Страница 21 из 46
Бессмысленно. Норри бела недосягаема.
Стараясь не думать о причине, я вернула рубин и принялась искать источники света.
Со свечой я искала лампу. Заметив одну на столе Ната, я поднесла свечу и ждала, пока фитиль загорится. Теплый свет озарил обложку цвета мха, обложку книги на столе Ната.
Книга Скаргрейва.
Я уставилась на нее. Да, она точно принадлежала Скаргрейву. Там был такой же знак на корешке, как и на кольце: ворон с вытянутыми когтями.
Конечно, одной картинки было мало для связи со Скаргрейвом. Это я поняла по кольцу. Но я помнила слова на встрече, и я задумалась, нет ли внутри какой-то записи или даже волоска, как говорил Олдвилль. Это могло помочь.
Я оглянулась на книгу и поежилась.
Не глупи. Книга тебя не ранит. Как и прядь волос. Это лишь предметы. Их нужно использовать, когда я буду готова.
Я схватила книгу.
Вот. Не так и страшно, да?
Моя уверенность росла, я ощутила любопытство, тягу к приключениям. Может, стоило подождать Ната и Пенебригга, но я хотела проверить сама, без сверлящего взгляда Ната. Я поняла, что страхи нужно встречать прямо, чтобы понять, хватит ли сил справиться с ними. Так почему не проверить этот? Почему не поискать Скаргрейва самой?
Пока смелость меня не покинула, я сняла рубин и открыла книгу. На первой странице был знак владельца: подпись сильной размашистой рукой. Люциан Ричард Артур Рейвендон. Я прижала к надписи пальцы.
Без предупреждения меня окутала тьма, густая и удушающая. Мне становилось все холоднее. А потом тьма поднялась…
Книга. Я смотрела на книгу.
Не на ту, что до этого, а на книгу, что была старее, бежевая обложка была в пятнах и трещинах, напоминала человеческую ладонь. Множество серебряных цепей приковывало ее к каменной стене.
Гримуар. Я смотрела на гримуар глазами Скаргрейва. Меня охватила радость, смешанная с предвкушением Скаргрейва.
Что он предвкушал? Я попыталась найти, но детали не давались. Я словно стояла у защищенной комнаты, и у меня не было пароля, чтобы войти. Я только видела его глазами книгу, цепи и стену, и ощущала предвкушение, а теперь жуткое чувство, что за мной следят…
- Кто здесь?
Скаргрейв произнес эти слова. Но они словно исходили из моих легких.
Мне стало страшно. До этого важная часть меня всегда была отделена от чтения разума. Как бы сильно я ни ощущала другого человека, я понимала, что это не мои чувства. Но в этот раз было иначе. Я была заперта в части разума Скаргрейва и падала все глубже в него.
- Кто здесь? – в этот раз он прошептал.
Страх, что за мной следят, что меня найдут, словно принадлежал мне. И частичка меня, что все же была отдельно, понимала, что происходит. Скаргрейв не ощущал присутствие обычного нарушителя. Знал он или нет, но он ощущал меня.
Я приглушила свой страх и попыталась стать незаметной, бесплотной. Его горло расслабилось, пульс успокоился, и я ощущала это, как свое тело.
Но, прячась от него, я упустила нечто важное. Границы между нами пропали.
Рука замерла над книгой с серебряными буквами. Его рука? Моя рука? Была ли разница?
Частичка меня говорила, что да. Должна быть. Но остальная часть потерялась в ощущениях, в предвкушении, в тишине комнаты, в холоде, когда рука приблизилась к книге…
Рука и книга встретились. Вспышка, похожая на жар тысячи солнц, и тишину пронзил звук: карканье и какофония криков.
Вороны отвечали своему хозяину.
Нет! Я не хотела знать, не хотела слышать…
Потрясение вернуло меня в чувство, но я зашла слишком далеко. Я не могла вырваться. Вопящие тенегримы кружили, мое тело горело, и огненная тьма накрыла меня.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
ТЬМА
Эта тьма была подобна смерти, бархат был жарким, удушал, не давал издать ни звука, не давал понять время. В глубинах тишины я ощущала, как ко мне подступаются тенегримы.
А потом из тьмы донеслась одна понятная фраза:
- Три дня прошло, а она не отвечает.
Голос был решительным, юным и сильным. После бесконечных минут я вспомнила имя. Нат. Вороны схватили и его?
