Барабан бьет сбор

Компания «В и К» до войны выпускала только охотничьи ружья и пистолеты. В производство пулеметов была вовлечена благодаря получению контракта на производство для армии крайне нуждающейся в автоматическом оружие.

250 «корон» за один «Остин», при 25 отчислений за лицензию. Почти сотня чистая прибыль – выгоднейшее дело поставки для государства, да еще и в больших размерах. И это самая низкая из возможных цена. Другие производители оказались не столь стеснительными и запросили заметно больше, не давая столь высокого качества. Та же история была и с винтовками. С пятнадцати тысяч в год производство увеличилось до семнадцати в месяц, а численность заводчан выросла чуть не в три раза. И каждая «Лита» давала пусть не высокую, но стабильную прибыль.

– Даже в сравнении с этим (подразумевался «Остин»), – в голосе женщины явное презрение, – лучшая кучность, живучесть, большая безотказность и на закуску возможность использования стандартной пулеметной ленты.

– И?

– Изготовили пол сотни единиц, сорок пять прошли войсковые испытания и получили добро на производство. За три месяца построили дополнительный заводской корпус, оснастили новейшими станками, и вдруг война кончилась. Нет, – посмотрев на Стена, поспешно сказала, – я не мечтаю еще о тысячах погибших, но деньги вложенные уже не вернуть. Закупочная комиссия разводит руками. Да собственно они любые контракты, заключенные на поставку товаров для армии и флота рвут без зазрения совести.

Она тяжко вздохнула. Эля всегда была страшно практичной и пользовалась полнейшей свободой в денежных вопросах. Муж ни одной бумаги не подписывал, не посоветовавшись с ней предварительно.

– Зачем покупать то, что уже не требуется? На складах почти три тысячи винтовок «Лита» по лицензии, тоже заказанные армией, восемь бронеавтомобилей. Всевозможный инструмент, детали для пулеметов нескольких марок и починки тех же винтовок. Вообще масса всего осталось на руках без возможности избавиться. Хуже всего, – сказала она с неприкрытой гордостью, – Борс создал еще одно чудовище. Столько труда и средств вложено! Уж точно ни у кого в мире нет. Крупнокалиберный пулемет. На 14,5 линий.

Шаманов с трудом удержался от удивленного возгласа. Таким монстром разве доты прошибать. Пуля у него небойсь с огурец размером. Сейчас требовалось с умным видом успокаивать, а не изумляться извивам ветровского мышления.

– Думаешь, война была последняя? – Стен выразительно ухмыльнулся. Он сейчас говорил, вполне веря в сказанное. – Теперь на Черном материке пулеметы потребуются непременно. Военные практические испытания прошли удачно и на будущих маленьких колониальных войнах без нашей продукции не обойдутся. И в армии рано или поздно найдутся желающие поменять старье на улучшенный образец. Пока временно подтянуть пояса. Искать выход на заграницу.

– Понимаешь, не все так просто. Котляров с себя обузу решил снять. Продать фирму. Якобы срочно деньги требуются. Будет строить танкеры, нефть с керосином с Каренских островов возить.

– Ну! Не зря у меня четыре высадки с моря, – зло прокомментировал Стен, – кто-то уже обнаружил возможность нажиться!

– Перестань. Не этот, так другой. Или ты всерьез думал, что воюют за счастье? За государственную часть? Нас обидели, запретив торговать с туземцами, и сожгли две промысловые шхуны? Те еще бандюки на них обретаются и я запросто верю в браконьерство. Нет, сражаются за контроль над экономикой. Нефтяными, оловянными, медными, никелевыми, свинцовыми месторождениями. За пряности и кофе. За рис и пшеницу. За землю, наконец. Золото дело десятое. На остальном можно заработать гораздо больше. На порядки.

– Это вроде я кончал университет. Откуда столь занимательные речи?

