Поющие камни

Вот именно – покупку! То, что сейчас происходило пред глазами изумленного до глубины души Геннадия, было не чем иным, как куплей-продажей невольников, никаких не заложников, а самых обыкновенных рабов!

Что же… на органы продали? Тогда уж лучше бы сразу убили. Гена дернулся и сплюнул, правда, выругаться матом не успел – подошла его очередь выставляться на продажу. Оставшиеся покупатели угрюмого, с синяком под левым глазом невольника откровенно побаивались – кому нужен такой строптивый раб? Однако хитрый Файрутдин-гази рассчитывал вовсе не на них, а на кое-кого другого… не замедлившего появиться, как в хорошем спектакле – под занавес.

Это был статный, хорошо сложенный мужчина лет сорока, явно европеец, с красивым вполне интеллигентным лицом, обрамленным щегольскою «шкиперской» бородкой, одетый в узкие, заправленные в сапоги брюки и просторную темную тунику, подпоясанную богатым наборным поясом, на котором висели меч в коричневых ножнах и плеть.

– О, Али-Акбар, – завидев нового покупателя, радостно воскликнул Файрутдин-гази.

Он еще что-то добавил по-своему, кивая на Иванова, а потом принялся что-то быстро рассказывать, кивая и помогая себе жестами. Надо сказать, в искусстве мимики хозяин гопников не одну собаку съел: момент удара табуреткой изобразил, как вживую, так, что и Али-Акбар не выдержал, засмеялся, поглядев на Геннадия с явным одобрением. Похоже, неудавшийся побег невольно прибавил беглецу очки.

Выслушав рекламную речь Файрутдина, Али-Акбар поднялся на помост и лично пощупал мускулы Иванова, и даже не поленился заглянуть в рот. Что и говорить – классика! Работорговец и раб.

Черт побери! Да что ж тут такое делается-то? И, главное, похоже – на полном серьезе всё.

После осмотра принялись торговаться. Долго, со вкусом и смаком. Али-Акбар несколько раз уходил… потом возвращался снова и снова уходил… и так несколько раз. Геннадий даже усмехнулся: ну словно дети малые, совсем уж больше заняться нечем.

Порешили на паре десятков золотых монет! Золотых явно – сверкнули. Геннадий волей-неволей возгордился, приосанился – отнюдь не за каждого такую цену дают, отнюдь. Приосанился и тут же сплюнул – еще не известно, чем вся эта гнусная бодяга закончится.

Расплатившись, вальяжный покупатель не спешил откланяться, а еще о чем-то долго говорил, периодически повторяя «Мухаммад» и поднимая глаза к небу. То ли пророка упоминал, то ли какого-нибудь султана-халифа-эмира. Ну да – эмира. Испанией ведь когда-то владели арабы. Неплохо, кстати, владели – искусства всякие расцвели, ремесла, художества. Так это что же, получается – реконструкторы? Тогда какого хрена посторонних в своих играх используют, да еще – иностранцев? А ну-ка, те возмутятся? Как в том фильме – «Это роль ругательная, прошу ее ко мне не применять». Нет, у самих башка сбрендила, так и играйтесь, радуйтесь, чего на других-то переходить? Может, кому-то не очень хочется, чтоб его копьем по башке били… даже и тупым концом.

Наговорившись, сладкая парочка – Файрутдин и Али – чуть и не в обнимку потащились в ближайшую таверну. Ту самую. Не забыли прихватить с собой и часть прихлебателей, и даже купленного раба – Иванова. В кабаке уже стало довольно-таки многолюдно, однако выбежавший навстречу хозяин – у-у-у, гадина! – усадил почетных гостей на террасу в прохладной глубине внутреннего двора. Туда же потащились и прихлебатели с невольником Геной.

Что продавец, что покупатель наверняка считали себя правоверными мусульманами, тут и думать нечего. Однако же мусульмане-то они мусульмане, а винище жрали ничуть не хуже всех прочих – в три горла! Кстати, великий Омар Хайам тоже ведь мусульманин, а как вино любил! Какие стихи ему посвящал! Даже не стихи – вирши. Вот, помнится…

Подходящие строчки из богатого наследия Омара Хайама Иванов так и не вспомнил, да не очень-то и старался. Ему тоже поднесли вино, правда, руки благоразумно не развязали. Пришлось пить так, по-собачьи прихлебывая из принесенной предателем-кабатчиком чаши.

Странно, но Геннадий уже больше ничему не удивлялся. Вот – совершеннейше! Наверное, привык, или просто интересно стало – а что дальше-то будет? Вроде никто его больше не бил, наоборот, вином вот угостили… кстати, весьма неплохим.