Я пыталась открыть глаза.
- Видели? – снова Нат, но теперь с волнением в голосе. – Она моргнула. Точно.
- Так и было, - Пенебригг.
- Это хороший знак.
- Надеюсь, Нат. Признаюсь, такой лихорадки я еще не видел, - Пенебригг стал ближе. – Никто из нас.
Мои веки были тяжелыми, как камни, но я все же подняла их. Но, когда я попыталась что-то рассмотреть, я словно глядела сквозь расплавившееся стекло. Я видела, как солнце проникает в спальню Ната, а Нат и Пенебригг склонились надо мной.
- Смотрите! Она приходит в себя.
- Слава богу, - вздохнул Пенебригг. – Милая, ты можешь говорить?
Я пыталась издать хоть какой-то звук, но лишь дрожала и горела.
- Я принесу еще одеяло, - сказал Нат.
Когда он вернулся, я смогла, хоть и с трудом, прошептать благодарность.
- Она заговорила, - я еще никогда не слышала его таким радостным.
- Точно, - Пенебригг похлопал меня по руке. – Вот так, милая. Молодец.
Я пыталась снова заговорить. Я хотела рассказать о книге, предупредить…
- Что? – Пенебригг слушал мое бормотание и покачал головой. – Не могу разобрать. А ты, Нат?
- Нет, - одно слово, но я ощутила силу его разочарования.
- Отдыхай, - сказал мне Пенебригг. – Отдыхай, и мы попробуем снова.
Я не хотела слушаться, но глаза слипались. Жаркая тьма нахлынула на меня снова. Но в этот раз в тишине дул прохладный ветерок. Вороны по одному улетали отсюда.
† † †
Я проснулась одна. Но впервые, после того как меня охватила тьма, мне было холодно. От жара осталась боль в шее и покалывание в руках и ногах.
Я села и коснулась рубина на нее. Кто надел его? Пенебригг, ведь Нат вряд ли сделал бы это. Или я сама схватила его, чтобы попытаться спастись? А кто снял серое платье и юбки, оставив меня в нижнем платье? Тоже Пенебригг? Я пыталась вспомнить, но от этого только сильнее болела шея. И вместо этого я огляделась.
Судя по угасающему свету, близился вечер. Скоро нужно будет закрыть окно. Я не знала, можно ли доверять покалывающим ногам, так что ждала кого-то. Но тревога одолевала меня, и я выбралась из кровати, чтобы закрыть окно. Я не хотела снова открываться тенегримам.
Окно было в нескольких футов от кровати, но даже так меня подвели ноги. Я споткнулась, нижнее платье зацепилось за столбик кровати и порвалось. Выглядела я теперь просто чудесно.
Я поднялась и выглянула в окно. И застыла. В дворике фигура в черном проникла в сарай Аристотеля.
Женщина? Или мужчина в длинном одеянии? Дверь закрылась слишком быстро, чтобы я разглядела.
Нужно предупредить Ната и Пенебригга.
Я закрыла ставни и натянула серое платье, обнаружив его у изножья кровати. Затянув корсет, я поспешила к лестнице. Внизу слышалось звяканье тарелок. Значит, они были на кухне.
Я пошла вниз, но ноги двигались неуклюже. Я споткнулась и чуть не пролетела остальные ступеньки. Я впилась в поручень, лихорадочный жар окутал меня, затмевая разум и заставляя забыть о задании. Мгновения в голове Скаргрейва нахлынули на меня, я услышала шорох крыльев воронов.
А потом новый звук: голос Пенебригга.
- Ты правильно сделал, что выбил ту книгу, Нат. Может, это и вернуло ее к нам.
- Кто знает? Может, я только сделал хуже, - неуверенно сказал Нат. – В этом и проблема магии. Никогда не знаешь точно.
- Да, - с вздохом согласился Пенебригг. – Не знаешь.
- Я знал, что ее чтение разума до добра не доведет, - сказал Нат. – Но я думал, что пострадают остальные. Я не думал, что и она пострадает, - пауза. – Еще и так сильно.
- Это лишь временное поражение, Нат, - к моему удивлению, заговорил сэр Барнаби. – Ты сказал, что она просыпалась, пыталась даже заговорить. Это хорошие новости. Понадеемся, что она скоро выздоровеет и снова споет для нас.
Его слова прогнали туман в моей голове.