Страница 12 из 18
Смерть науки
Мы помним, что Фридрих Ницше когда-то сказал: «Бог умер!». Но если Бога для людей уже не существует, тогда для них не существует и многого другого. В том числе и науки как средства познания Истины. Раз исчезает Высший и Конечный Объект познания, то исчезает и познание. Есть лишь имитация познания. Если Бог умер, тогда умерла и наука как важнейшая форма познания. К сожалению, никто не рискует сегодня признать этот «медицинский факт» – смерть науки.
Джон Хорган
Книга Д.Хоргана «Конец науки»
Тема «смерти науки» сегодня табуирована. Мне попалась лишь единственная переводная книга, которая хоть как-то затрагивает тему «смерти науки». Она называется «Конец науки» и написана американцем Джоном Хорганом[45]. Следует признать, что американский автор вкладывает в «конец науки» иной смысл (нежели то, что я сказал выше). По мнению Джона Хоргана, наука просто приблизилась к пределам познания мира и дальнейшее расширение знаний о мире весьма проблематично. Всё основное сделано, остаются пусть и бесконечные, но всё же не столь важные детали. Учёные обречены на то, чтобы собирать «крохи». Впрочем, некоторые факты и примеры, приводимые в книге Хоргана, отчасти свидетельствуют о том, что наука перестала быть наукой, от неё осталась лишь вывеска, вводящая людей в заблуждение. Позитивное значение книги Хоргана в том, что она сумела спровоцировать дискуссию (на некоторое время) по вопросу о науке, её целях, возможностях, а также её будущем. Дискуссия эта велась в основном в Интернете и в электронных СМИ. Среди публикаций подобного рода особо хочу выделить статью-рецензию Евгения Балацкого «Джон Хорган о конце науки»[46]. С моей точки зрения, Балацкий более чётко расставляет акценты и делает более глубокие выводы, чем сам Джон Хорган. Позволю привести полностью заключительную часть статьи-рецензии, содержащую четыре вывода:
«ВО-ПЕРВЫХ, почти все науки споткнулись о проблему эффективности. Пройдя определённый эмпирический рубеж, дальнейшее наращивание научных знаний становится нецелесообразным и нерациональным. Слишком дорого, слишком сложно, слишком далеко от реальности. И в этом пункте Джон Хорган абсолютно прав. Пути преодоления возникшей проблемы пока не просматриваются, что и позволяет говорить о конце науки.
ВО-ВТОРЫХ, сейчас, как никогда раньше, хорошо осознаётся условность научного знания. В последнее время всё чаще появляются результаты исследований, которые претендуют на пересмотр традиционных теорий, если вообще не на их полный разгром. Наиболее часто такие результаты появляются в истории, астрофизике и биологии. Однако если одно, пусть даже очень важное, открытие способно опрокинуть всё предыдущее знание, то чего же стоило это знание, которое так высоко ценилось современниками. Похоже, что случай замены системы Птолемея системой Коперника претендует на то, чтобы стать типичным в современной науке. Данная угроза пока не реализовалась, но само её наличие позволяет констатировать, что в науке что-то не ладно.
В-ТРЕТЬИХ, сейчас, как никогда раньше, очень хорошо осознаётся ограниченность научного знания. Приведу простейший пример. Весь мир буквально захлёбывается кока-колой и пепси-колой, в то время как рецепт этих напитков остаётся таинственным технологическим ноу-хау соответствующих фирм. Разве не странно, что современные физики и химики при всей чудовищной мощи своих наук не могут расшифровать состав какой-то шипучки? Конечно, в принципе, этот состав определить можно, грубо говоря, пересчитав все атомы жидкости. Однако этот эксперимент будет столь дорогим, что вряд ли окупится. Но если современная наука не научилась решать подобные проблемы, то что же она вообще может? И уж тем более не ясно, стоит ли при этом изучать процессы испарения чёрных дыр. Таких противоречий в современной жизни множество, что лишний раз доказывает справедливость прагматических утверждений Хоргана о несостоятельности иронической науки.
