Страница 80 из 84
Но она пришла не одна.
“Монарх Огня” прорубил ночь. Плазменные шлейфы тянулись из вентиляционных отверстий на его носу и увенчанных клетками башен. Дуги синих молний оплетали заряжавшиеся орудия. Реакторы внутри корпуса, представлявшие загадку даже для самых высокопоставленных жрецов Культа Машины, насыщали сырой плазмой многочисленные носовые орудия. Огромные двери раскрылись вдоль его бортов. Батареи бомбардировочных пусковых установок скользнули в звёздный свет. В любом другом флоте он стал бы королём опустошения, но в армаде Рогала Дорна он служил герольдом монарха.
За двумя огромными кораблями следовала армада. Боевые баржи, гранд-крейсеры, эсминцы, орудийные барки и фрегаты разорвали ночь в клочья огнём двигателей.
Все они путешествовали благодаря инерционным силам внутренней системы. Воспользовавшись импульсами разнонаправленных гравитационных колодцев Солнечной системы, они прибыли к границе невидимыми и для гарнизона Плутона и для Альфа-Легиона. Теперь они запустили двигатели и вылетели из тьмы, подобно горящим стрелам.
“Фаланга” и “Монарх” выстрелили одновременно. Три корабля Альфа-Легиона прекратили существование. Сферы взрывов расцвели посреди битвы. Прокатились волны силы и энергии. Выпущенные с “Фаланги” десантно-штурмовые корабли развернулись растущим облаком чёрно-золотых пятнышек. Окружавшие Плутон корабли сбросили скорость, застыли в движении, пойманные в ловушку мгновенного шока. И затем “Фаланга” выстрелила снова. Пустотные щиты разрушились сразу на нескольких целях. Новые облака огня прибавились к уже пылавшим, словно яркие чернила, пролитые в чистую воду. Орудия ревели и ревели, огонь изливался во тьму без остановки. Свет вспыхивал и пульсировал, когда разрывались корпуса, а реакторы изливали жизненную энергию в вакуум.
Кербер обрушил на “Фалангу” макроснаряды и лазерные лучи. Её многослойные щиты вспыхивали цветами радуги и лопались от взрывов. Каменные бастионы рушились. Камни и трупы разлетались во все стороны, сгорая в потоках энергии. “Фаланга” истекала кровью, но выдержала огонь Кербера. Меньшие корабли метнулись вперёд, турболазеры превратили защитные батареи спутника-крепости в пылающие кратеры. Бомбардировщики кишели вокруг Кербера, кружа в изливавшемся из цитадели ливне огня.
Свет пузырился на поверхности Кербера. Его батареи замолчали. Системы прицеливания превратились в расплавленный шлак и оружие ослепло. Штурмовые корабли устремились в бреши в обороне спутника-крепости. “Штормовые орлы” петляли по вырезанным в скалах каньонам, высаживая штурмовые подразделения на лету. Прорывные капсулы врезались в поверхность, прогрызали её и извергали терминаторов и подразделения штурмовиков-сапёров в лабиринт туннелей. Их встретили лернейцы, и мрак взревел от звуков цепных кулаков и воя волкитных лучей.
В заливе за Плутоном флот Сигизмунда вырвался из клубка кораблей Альфа-Легиона, когда в схватку ворвался “Монарх Огня”. “Три Сестры Злобы” кружили в кильватере большего корабля.
И на орбите Плутона с неторопливой жестокостью двигалась “Фаланга”, облачённая в золотые и красные цвета разрушения императрица войны путешествовала по своим владениям, а свет её орудий стал блеском драгоценностей в короне.
Перед ней лежала Гидра.
Пять
Хранилище-278, спутник-крепость Гидра
Орбита Плутона
– Ты жив.
Архам услышал голос. Он почувствовал привкус во рту, но не железа, а озона. Веки задрожали…
Боль.
Резкий и яркий мир, мир игл и ножей. И хотя он не открыл глаза, он знал, что над ним висит хирургическое устройство и удерживает рёбра открытыми, пока опускает новую часть плоти в его тело.
– Одно из твоих сердец ещё бьётся, я слышу его.
Он чувствовал пульс, каждый удар протягивал острую нить по венам, каждая секунда была краснее и ярче, чем предыдущая.
– Выживание маловероятно. Мне жаль. Ты заслужил большего. Все мы заслужили большего.
Веки шевельнулись.
