Страница 13 из 95
Снова и снова в ее мыслях возникал Матиас, и каждая, пусть даже самая короткая сцена, которую она наблюдала, снова и снова проходила перед ее глазами. Как он вынул чемодан из багажника машины ее брата — почти машинально, не раздумывая, а затем на его лице появилось безграничное удивление. Как он поглощал креветки, а она была уверена, что ему станет плохо от такого количества белка. Она зачарованно смотрела, как он невозмутимо расхаживал по парку и время от времени перебрасывался словечком с гостями, которых, конечно же, знал так же мало, как и она. Она завидовала его способности поддерживать ни к чему не обязывающий разговор и ждала, когда Матиас подойдет и скажет ей хотя бы несколько слов. Но он не подошел.
В сумерках Тильда стала храбрее, а ее черное платье уже не выглядело так неуместно, как в ярких солнечных лучах.
Она взяла бокал холодного белого вина и остановилась рядом с ним. Чуть-чуть, на шаг позади, так что он заметил ее только тогда, когда она заговорила.
— Хай, — сказала она робко. — Ты меня еще помнишь?
Матиас удивленно обернулся и выдержал небольшую паузу, которая ему, собственно, и не нужна была.
— Да, конечно. Мне кажется, в прошлом году ты была здесь очень недолго, тебе вроде стало плохо…
Тильда засмеялась:
— Тирамису был слишком теплым. Пришлось три недели повозиться, пока все снова стало о’кей.
Матиас кивнул. Ему никак не приходило в голову, что еще можно сказать. И Тильда, очевидно, чувствовала то же самое. Она посмотрела на него, смущенно улыбнулась и снова отвела взгляд. И так несколько раз. Потом она тихонько сказала:
— Мои братья — настоящие мерзавцы. Мне кажется, ты очень рассердился.
Она могла поговорить с ним о чем угодно, задать любой вопрос, но, ради бога, Матиас не хотел, чтобы ему напоминали о постыдном случае с чемоданом!
Поэтому он буркнул:
— Да, может быть, — и отвернулся. Дискуссия со странной леди, которую он считал занудой, Матиаса не привлекала.
Тильда осмотрелась по сторонам. Они стояли одни возле чайного домика, и никто не мог услышать, как она прошептала:
— Честно говоря, я считаю своих братьев тошнотворными.
Это импонировало Матиасу, и он невольно улыбнулся. А потом отвернулся и медленно пошел дальше. У этой серой мыши, возможно, мозгов больше, чем он думал.
Тильда последовала за ним.
— Мои братья вечно строят из себя что-то, а в глубине души — просто примитивные существа.
Матиас остановился.
— Идем, Тильда, — сказал он. — Давай прогуляемся. Здесь, у террасы, слишком много чужих ушей.
Тильда с восторгом кивнула. Это было именно то, чего она хотела!
По узкой дорожке они зашли глубже в парк. Если он задержит ее еще на какое-то время, то узнает массу интересных вещей о семейке фон Дорнвальдов.
Но у Тильды не было желания и дальше говорить о своей семье; Она оказалась с Матиасом наедине, было темно, и существовали тысячи возможностей найти тихое местечко. Она была почти у цели своих мечтаний. Но только почти.
Тильда осторожно вложила свою руку в его ладонь. Матиас позволил ей это сделать, и она вообразила, что он даже чуть сжал ее руку. Это придало ей храбрости.
Музыка становилась все тише, всего лишь обрывки мелодий проникали сквозь деревья, а шорох листвы становился все громче. Матиас почти не слышал голосов и даже не видел, куда ступает. Когда он оглядывался, то лишь по далеким отблескам света понимал, где проходит праздник и откуда они пришли. Словно мрачная тень, поднимался замок на фоне ночного, слабо освещенного луной неба.
— Какое прекрасное место! — негромко воскликнула Тильда.
Он остановился.
— Может, посидим чуть-чуть?
Матиас замер. Горело не только его лицо, пылало все тело. Он опустился на траву, не думая о том, что на брюках останутся пятна от травы, и прислонился спиной к дереву. Тильда села рядом и прижалась к нему.
— Собственно, мы даже не знаем друг друга, — прошептал он.
