Страница 5 из 12
Во Франкфурте Вольфганг исполнил свой скрипичный концерт, его с восхищением слушал и рукоплескал юному гению другой гений, будущий поэт, четырнадцатилетний Иоганн Вольфганг Гете, что посетил концерт с любимой матушкой и сестрой Каролиной.
Впоследствии Гете вспоминал о Моцарте как «об этом маленьком человечке в парике и со шпагой».
Наконец, 18 ноября 1763 года Моцарты прибыли в Париж.
Леопольд разыскал барона Кристиана Фридриха Мельхиора фон Гримма и вручил ему рекомендательное письмо от Максимилиана III. Барон охотно их принял и согласился помочь маленьким музыкантам.
Барон фон Гримм, дипломат, широко образованный человек, энциклопедист, жил во Франции пятнадцать лет и работал на должности секретаря у герцога Орлеанского. В числе многих заслуг он был известен как автор литературных и критических заметок, касающихся интеллектуальной жизни Франции. Его мнение ценили очень высоко, и его интерес к прибывшим из Германии вундеркиндам послужил Моцартам лучшей рекомендацией.
Новость о юных музыкантах-виртуозах быстро распространилась. И количество знатных особ столицы Франции, желающих послушать вундеркиндов, увеличивалось с каждым днем.
Париж изумил Моцартов. А Вольфганг под впечатлением от города написал свои первые четыре сонаты для клавесина и скрипки, которые отец сразу же отдал в печать. Леопольд рассчитывал хорошо заработать на этом и на титульном листе написал, что сонаты сочинены семилетним ребенком.
Концерты маленького Вольфганга вызывали все больший ажиотаж. И вскоре королевская семья пригласила Моцартов выступить в рождественский сочельник в Версале перед королем Людовиком ХV.
Глава 3
Странное убийство и исчезновение старинного ридикюля
До начала встречи с режиссером времени оставалось совсем немного. Диана руководила оформлением сцены. В центре установили стол, стулья, поставили на край сцены дежурную корзину с искусственными цветами, приобретенную для торжественных случаев, настроили микрофоны.
Фанаты Ивана Вербицкого бродили в фойе, разглядывая выставку детского рисунка и стенд, посвященный творчеству режиссера, многие в ожидании кумира закусывали в буфете.
Виолетта Генриховна сидела за роялем, наигрывала попурри из мелодий к фильмам.
Прозвучал первый звонок, и зрители поспешили занимать свои места.
Зал был полон, и Диана чувствовала себя счастливой, все готово к проведению творческой встречи на высшем уровне.
Она лично встречала приглашенных гостей из управления кинофикации, городской администрации и других официальных учреждений, рассаживала их в первом ряду. Туда же Диана посадила своего администратора Эмилию Бобрышеву с букетом цветов для виновника торжества.
Вербицкого Диана тоже встретила сама, сразу у входа в фойе, он появился в сопровождении молоденькой красотки.
Гостя проводили на сцену, его спутницу Диана посадила в первый ряд, среди почетных гостей, а сама наблюдала из-за кулис.
Народ в зале встал и зарукоплескал Ивану Вербицкому.
Режиссер начал пламенную речь. Вдохновенно и долго рассказывал о муках творчества, о своих планах, мечтах, о съемках. Люди в зале утомились, заерзали и начали шептаться.
Но Вербицкий продолжал вещать хорошо поставленным голосом, не обращая внимания на шум в зале.
Чтобы прекратить терзания зрителей, Диана дала знак своей помощнице, и Эмилия, сорвавшись с места, бросилась к Вербицкому вручать букет. Озадаченный режиссер наконец замолк, и в этот момент раздался жуткий вопль из фойе.
Диана бросилась на крик, за ней высыпали любопытные.
У рояля стояла билетерша Аделаида Семеновна и, глядя на пол, испуганно кричала.
Подскочив к билетерше, Диана увидела лежащую у рояля в странной, неестественной позе музыкантшу, багрово-синее лицо Виолетты Генриховны с выпученными глазами было страшным.
Диану затрясло, ей показалось, что она спит и ей снится кошмар. Кто-то из напирающих сзади любопытствующих толкнул ее, и она словно очнулась.