– Добрый перерезал бы тебе горло, но сейчас не добрая эпоха.
Лёгкие всасывали воздух, и он ощущал удары оставшегося сердца. Мир стал белой сферой, которая держала его, до сих пор держала его, пылая внутри и снаружи. Он не мог говорить. Это было уже слишком. Его победили.
– Я… – произнёс он, удивившись, что слово покинуло губы. – Я… не… подчинюсь.
– Нет, не подчинишься. Это всегда было проблемой твоего легиона. Ваш недостаток и ваше достоинство. Я восхищаюсь этим. Всегда восхищался.
Что-то в словах звучало неправильно. Он открыл глаза, и реальность нахлынула на него.
Над ним стоял Альфарий без шлема и смотрел вниз, держа в руке копьё с двумя клинками, края лезвий напоминали тени в дыму.
– Твоя вторая штурмовая группа окружена и уничтожается. Через два часа Плутон и все его спутники станут нашими, и никто об этом не узнает. Если другие повторят твою попытку, то умрут здесь. Таковы факты.
– Гордость… – прошептал Архам, выталкивая слова из горла, пока зрение всё никак не могло сфокусироваться. Альфарий, словно вопросительно склонил голову набок. – Ваш недостаток, но… не ваше достоинство.
Альфарий рассмеялся, звук эхом отразился в тишине. Он посмотрел, словно собрался что-то сказать, но затем остановился. Архам услышал щелчок вокса, активированного в доспехе Альфария, и понял, что примарх обладал возможностью связи за пределы хранилища. Альфарий слушал, его лицо оставалось неподвижным.
– Позвольте им приблизиться на расстояние телепортации, – сказал он кому-то на той стороне вокса. – Затем включите глушители.
Его взгляд метнулся на Архама.
– Он здесь, – произнёс Альфарий, и отступил к телепортационному маяку.
Ветер поднялся в застоявшемся воздухе хранилища. Капли крови Архама поднялись над полом. Яркие черви статики побежали по стенам. Давление в черепе росло. Кожу под доспехом словно объяло пламя. Альфарий поднял голову. Клочья блестящего пепла появились и упали. Чёрные трещины раскололи воздух. Давление в черепе Архама превратилось в удар молота.
Реальность разорвалась. Яркие росчерки молний пронзили воздух. Звёздный свет хлынул во все стороны. Волны давления прокатились по помещению.
Архам увидел круг золотисто-жёлтых фигур, пластины терминаторской брони дымились бледным светом. Плечи украшали сжатые чёрные кулаки. Изумрудные лавры окружали чёрные черепа на нагрудниках, и серебряные молнии пересекали наплечники, как у воинов предыдущих поколений, объединивших Терру. Архам узнал каждого из них даже несмотря на толстые пластины доспехов “Индомитус” и размытое слабое зрение. Они были его братьями, хускарлами, чьим магистром он являлся. И в центре стоял единственный человек, который мог вести их в бой кроме Императора.
Архам понял, что дыхание вернулось к губам, онемение в руках и ногах и боль в груди отступили.
– Повелитель… – с трудом произнёс он, и конечности, которые до сих пор отказывались двигаться, и плоть, которая не слушалась приказов, подняли его сначала на колени, а потом и на ноги.
Рогал Дорн стоял с непокрытой головой между своими сыновьями-воинами, золотая броня светилась от дыма варпа, кровавые рубины сверкали в когтях серебряных орлов. Чёрные глаза вспыхнули на лице абсолютного контроля и резкой тени.
На противоположной стороне зала Альфарий встретил взгляд брата.
– Нам есть о чём поговорить, брат, – произнёс он.
На лице Дорна не дрогнул ни мускул.
– Огонь, – приказал он.
Хускарлы открыли огонь. Свет и болты ударили сплошным потоком из грохочущих стволов. Во тьме замерцали огни, когда выстрелы врезались в поля, окружавшие место вокруг Альфария. Ослепительная белизна заполнила помещение, пока щиты вспыхивали от ударов.
Архам подавил каждое ощущение, каждое чувство слабости, каждую частицу мук и заставил себя идти вперёд. Вспышки света затопили линзы шлема, и зрение исчезло в тумане звёзд и статики. Он протянул руку и сорвал шлем. В воздухе стоял запах взрывов и озона. Была кровь. Кровь лилась из него, плескалась под бронёй и капала на палубу, пока он, покачиваясь, направлялся к повелителю и братьям.