Гривар

– Ну, что, Ошка, – положил я лапу на плечо снежной кошке, – пойдём заниматься ландшафтным дизайном?

– Пошли, – согласилась она. – Значит так: вот там поставим беседку, столик обязательно, жаль, что самовар дома остался… Придётся у бибизянов узнавать, как они воду кипятят.

– Я тебе и так скажу, у них есть два способа: первый – никак, а второй – бросать в воду раскалённые в костре камни. Большего они пока не умеют. Но на должность чайника всегда можно назначить тебя или Киру.

– Лучше Киру. Правда, знать ей пока об этом не стоит.

– Поддерживаю. Пусть будет сюрприз, – согласился я, а потом, заприметив-таки подходящее дерево, махнул лапой Ошке, чтобы следовала за мной, и направился к нему, по пути прикидывая, как лучше его закольцевать.

Что ж, дерево я всё-таки выбрал самое подходящее из доступных: высокое, тонкое и живое, что означало, что оно будет достаточно гибким. Но есть одно большое «НО» – на дворе зима, и дерево замёрзло и упорно не желает гнуться! А если приложить побольше силы, то можно его и вовсе сломать. И с другими дела обстоят так же, поскольку зима, она для всех. Если только попробовать…

– Растопишь? – спросил я у барсы, кивая на дерево. – А я подзаряжу его, дабы не сгорело. Только меня не спали.

– Ну, это уж как получиться, – усмехнулась она. Вот же! У Киры нахваталась, явно. – Ты, главное, под естественный огонь не попади.

Ну да, Кирин огонь, а теперь и Ошкин, меня не жжёт, только если они сами того не захотят. А вот от затлевшего сушняка шкуру-то можно подпалить! Поэтому я потратил пару минут на то, чтобы освободить площадку вокруг дерева от мелкого мусора: иголок, листьев, палочек и прочего горючего. А потом подпрыгнул, уцепившись почти за самую макушку дерева, и стал напитывать его энергией, попутно давая знак Ошке начинать.

Пламя хлынуло от неё ко мне и деревцу, скользя по моей шкуре и опаливая верхний слой коры, который, по мере прогрева древесины начинал оживать под моим воздействием, отчего сгоревшие участки коры постепенно заживали, покрываясь тонкой белой плёночкой. А чуть погодя, дерево пустило листочки, давая знак, что нагрев можно прекратить.

– Достаточно! – скомандовал я и начал карабкаться вверх, отклоняясь в сторону, отчего верхушка дерева поползла к земле.

Оттаявшая древесина стала куда более гибкой, да и я весил не мало, так что дерево постепенно кренилось всё сильнее. Вот уже мои лапы коснулись земли, уцепились за ствол, и я, подтянув передние лапы к задним, завёл вершинку дерева за ствол и, продолжая накачку, направленную теперь только на небольшой участок, начал наматывать этот самый участок на ствол. В конце концов, я просто прижал вершину к стволу и срастил их друг с другом, отчего дерево приобрело форму буквы «Р», в которой оно, пожалуй, и останется до самого конца своей древесной жизни.

– Может, мне, и вправду, в дизайнеры подастся? – оглядел я творенье лап своих. – Можно будет разные фразы писать деревьями и кустарниками. Букву «Р» я уже освоил, осталось всего ничего – жалкие тридцать две буквы.

– Мо…

– А где буквы «К», «И», и «А»? – появившаяся Кира не дала Ошке закончить, да что там закончить, она и начать-то ей не дала. – И вообще кто пишет имя любимой с середины?

– А может, я решил написать «Руна»?

– Вот я Рику скажу, что ты его подружку увести надумал! – пригрозила мне пальцем Кира, отчего зверёк, уши которого были зажаты в её лапе, истошно заверещал, но, получив затрещину, тут же заткнулся.

– Что страшно?

– А мне-то чего бояться? – удивилась она.

– Тогда ты не будешь самой сильной самкой, и твоей диктатуре придёт конец! – ехидно скалясь, пояснил я. – Свободу попугаям!

– Может, не будешь кричать так? А то опять эти…

– Бибизяны, – подсказала Ошка.

– Именно, спасибо, – поблагодарила она и продолжила: – бибизяны прибегут, будешь тут Бонифацием скакать.

