросах Сланского приковывали за ноги цепью к стене, куда было вмонтировано специальное кольцо. Это произвело на бывшего генсека такое угнетающее впечатление (он все время бормотал: «Я как собака, как собака…»), что его воля была надломлена, и он стал давать нужные следователям показания.
Утром после ареста Сланского, в 10 часов, Готвальд собрал руководство страны и зачитал сфабрикованное американцами письмо, которое, по словам президента, и заставило пойти на такие меры. Хотя это и крайне невыгодно с политической точки зрения, сказал Готвальд, народу все же придется объявить, что второй человек в стране был главой антигосударственного заговора.
Выступлением Чепички, взявшим слово после Готвальда, Даллес остался бы очень доволен. Чепичка сказал, что уже давно поступает информация об организации Западом масштабного заговора против социалистических стран, и теперь этому нашлось конкретное подтверждение. Другие члены руководства КПЧ сразу стали вспоминать о «подозрительном» интересе Сланского к военным вопросам или о его нежелании видеть в стране советников МГБ СССР[149]. Однако Готвальд все еще не верил в «преступность» Сланского: да, тот делал ошибки, но у кого их нет? В отличие от своего зятя Чепички, Готвальд разглядел и причину того, почему арестованные (особенно Лебл и Лондон) оговорили Слансокго без всяких мер физического воздействия. Президент считал, что они хотят оговорить более крупные фигуры, чтобы вывести из-под удара самих себя.
Но письмо из-за границы все меняло, и Готвальд поставил на голосование вопрос об одобрении ареста Сланского. Одобрение было единогласным.
На другом совещании, 25 ноября 1951 года, Запотоцкий сказал, что письмо не адресовано конкретно Сланскому, но, судя по всему, именно он и был адресатом. Письмо самого Сланского из тюрьмы на Президиуме ЦК КПЧ не рассматривалось. С ним ознакомили Готвальда, Чепичку и Запотоцкого. Сотрудники госбезопасности передали бывшему генеральному секретарю устный ответ президента: Сланскому следует прекратить писать глупые письма и начать давать показания о своей антигосударственной деятельности.
Вся первая половина 1952 года ушла у следователей госбезопасности и их советских советников на переписывание протоколов показаний «заговорщиков», арестованных еще до Сланского. Теперь надлежало выстроить всю «паутину» заговора вокруг фигуры Сланского и описать «связи» того или иного арестованного с главой антигосударственных сил.
Американцы могли торжествовать победу, тем более что после ареста «главы заговорщиков» Сланского в ЧСР стали задерживать десятки его сторонников и просто знакомых. Всего арестовали более 200 человек. Был арестован, например, заместитель Сланского и заведующий международным отделом ЦК Бедржих Геминдер[150] – старый партиец и опытный работник Коминтерна. В тюрьме как «люди Сланского» оказались и заместитель министра внешней торговли Рудольф Марголиус, заместитель министра обороны Бедржих Рейцин, начальник экономического отдела канцелярии президента Людвик Фрейка, заместитель министра финансов Отто Фишль и уже упоминавшийся выше редактор «Руде Право» по международным вопросам, знакомый Ноэля Филда Андре Симоне.
Арестовали и брата Сланского Рихарда (посла в Иране), двух его шуринов вместе с семьями.
Как и Лебл, Лондон да и сам Сланский, все эти люди были евреями, что и предопределило еще одну сторону готовящегося показательного процесса. Если Райка и его «сообщников» в Венгрии в 1949 году в основном выставили агентами американцев и «титоистов», то к 1952 году Тито стал гораздо меньше интересовать Сталина, и критика югославского руководства несколько поутихла.
В 1952 году гнев Сталина был направлен в основном против евреев, что было следствием «предательства» Израиля в глазах советского лидера. Ведь именно СССР был самым активным сторонником образования еврейского государства в Палестине, и именно бывшие военнослужащие Красной армии с фронтовым опытом составили костяк армии Израиля и обеспечили ему относительно легкую победу в войне против арабских стран в 1948 году. Через Чехословакию Израилю было передано самое современное оружие.
Однако вместо благодарности по отношению к Москве, на которую оправданно рассчитывал Сталин, Израиль стал верным союзником США, и советско-израильские отношения сильно испортились. Поэтому в 1952 году в СССР были закрыты почти все еврейские организации, и Сталин готовил выселение евреев из крупных городов.
В духе этих веяний советские и чехословацкие следователи в Праге вменяли «группе Сланского» помимо работы на США (через связку Филд – Даллес) еще и «буржуазный еврейский национализм» и «сионизм». При этом в «группе Сланского» были и неевреи: словак Клементис, заместитель генерального секретаря ЦК КПЧ при Сланском чех Йозеф Франк и брат Марии Швермовой Карел Шваб, тоже чех.
Теперь следователи стремились доказать, что израильские представители установили еще в 1948 году «преступные связи со Сланским и другими обвиненными, систематически вмешивались во внутренние дела Чехословакии, добиваясь выгодных для Израиля и грабительских для Чехословакии торговых соглашений, и организовали тайный, противоречащий национальным интересам вывоз из страны оружия для израильской армии»[151].
146
Стивен С. Операция «Раскол». М., 2003. С. 302.
147
В этот день следователь Коштал вместе с советскими советниками смотрел хоккей и оставил пистолет в пальто, висевшем в соседнем кабинете.
148
Стивен С. Операция «Раскол». М., 2003. С. 303.
149
http://www.wilsoncenter.org/sites/default/files/WP50IL.pdf.
150
Геминдер родился в 1901 году в Остраве. Его мать рано умерла, а отец покончил жизнь самоубийством. Геминдер учился в коммерческом училище в Германии и был членом компартии с момента ее основания в 1921 году. Он долго жил в Москве, где работал в пресс-секции Коминтерна, а после роспуска Коммунистического интернационала работал в международном отделе ЦК КПСС. Геминдер плохо говорил по-чешски, гораздо лучше зная немецкий язык.
151
http://www.jewukr.org/observer/jo24_43/p0103_r.html.