– Я просто передаю суть речей Нолана. Он все-таки человек неплохой… Да, да, не надо так скептически улыбаться. Мы много лет знакомы и общаемся. Конечно, своего не упустит, но не скот, вроде Гладкова…

Репутация текстильного фабриканта была известна всему острову. Его жадность и скаредность не знала границ. Хуже его рабочих никто не жил. И так зарплата не велика, так за малейшую провинность беспощадно штрафовали. Да и с другими людьми вел себя абсолютно бесцеремонно и при любой возможности норовил обмануть. Хоть по мелочи, но обязательно. Естественно Гладкова ненавидели все от дворника до владельца соседнего завода. Он даже в контору приходил в сопровождении двух здоровенных телохранителей. Опасался нападений.

– Котляров личность незаурядная. Никогда он не был серьезным специалистом, зато всегда прекрасно разбирался в людях и замечательно умел угадать лучший вариант развития. Всегда на него работали выдающие техники, инженеры и администраторы. Он только определял общее направление и практически не ошибался. А люди… ну правда, попробуй найти человека, работавшего у него и сказавшего про Нолана откровенную гадость. Он никогда не переступал определенную черту, выполняя обещания, зафиксированы они в присутствии юриста или получены в личной беседе. Уж я точно знаю. Двадцать с лишним лет знакомства.

– Ангел.

– У ангелов не бывает огромных корпораций с доходами в чуть ли не четверть всех налоговых поступлений Шиола. Он сделал себе репутацию честного предпринимателя и теперь с ним охотно имеют дело в любом месте королевства. Но Котляров хочет стать мировой величиной. Его танкеры пойдут не в только Шиол, а и в Северную Империю и к фадзийцам тоже. Не важно… Пусть его. Мы для него в данный момент досадная помеха и убыточное предприятие. Он сделал Борсу предложение в своем стиле. Бери, тебе первому предлагаю или получишь на шею неизвестно кого. Продам контрольный пакет акций первому, предложившему подходящую сумму.

– Сколько?

– Три с половиной миллиона. Шестьсот тысяч сразу, остальное с рассрочкой на пять лет под нормальный банковский процент. Мы заложили все. Будущие доходы от патентов, свои доли в разных предприятиях. Этот дом, – она обвела вокруг себя рукой, – тоже принадлежит банку. Я всю прислугу кроме кухарки рассчитала, каждую монету считать приходится. На заводе всех принятых после начала войны пришлось уволить. Несколько сотен человек. А ведь они люди и семьи кормить обязаны. Неизвестно еще сможем ли платить старым работникам. Если с выплатами не справимся… И твои деньги без спроса взяли, – вид у нее был страшно виноватый.

– Вы совсем с ума сошли? – изумился Стен, поднимаясь и обнимая.

– Нашли о чем беспокоиться. Какие еще мои деньги? Это дурацкое завещание в силу не вступило, хвала Солнцу никто помирать не собирается.

– Ну ты ж знаешь, – уткнувшись к нему в грудь носом пробормотала Элина, – как Борс к тебе относится. Как к сыну.

– Если я не слишком удачно показываю постоянно, то на самом деле вас всех люблю, – погладив женщину по голове, заверил Стен.

– Все одно ты скотина. В армию сбежал и я заранее уверена на завод работать не пойдешь.

– Вот в этом ты права. Всегда меня насквозь видела. Я собираюсь стать великим человеком, а это трудновато отдавая все время производству. Нет, отныне на меня трудиться будут! Мне понравилось быть офицером, но совершенно не по душе вышестоящие начальники. Сам буду политическим генералом. Потом поговорим серьезно о моих планах. Уж очень это… неожиданно. Вы меня легко переплюнули в авантюризме. Так рисковать… Эля, – с сомнением спросил Стен, – это разумно? А превратить фирму в акционерное общество? Хотя – да. Сейчас не много желающих найдется. Оружия завались.

– Реально все имущество стоит больше чем в два раза, – он понимающе кивнул. Эллина всегда отличалась практичностью, занималась хозяйственными делами семьи и могла о финансах фирмы и ее активах рассказывать долго и подробно, ее мужу вечно было не до досадных мелочей, – но мы не можем реализовать сегодня практически ничего. Частникам артиллерия ни к чему, а броневики тем паче. Есть оборудование со станками, которые муж мой удавится, но не отдаст и сами производственные здания с землей и собственная ТЭ.[2] Такая сделка случается раз в жизни. И это не беря в расчет стоимость заводского Храма, больницы, школы, ремесленного училища, библиотеки.

2

Теплоэлектростанция.