Страница 28 из 33
Тогда Онеже решил, что эта очередная утопическая идея. Но чувство, что какая-то часть этих событий вполне реальна, не оставляло его. Нет, про жестокость он и не сомневался – утопить в крови несколько поселений или собрать гору из черепов вполне способны тираны из прошлого Озерона. А вот идея объединенного…хотя так искажается смысл. Не объединенного, а не скованного противоестественными границами общества запала ему в душу. Идея победы над национализмом, шовинизмом, расизмом и прочими страшными измами. Красивые слова, придуманные умными людьми, а ведь за каждым из этих измов – тысячи загубленных жизней. Насилие и жестокость. Единственный изм, который он признавал – гуманизм. Бесконечная вера в человечество. В право на счастье каждого, независимо от пола и расы.
Конечно, жизнь немного поубавила огонь максимализма и сбила с высоты идеи, но он не дал себе оскотиниться и отказаться от этой веры. Как тлеющий уголь, что от ветра лишь сильней разгорается, так и его вера лишь укреплялась со временем.
Он научился быть хитрым и играть по правилам, использовать существующие механизмы. И вот, в пятьдесят семь лет, он мог с гордостью сказать – процесс запущен. Тысячи трудностей и лишений прошел он на этом пути. И любого, кто посягнет на его детище, он готов разорвать в клочья.
От воспоминаний сильней забилось сердце, румянец проступил на бледных щеках. Холодный ветер лишь горячит еще больше. Онеже осознал, что прошло не более трех секунд, но время словно замедлилось в этом полутемном кабинете. Он вопросительно посмотрел на улыбающегося Тридцатьседьмого:
–Вы же знаете ответ, Три Семь. Для чего этот глупый вопрос? – серебряный свет луны делает их лица похожими на маски. Не разглядеть в этом свете эмоций, лишь глаза блестят – у Онеже сероватой сталью, у Тридцатьседьмого – призрачной зеленью.
–Вы не потеряли хватки, господин Онеже. – опять этот странный эффект слов, возникающих сразу в сознании. – Предлагаю вам узнать, чем на самом деле закончилась эта книга…
Три месяца спустя.
Он еще раз критически осмотрел отражение. Немолодой, сухопарый и костлявый. Лицо острое, желтоватое. Полные печали бесцветные глаза. Сжатые губы. Седые волосы, обычно непослушно взъерошенные, сейчас аккуратно уложены. Крупный кадык выделяется на тощем горле. Прислушавшись к себе, он на удивление ничего не почувствовал. Волнение и страх остались за порогом Дворца Мира. Внутри только уверенность – долгие тридцать лет он шел к этому. Сегодня Союз Озерона оправдает свое название. Твердым шагом он направился на сцену.
Последний шаг. Самый сложный. На секунду екнуло сердце, но это был всего лишь миг. Чеканный шаг до трибуны. Три. Прожекторы слепят. Два. Предательски зачесалась переносица. Один.
–Дамы и господа, – твердый голос Онеже прекращает копошение в зале. Выдержав паузу, он продолжил торжественно: – Тысячу лет назад на этом самом месте наши предки заключили Союз Десяти.
–Беспрецедентное решение – оставить вольные просторы степей и начать строить дома. Посреди этого дикого мира, знавшего лишь междоусобицы да раздоры, они поняли, что только объединившись можно жить достойно. Меч и плеть кочевника сменила соха крестьянина и молот рабочего. Сила слова пришла на смену силе оружия. Первый город стал отправной точкой для прогрессивных идей, колыбелью цивилизации. Культура, зародившаяся здесь, стала основой Нового Мира.
Выдержав паузу, Онеже поправил галстук. Сотни ожидающих взглядов буравят его. Нужно продолжать.
–Сейчас мы на пороге, как и они, тысячу лет назад. Но теперь масштаб решения – планета. Тогда они решили, что пора отказываться от старого мировоззрения, ибо прежний уклад жизни вел их в никуда, делая существование бессмысленным. Теперь же мы должны задуматься: по верному ли пути мы идем? – пауза в пару мгновений заставляет слушателей задуматься о последних словах.
Внутренне улыбнувшись, Онеже обвел взглядом собрание. Напряжение невидимой волной наполняет зал. Нельзя упустить такую возможность. Поймав ее гребень, он с мастерством начал мягкое скольжение вниз:
–Без страха смотрели предки в будущее. Сплотившись, они уверенно шли к цели. Не раз их вера подвергалась сомнению, темные силы раздора и недоверия испытывали их на прочность – голос крепнет, мощным потоком заливая зал, волнуя кровь и нервы.