– Ладно, ладно! – поднял я лапы вверх. – Ты как всегда права, я – болван, и вообще, что бы я без тебя делал! – сказал я и принялся наносить символы на кору дерева.

– То-то! Тут кривовато, – принялась Кира руководить процессом, – тут поправь, а это у тебя… Молчу! – наткнулась она на мой взгляд.

Вскоре резьба под дереву была закончена, и Кира, признав результат удовлетворительным, откусила от жертвенной зверушки, предварительно напитав ту энергией, солидный кусок, оросив кровью выцарапанные символы. Портал ожил и засветился всё тем же противным фиолетовым светом, и нас втянуло внутрь, не оставляя нам времени на то, чтобы предположить, какая же хренотень уготована нам в будущем.

Интерлюдия

Пустая безжизненная планета летела своим путём, пройденным ею не один раз, вокруг синего солнца; ветер гнал по поверхности тонны песка, откапывая и вновь засыпая строения тех существ, что вот уже многие года не появлялись в этом месте; свинцовые тучи бежали по небосклону, но не стоило ожидать от них дождя, по крайней мере, привычного, состоящего из воды. Воды на этой планете не было, как и кислорода, и вообще не понятно, чем мог заинтересовать этот огромный булыжник предыдущих его поселенцев. Однако же заинтересовал, причём в немалой степени, чему служат подтверждением по сей день вращающиеся вокруг него орбитальные крепости. Такая защита заставляла предположить, что на поверхности планеты – а может, и глубоко под ней – скрыто немалое сокровище. И уносящееся в дали открытого космоса частицы, принадлежавшие когда-то телам и кораблям искателей сокровищ, дают понять, что немало существ думало так же. И даже возможный риск – весьма реальный, как показала практика – умереть здесь мерк на фоне воображаемых сокровищ. Все, кто знал об этой планете, рано или поздно возвращались сюда, дабы рискнуть обойти, прорваться, обмануть систему обороны древней цивилизации. Но никому это пока не удавалось. До сегодняшнего дня.

Маленький кораблик внезапно появился в атмосфере и, прогнав молекулы с насиженного места, разорвал облака в клочья, устроил локальный циклон и, не теряя времени, помчался к поверхности планеты, пока наблюдающие за окружающим пространством бессменные стражи не обратили свой взор на храброго наглеца.

– Ну и дыра… – разглядывала Тайрос простирающийся перед ней на обзорном экране пейзаж. – Как-то я это место себе иначе представляла.

Маловероятно, что татанка ожидала увидеть лежащие прямо под ногами, разбросанные тут и там горы информационных носителей и древних устройств, но и безжизненной пустыне она бы предпочла что-нибудь другое – древние здания, например.

– Да этого ещё не хватало! – взгляд её зацепился за замигавшее на экране предупреждение о том, что корабль сопровождается системами наведения.

Тайрос резко толкнула одну рукоять влево, одновременно поворачивая другую и нажимая на педаль, отчего корабль сначала дал крен влево, потом повернулся в ту же сторону и, прибавив тяги главного двигателя, резко сменил курс. Бархан, расположенный прямо там, где мог оказаться Живчик, не предприми Тайрос никаких действий, вспух и взорвался, раскидывая во все стороны расплавленное стекло, в которое превратился песок от попадания мощного лазера. А татанка, тем временем, продолжала выписывать кренделя, обмотав хвост вокруг основания кресла. Не то, чтобы в этом была необходимость, как-никак на Живчике стояли гравикомпенсаторы, снятые с древнего фрегата Рари, которые превосходили все современные аналоги по компактности, энергоэффективности и надёжности, просто, как говориться, привычка – вторая натура.

Но всё же, как ни крутился юркий кораблик, лазер, пусть и вскользь, задел его, и, хоть и не было нанесено сколь-нибудь серьёзных повреждений, щит корабля оказался перегружен и отключился, подставляя металл корпуса воздействию висящих в воздухе песчинок, которые из-за огромной скорости, абразивом прошлись по кораблю, оставляя на нём длинные росчерки, идущие вдоль от носа к корме. И, словно бы всего произошедшего было мало, система предупреждения «обрадовала» Тайрос тем, что ещё одна станция нацеливала в этот момент на неё свои орудия.