Страница 41 из 46
Но этот раз был другим. Нат сам впустил меня.
Его глазами я видела море: большие сине-зеленые волны набегали на золотой берег, их гул звучал как дыхание земли.
Я видела верную Норри перед собой, а за ней друзей, которым поверила в Лондоне: Пенебригга и самого Ната.
А потом я чудом увидела себя глазами Ната: я спорила с ним у свечи, стояла на глазах у Невидимого колледжа, осваивала песню за песней. И каждая картинка шла со смесью эмоций: отчаяние, смятение, восхищение, уважение, нежность, желание. И все их сплетала в одно вера в меня, что казалась настоящим чудом.
Ничто еще так не пугало и не успокаивало меня. Во мне пробудились смелость и сила.
Сжимая руку Ната, я слышала магию двери. И я победоносно открыла ее песней.
Холодный голубой свет залил часть Ямы. Нат был прав: нас и воронов разделяла решетка. Но и я была права: за железными прутьями были сотни птенцов тенегримов, их голодные рты были красными, как кровь.
Мы захлопнули за собой дверь, и птенцы пропали из виду.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
ПРАВДА
Мы прижались спинами к двери, переводя дыхание. Я мысленно с благодарностью помолилась. Тяжелая железная дверь заглушала птенцов тенегримов.
Но моя благодарность угасла, когда я вернула рубин на шею. Сознание очистилось, и я поняла, что сделала. Я спела песнь лунного шиповника. Прочитала разум Ната. Применила Дикую магию.
Как я могла быть такой беспечной?
Я вдруг ощутила невыносимую усталость и заставила себя посмотреть на рубин. Слабый свет показал то, что я ощутила, когда вернула камень на место. Сияющую поверхность камня пересекала трещина.
Не фатальная. Не в этот раз. Но камень теперь был хрупким, дрожь пронзала меня, и это пугало.
- Не стоило читать твои мысли, - сказала я Нату.
- Не извиняйся, - сказал он, не поняв меня. – Это я тебя заставил. Только так я мог тебя спасти.
К моему удивлению, он покраснел, напоминая, что чтение разума требовало цены не только от меня, Нат платил вдвойне. Он позволил мне увидеть его душу. Все его чувства были открытыми.
Это я понимала. Я могла сказать ему, что он значил для меня…
- Нат, - начала я. Слабость уступала, и возвращалась сила.
Что-то слева щелкнуло и двинулось.
Нат в тревоге указал туда.
- Часы!
На стене в голубом свете мерцал золотой диск. Он был украшен звездами, планетами и знаками зодиака, а черные стрелки указывали на время.
Нат понимал, что это означало.
- До заката семь минут!
- Так близко? – поразилась я.
- Да. Нужно спешить. Где гримуар?
Не было времени думать о том, что было между нами, о цене, которую мы заплатили. Я оглядела длинную комнату. Окон не было, зато виднелась еще одна дверь, что была больше той, через которую мы вошли. Это явно был главный вход в комнату, на двери было много замков. Я не сомневалась, что за ней стоят стражи.
А гримуар?
Нат подошел к двери, а я повернулась к другой части комнаты. Со странной смесью облегчения и отвращения я узнала место, что видела глазами Скаргрейва. Часть стены сияла голубым. Выступ из камня напоминал стол. А в центре был источник света: потрепанная бежевая книга, прикованная к камню.
- Вот он, - тихо сказал Нат. – Гримуар.
Я дрожала. Я вспомнила ужасное ощущение пребывания в разуме Скаргрейва, как я касалась гримуара его руками, и…
Нет. Я не должна вспоминать. Я должна думать о настоящем. Теперь я смотрела на гримуар своими глазами. И теперь это была не воля Скаргрейва.
Я прошла к гримуару.
- Шесть минут, - предупредил Нат.
Я должна спеть. Но, подняв руку к гримуару, я замерла. Как только я получу его, кем я стану?
Нат, наверное, заметил мое замешательство. Он подошел ко мне.
- Ты же не забыла песню?
Я покачала головой, но молчала.
- Тогда в чем дело? – спросил он. – В том, что будет потом? Ты не будешь одна. Мы будем бороться вместе. Мы будем бороться изо всех сил.