В-ЧЕТВЁРТЫХ, вся современная наука (и, я думаю, наука будущего тоже) изучает грубый, материальный мир, в то время как на духовный мир её законы не распространяются. Между тем, большинство проблем отдельного человека и общества в целом лежит именно в духовной сфере. Похоже, что наука здесь помочь ничем не может. Если же материальный мир наукой уже изучен достаточно хорошо, а духовный мир не входит в сферу её компетенции, то не завершила ли она свой путь? Данный факт служит ещё одним аргументом в пользу ограничения безудержных «иронических» построений теоретиков».
Хочу теперь подвести собственный итог. Возможности науки познавать мир сегодня действительно резко сузились. И в этом я полностью согласен как с Джоном Хорганом, так и с Е. Балацким. Но при этом хочу подчеркнуть, что особенно таких задач наука и не ставит. Неафишируемой задачей науки сегодня стало то, что в своё время Карл Маркс сформулировал в отношении философии. В 1844 году «классик» сделал важное заявление: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его»[47]. Во все времена существовало разделение науки на фундаментальную и прикладную. Если прикладная наука занималась преобразованием мира, то фундаментальная – постижением тайн мира, познанием законов. На первый взгляд и сегодня фундаментальная наука продолжает бесстрастно заниматься познанием мира. Но это только на первый взгляд. На самом деле она уже давно занимается преобразованиями. Основным объектом преобразований выступает сознание человека. Дарвинизм – первый опыт подобного рода. Для тех, кто его организовал, этот опыт оказался успешным. Но наука, которая занимается переделкой человеческого сознания, уже не наука. Мы имеем дело с подлогом. Нам говорят про «науку», но её давно уже нет. Это новая религия. Переходная форма к всемирной религии антихриста.
Бунт против Бога
Следует отметить, что лжепророки от науки действуют осторожно, поэтапно. Можно выделить три основных этапа развития науки со времен её появления в XVII веке:
1) подмена целей научной деятельности, постепенный отказ от постижения Истины и замена высшей цели бесконечным количеством частных «практических» задач;
2) критика Христианства как «реакционного» мировоззрения, противоречащего догматам позитивной науки;
3) приведение людей к принятию тех «догматов», которые будут составлять учение антихриста.
Сейчас мы находимся на втором этапе. Он начался во Франции ещё в эпоху Просвещения (XVIII в.), когда некоторые философы от глухого неприятия Христианства перешли (впервые за многие века) к прямым выпадам против него. Но наиболее ярко свой богоборческий характер «корпорация учёных» продемонстрировала в нашей стране в прошлом веке. Апогеем этого «теоретического» богоборчества стало появление в СССР так называемого «научного атеизма». Советского Союза уже нет четверть века. Однако богоборчество «корпорации учёных» не исчезло, оно на время ушло в тень. О его существовании свидетельствуют периодически повторяющиеся вылазки засевших в засаде «научных атеистов». Достаточно вспомнить «Письмо десяти», которое было подписано отечественными академиками в адрес Президента России в 2007 году. В письме содержался призыв покончить с церковным мракобесием в сфере образования молодёжи. Наиболее яркими и известными фигурами среди подписантов были лауреаты Нобелевской премии Виталий Гинзбург и Жорес Алфёров. Вот фрагмент этого письма: «Но мы не можем оставаться равнодушными, когда предпринимаются попытки подвергнуть сомнению научное Знание, вытравить из образования “материалистическое видение мира”, подменить знания, накопленные наукой, верой. Не следует забывать, что провозглашённый государством курс на инновационное развитие может быть осуществлён лишь в том случае, если школы и вузы вооружат молодых людей знаниями, добытыми современной наукой. Никакой альтернативы этим знаниям не существует». Думаю, что если бы авторы и подписанты этого письма жили в 20-30-е годы прошлого века, то они непременно вошли бы в состав активистов «Союза воинствующих безбожников» Губельмана (Ярославского).
45
Хорган Джон. Конец науки // Перевод с англ. – СПб.: Амфора – Эврика, 2001.
46
Режим доступа: http://kapital-rus.ru/articles/article/dzhon_horgan_o_konce_ nauki/
47
Маркс К. Тезисы о Фейербахе. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. в 50 т. – М., 1955–1981. Т. 3. С. 4.