Взяв себя в руки, Диана оттеснила от места преступления любопытных и вызвала милицию.
Вскоре по стертым, некогда белым, а ныне серым от времени мраморным ступенькам поднимались оперативники и молоденький следователь Егор Суржиков. Это было его первое самостоятельное дело, и Егору очень хотелось отличиться.
Пока эксперты занимались местом преступления, Суржиков ознакомился с помещениями кинотеатра и вернулся в фойе.
– Женщину задушили струной от музыкального инструмента, скорее всего, от скрипки, – хмуро проронил эксперт Вадим Синичкин, закончив осмотр трупа. – По предварительным данным, убийство произошло около часа назад.
Егор Суржиков начал допрос свидетелей. Расположившись в кабинете Дианы, он беседовал с билетершей Аделаидой Семеновной:
– Где вы находились с момента начала мероприятия?
Аделаида Семеновна испуганно заморгала.
– Я вместе с Кларой Федосеевной Румянцевой была в вестибюле. Мы впустили последних зрителей и после третьего звонка закрыли входные двери на задвижку…
– А где была в этот момент покойная?
– Виолетта Генриховна?
– Она, – нахмурился следователь.
– На своем месте, за роялем.
– Вы ее видели?
Билетерша заерзала.
– Нет, но она не проходила, вот я и решила, что она там…
– А кто-нибудь еще находился в фойе?
Она задумалась.
– Да вроде никого. Третий звонок прозвенел, тут как раз Вербицкий с дамой приехал, Диана их сразу повела в зал, Виолетта что-то коротенько сыграла, а как двери в зал закрылись, она и перестала играть.
Следователь спросил:
– А вы разве не осматриваете фойе после третьего звонка? Вдруг кто из зрителей зазевался и не зашел в зал?
– Осматриваем, – кивнула Аделаида Семеновна. – Мы дальнее фойе, которое рядом с кассами, проверяли, а то, которое рядом с кабинетом директрисы, не стали, там же Виолетта Генриховна была…
– Как вы думаете, кто мог убить ее? – мрачно вздохнул Суржиков.
Аделаида Семеновна растерянно пожала плечами и вздохнула.
– Откуда же я знаю…
Суржиков встал из-за стола.
– Пойдемте, вы покажете мне пути возможного проникновения в кинотеатр.
Они направились в служебный коридор, отделенный от фойе дверью с надписью «Вход запрещен». Следующая дверь вела в кабинет администратора, еще одна в подсобное помещение, и последняя в мастерскую художников.
Здесь же располагался запасной выход. Двухстворчатые двери, закрывающиеся на огромные металлические крюки изнутри. Но крюки были отведены в сторону, а створки дверей прикрыты.
Аделаида Семеновна возмущенно всплеснула руками.
– Кто открыл?! Я сама лично эти двери запирала, – беспомощно глядя на следователя, трусливо пискнула она. – Честное слово!
– Давайте побеседуем с вашей коллегой, – хмуро буркнул Суржиков.
Но Клара Федосеевна точь-в-точь повторила сказанное первой билетершей:
– Я проверяла двери после того, как мы выпустили зрителей. Все двери были закрыты…
– А где были остальные сотрудники кинотеатра?
– Так все в зале. И художники, и администратор Эмилия. Спросите у Дианы…
– Понятно, – протянул Суржиков. Хотя по его лицу было видно, что ему, напротив, все непонятно и это его злит. Закончив разговор с билетершей, он направился к буфетчице. Зинаида охотно пообщалась со следователем, но ничем помочь не смогла. После второго звонка все посетители буфета помчались в зал, а после третьего у столиков не осталось ни одного. Подозрительных лиц она не заметила.
Творческая встреча давно закончилась, и люди маялись в зале, так как двери закрыли и никого не выпускали.
Ни на что особенно не надеясь, Суржиков отправился узнать, удалось ли выяснить что-нибудь его коллегам, что опрашивали зрителей. Как и ожидалось, никто ничего не видел.
Недовольная задержкой, публика расходилась по домам. Проводив режиссера и почетных гостей, Диана вернулась в сопровождении следователя в свой кабинет и попросила Зинаиду принести бутерброды и чай.