Как я могла думать, что эти глаза сложно читать? Его верность, страсть, вера в меня были заметны, когда он стоял рядом со мной. Он ничего уже не скрывал.
Я знала, что должна открыть ему правду.
- Это неправильная песня, - сказала я, глядя на него. – Она не разрушит гримуар, а позволит мне завладеть им.
- Что? – его взгляд переменился, я увидела его потрясение и гнев. – Ты хотела предать нас. Все это время…
- Нет! Я узнала только сегодня. Крестная сказала мне, когда ты ушел. Потому мы поссорились.
- Она знала все это время? Она замышляла пойти против нас?
Помня о ее смерти, я попыталась заступиться за ней.
- Она хотела мне безопасную жизнь.
- Что еще она от тебя хотела?
- Не важно. Сейчас важно то, чего я хочу. Победить Скаргрейва. У меня есть только эта песня. Если я не использую ее, Скаргрейв победит.
- Но ты можешь сделать что-то еще. Твоя Дикая магия…
- Нет! – я заставила себя спокойно объяснить, что случилось с моим рубином, когда я прочитала его разум. – Я не могу больше прибегать к Дикой магии, не с гримуаром. Лунный шиповник был уже рискованным, но с чем-то таким сильным и странным, как гримуар, будет в сто раз опаснее. Мой камень может разбиться, или песня может обернуться так, что все чары из книги высвободятся, или у Скаргрейва появятся новые силы. Мы не можем так поступить, слишком многое на кону.
Часы снова зашумели. Четыре минуты.
Взгляд Ната был полон боли, я уже не могла прочитать там что-то еще.
- Ты примешь книгу. А потом?
- Поверь, - сказала я ему. – Я постараюсь покончить с тенегримами. Я все сделаю правильно.
Нат покачал головой.
- Все вы так говорите.
Я посмотрела на часы.
- Нат, нет времени…
- Откройте! Откройте, именем защитника и короля! – раздался за огромной дверью оглушительный крик. – Откройте, или мы используем таран!
Дверь пошатнулась, они бились об нее. Я вскрикнула и повернулась к гримуару.
- Еще пара ударов, и она будет нашей! – это был Скаргрейв, подначивал своих людей. – Ваше величество, вернитесь! Войти могут только Вороновые.
От звука его голоса мои сомнения улетучились. Я должна остановить его.
Нат шагнул ко мне – чтобы защитить или остановить? – но я уже пела.
Песня лилась сквозь меня, из меня, чужая, но все же связанная с кровью. Я отдавалась песне, и она начинала открывать для меня свое значение:
До и после,
Отныне и навек…
Дверь треснула. С воем люди Скаргрейва ворвались в комнату, лорд-защитник был среди них. Они не успели добраться до меня, я пропела последние ноты:
…я забираю эту книгу и ее силы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
В ЦЕНТРЕ СТРАХА
Книга отделилась от цепей, бело-голубой свет вспыхнул золотом. Я ощутила нежное тепло, и она опустилась в мои руки, но воздух вокруг меня искажался, словно я была в центре пожара.
В тот же миг я увидела, что лица вокруг меня краснеют и застывают, словно их парализовал жар воронов. Все в комнате замерли: король с рукой на мече, Вороновые, бегущие ко мне, Скаргрейв на пути к двери в Вороновую яму. Даже Нат смотрел на меня и не двигался.
Я посмотрела на Скаргрейва. За ним дверь в Вороновую яму уже была открыта. Скаргрейв успел ее открыть? Или это моя песня, присвоившая гримуар и тенегримов, сделала это? В любом случае, дверь была открыта. За ней к воплям птенцов добавилось ужасное карканье. Просыпались вороны. А потом с ужасным визгом карканье превратилось в хриплый шепот, полный злости: язык тенегримов.
Он звучал в комнате, с ним приходил ужас. Я видела, как пот проступает на застывших людях вокруг меня. К моему потрясению, я не разделяла их страх. Я не чувствовала огонь воронов.
«Конечно. Теперь тенегримы принадлежат тебе, как и Вороновые. Ты можешь управлять ими, они тебя не ранят. И другие так охвачены страхом, что не могут двигаться или говорить».