— Это ничего не значит, — еле слышно выдохнула она, ожидая, что сейчас Матиас обнимет ее, но он не двигался.
Тогда она взяла инициативу на себя и погладила его — сначала осторожно, двумя пальцами, а потом и ладонью — везде, куда только могла дотянуться, не меняя своего положения.
Матиас был словно наэлектризован. Было темно, и он не смотрел на нее, он даже временами забывал, кто его гладит, он просто подчинился и дал возможность произойти тому, что происходило. Его возбуждение росло. Он поцеловал Тильду и почувствовал, как она в его объятиях становилась нежнее, но вместе с тем настойчивее.
Он даже не помнил, кто из них первым начал раздеваться.
Словно легкий ветерок ласкал его обнаженное тело и в конце концов свел его с ума настолько, что Матиас даже забыл об опасности того, что их кто-то увидит.
И тогда он вошел в нее.
Так вот, значит, как это бывает… Больше и полнее, чем когда он сам себя удовлетворял. Он руководил всем, определял ритм и чувствовал себя всесильным. Сейчас ему было все равно, пусть даже весь мир станет свидетелем этой невероятной ситуации!
Тильда шумно задышала. Матиас прижал ее к мягкой подстриженной траве, и вдруг — он оказался совершенно не готов к этому! — все закончилось. Он затих и почувствовал, как Тильда вздрагивает, но ему было уже все равно. В голове билась одна мысль: «Я знаю правила игры. Добро пожаловать в клуб!»
— Все в порядке? — спросила она тихо, и он кивнул.
Какое-то время никто из них не произносил ни слова, потому что каждый немного стыдился себя.
В конце концов она прервала молчание:
— Я бы хотела позвонить тебе. Можно?
Он снова кивнул, но не понял, увидела ли она это.
Они оделись. Ему хотелось обнять Тильду и заснуть рядом с ней на траве, но ситуация изменилась. Разумнее было исчезнуть отсюда как можно быстрее. Он сожалел об этом, но ничего ей не сказал.
Слегка испуганные — не видно ли по их внешнему виду того, что только что произошло? — они пошли назад к замку. Когда они добрались до места праздника, там было еще немного гостей, а музыканты играли медленные, печальные мелодии. «Такие, чтобы гости поскорее ушли, — подумал Матиас. — У них уже тоже нет сил».
Он посмотрел на часы. Было половина второго ночи.
— Значит, до завтра, — прошептала Тильда. — Я иду спать.
Она поцеловала его в щеку беглым сухим поцелуем и исчезла между темными деревьями.
Его матери нигде не было видно. Вероятно, она уже давно спала. Но Матиас знал, что не уснет, и пошел в холл.
Слева от большого портала перед входом в салон находился бар. Вокруг никого не было, последние гости оставались в парке. Он взял бутылку коньяка и бокал с полки, щедро налил и медленно начал пить.
Матиас чувствовал себя великолепно и громко разговаривал сам с собой. Он превозносил себя до небес и самыми высокопарными словами описывал свое будущее.
В четыре часа утра он попытался закрыть бутылку, что ему, однако, не удалось. Он сполз с высокого табурета в баре и хотел пойти в свою комнату, но не смог вспомнить, где она находится.
Тогда он, совершенно пьяный, улегся в кресло и заснул, как сытый младенец.
14
Два месяца он не думал о Тильде и не скучал по ней. Она пробудила в нем интерес к жизни, но больше баронесса Тильда фон Дорнвальд в его мыслях и повседневной жизни не появлялась.
Однажды утром в четверть одиннадцатого Генриетте позвонили из бюро фон Дорнвальдов.
Генриетта была еще в утреннем халате, и у нее возникло нехорошее предчувствие, когда она услышала подчеркнуто холодный голос секретарши:
— Я бы хотела соединить вас с баронессой Ингеборг фон Дорнвальд.
— Да, пожалуйста.
Генриетта даже рассердилась на себя из-за того, что нервничает.
— Моя дорогая, я вас приветствую! — начала мать Тильды. — Как у вас дела, все в порядке?
— Да, в порядке. Спасибо за беспокойство.
Генриетта чувствовала себя тревожно. Она буквально ощущала надвигающееся несчастье.