–Их уверенность теперь в нас. Как и сотни лет назад мы смотрим на звезды – но теперь они достижимы. Отбросив ложные обиды, в едином порыве мы достигнем их!
Напряженные до предела, слушатели с трудом перенесли секундную паузу:
–Космос – наш новый город. Пора забыть о разногласиях, ибо мы – едины!– он вскинул руки.
Экран за спиной ярко вспыхивает проекцией огромной конструкции, медленно вращающейся на фоне мерцающих звезд:
–Это первый шаг на долгом пути, господа. Орбитальная станция «Универсум» станет родоначальницей наших космических достижений.
В наступившей тишине прозвучал чей-то восхищенный вздох. Завороженные люди жадно ловят каждое его слово. Они поверили!
Экран постепенно тускнеет. Яркий луч прожектора выхватывает из темноты молодцеватую фигуру в военной форме, приблизившуюся к Онеже.
Лламо, свежий, энергичный и лучезарно улыбающийся, берет инициативу на себя:
–Вместе мы сможем это сделать! От имени народов Империи я протягиваю руку нашим северным братьям из Союза. Объединив знания и усилия, наши страны начинают проект «Колесница Богини» – легкий взмах руки, и на вновь вспыхнувшем экране появляется макет шаттла. – Этот аппарат доставит на орбиту первых строителей станции. И клянусь Богиней – Озерон может это сделать.
Молчавшая до этого толпа взрывается овациями как перекачанный воздухом шар.
Крепкое рукопожатие на фоне фотовспышек и оваций закрепляет договор.
Сто дней спустя. Неимоверные усилия лидеров супердержав не прошли даром – посреди жаркой степи появляются первые постройки космогородка. Неподалеку круглосуточно работают строительные краны, ночь озаряется сварочными вспышками, возникающими то тут, то там на головокружительной высоте. Медленно, но верно оборудуется пусковая площадка первого в мире космопорта.
Союзники тоже не сидят без дела – совершив трудовой подвиг, северяне собрали рабочую модель будущего корабля и теперь испытывают ее всеми доступными методами.
Впервые за долгую историю на планете воцарился мир. Очень хрупкий, часто на грани срыва, но мир. Сепаратисты все так же пытались вывести из состава Империи важные провинции, Северный Союз с внутренними противоречиями тоже не столь прочен.
Но сейчас у этого все еще не совершенного мира появилось то, чего не было ранее – надежда. Еще сто дней назад все это казалось нереальным, невозможным. Сейчас же озеронцы своими руками создают будущее. И это будущее прекрасно.
ПОСЕЛЕНИЕ. Начало конца.
Наверное, Кранца можно понять – в конце концов, все мы совершаем ошибки. Лис, видя спокойствие командира, заминал все подозрения и сомнения. Да и жизнь потихоньку наладилась. Как ответственный за снабжение, он раз в неделю водил караван до города и обратно – бешеная гонка первых месяцев сменилась размеренным и распланированным течением. Хотя, по его мнению, подобные вылазки делали как караван, так и Поселение очень уязвимыми, Лис понимал – иначе им не выжить. Бывшие горожане с трудом осваивали новую для них сельскую жизнь, некоторые материалы, такие как цемент, стекло и арматурные конструкции нигде, кроме как в городе, достать не получится. Не говоря уже о медикаментах и всевозможных инструментах.
Наступила осень, но жара так и не спадала. Выдвинулись они как всегда на рассвете, чтобы к обеду быть в городе, провести целый день там и уже к двадцати двум ноль ноль вернуться в Поселение. Пока все шло по плану, если не считать невесть откуда взявшегося дикого пса, бросившегося под колеса машины.
Тонкое, почти звериное чутье на всякого рода опасности не раз выручало Лиса и он научился доверять этому чувству. Вот и сейчас что-то неуловимо тревожит его. Но пока ничего не происходило. Они подготовили и погрузили мешки с углем из запасов ТЭЦ, разжились цементом в недостроенном цехе завода. Исследовали район летного поля, найдя в ангаре несколько бочек с керосином; наметили еще несколько точек для будущего обследования. Осталось лишь достать медикаменты.