Али-Акбара и Файрутдина в таверне явно знали – заглядывая во дворик, завсегдатаи уважительно раскланивались. Высокие гости тоже не чинились, кивали в ответ, а кое-кого и приглашали к себе на террасу, выпить. Средь этих последних, кстати, было как-то не особенно много мусульман, все больше добрые христиане католики, судя по четкам да крестам. Ну, понятно – в одной игре участвовали… в каких-то отвратительных, явно запрещенных игрищах!

Снова подошел хозяин. Гнусная рожа! Улыбался, улыбался, поддакивал – а потом сдал. Видать, Али-Акбар с Файрутдином-гази тут вместо полиции. По крайней мере, влиятельней – уж точно.

Что-то казалось странным в этой таверне, словно бы чего-то такого недоставало. Табачный дым, льющаяся из динамиков музыка (рок, попса или джаз), болтовня по мобильникам, светившаяся над рядами бутылок «плазма» – ничего этого не было! Ни-че-го. Так и не могло быть, если уж тут реконструкция – так все по-настоящему, как в старину было. Именно так, по-настоящему и поступали с пленниками, обычными, ничего не подозревающими людьми. Били, истязали, продавали в рабство. Или пленники тоже были в игре, в деле? И он, Геннадий Викторович Иванов, оказался средь них просто по воля случая. Так надо объяснить! Хорошо бы… только ни английского, ни уж тем более русского, здесь, похоже, не знали. Или притворялись, что не знали, такое ведь тоже могло быть.

Али-Акбар назвал хозяина Адальбертом. Вот уж точно – не арабское имечко. Да и большая часть собравшихся в таверне людей ничуть не походила на восточных людей. Обычные европеоидные рожи – белобрысые, рыжие, русые… Кто-то сидел за обычными столами, а кто-то – на террасе, поджав под себя ноги и беря еду руками из расставленной на расстеленном ковре посуды. Да, вот еще – девок не видно! Хотя вот проскочила парочка – в национальных, как тут принято, одежках. Грубые башмаки, широкие юбки, вышитые сорочки.

Да! И никто почему-то селфи не делал! Это в таком-то антураже? Вот уж поистине странно.

Между тем почетные гости закончили трапезу и, сойдя с террасы, направились к выходу. Присевшего в уголке двора Геннадия тут же ткнули в бок палкой… вернее – тупым концом копья. Даже не покормили, сволочи! Ла-адно…

Уже начинало смеркаться, и в темно-голубом небе вспыхнули желтые звезды. Густо-оранжевая луна отражалась в море медной колыхающейся тарелкой. Тянул легкий ветерок, стало куда прохладнее. Вокруг сильно пахло водорослями, гнилой рыбой и йодом.

Ну, конечно – распрощавшись с Файрутдином-гази, вся процессия направилась в гавань, в порт, освещая дорогу факелами! Да и порт-то оказался вполне соответствующим мрачному укладу средних веков: темный, грязный, загадочный – без вязких там кранов, терминалов, прожекторов. В призрачном свете луны покачивались у причалов многочисленные фелюки и прочие парусники, меж которыми виднелись и узкие гребные суда – галеры.

На одну из таких галер и взошел Али-Акбар со всей своей свитою. Кто-то из корабельных тотчас же бросился с докладом, вытянулся, поедая возвратившегося хозяина преданным, как у собаки, взглядом. Часть воинов прошли по узенькой палубе на корму, туда же повели и Геннадия, надо сказать – довольно грубо. Насколько успел рассмотреть пленник, освещенный факелами и луной корабль выглядел на редкость изящно, примерно так же, как гребные суда древности – какие-нибудь биремы, триеры… Узкий корпус, шириной метра четыре, имел в длину метров сорок или чуть больше… уж в этом Иванов не ошибался, примерно на такое расстояние обычно кидали теннисный мяч шестиклассники, сдавая зачет. Высокий форштевень, массивный, заглубленный в воду таран, обитый металлом, высокая мачта с висевшим на косой рее зарифленным парусом – чтоб построить такой кораблик, надо о-очень много денег! Да уж, денег в этой мерзкой игре, судя по всему, хватало. И наверняка были несчастные случаи. Очень даже запросто. Правда, все они наверняка заминались – в игрищах, судя по всему антуражу, участвовали люди далеко не бедные. Интересно, где они место такое нашли? У моря, но без железной дороги, и очень похожее на Таррагону. Хотя рельеф здесь примерно везде одинаковый, от Коста Дорады до Коста Бравы. На Коста Браве, правда, камней побольше.