Случай на станции Кречетовка

Рябых Валерий

Рябых Валерий

Случай на станции Кречетовка

Валерий Рябых

Случай на станции Кречетовка

Повесть

I.

Весть о жестоком убийстве орсовского снабженца Семена Машкова и о пожаре, спалившем его домишко, облетела Кречетовку в полчаса. Да и не мудрено, ибо поутру вся женская половина поселка обреталась на станционном рынке. А их, не взятые на фронт (по здоровью или броне) мужья и сыновья, поголовно наследственные железнодорожники, успели обсудить эту новость на утренних пересменах.

Болтали, конечно, всякое. Но одно знали твердо, что убийство и поджог дома не простое совпадение, а намеренная жестокая расправа.

Семена нашли неподалеку от здания узлового клуба, красавца более уместного областному центру, нежели пятитысячному поселку. Тело распласталось на асфальтной дорожке, ведущей к заброшенной в войну танцплощадке. Надо сказать, что обыкновенной поножовщиной и разбойным грабежом тут не пахло. Снабженец был не просто расчетливо зарезан, ему выкололи глаза и отрезали язык. Такого изуверства в богатой криминальной истории Кречетовки еще не случалось.

Ну, ладно, убили и надругались, зачем же еще и дом-то сжигать? Вот загадка, так загадка?!

В народе болтали всякое. В основном сходились на том, что Сенька пострадал на любовной почве, мужик холостой, ходок еще тот.... Только уж месть вышла излишне изуверской и удел лиходея (тут каждому понятно) - только вышка! То, что его найдут, мало, кто сомневался - чай не город?! Нашлись фантазеры, что подкинули меркантильную версию, якобы у снабженца в кубышке спрятаны золотые червонцы. Мол, наворовал у ОРСа в свое время. Что уж явная ерунда.... Да уж как-то не вязалось такое скрытное корыстолюбие с еще не старым, компанейским и любящим выпить мужиком.

Проявив простительное обывателю любопытство, многие из кречетовцев уже побывали на пожарище. Благо идти недалеко, весь поселок из конца в конец можно пройти за сорок минут. Нашлись даже такие, кто навострил лыжи в местную больничку (труп свезли в тамошний морг), дабы из первых рук разузнать о неслыханном членовредительстве, а коль повезет, то даже и увидеть "растерзанные" останки.

Самые ушлые зажухались в зарослях сирени, что напротив здания поселкового совета, в торце которого размещалось отделение милиции. Из них собралось две группы. В одной - взрослой, заводилой был местный урка по прозвищу Космыня. Он растолковал своей кодле, что так они выведают, кого "мусора" потащат на допрос и кто сам придет "стучать". Вторая группа состояла из старшеклассников (школа располагалась по другую сторону обширного парка), пацаны, начитавшись про Шерлока Холмса, возомнили себя заправскими сыщиками.

В десять утра, как по заказу для затаившихся "разведчиков", у поссовета остановилась запыленная эмка-воронок. Из передней дверцы вылез милиционер с кубарями в синих петлицах и быстрым шагом, чуть ли не бегом, припустил в отделение. Следом за ним, уже не спеша, вышли из "эмки" средник лет пехотный капитан в защитной гимнастерке и второй (явно большой начальник) с двумя шпалами на темно-красных петлицах. Они закурили, и стали лениво прохаживаться по дорожке.

- Селезень, сука(!), - отрекомендовал гебешника Космыня, - он начальник городского отдела НКВД. Второго, вояку, не знаю, должно с военной комендатуры? Смотри братва, сейчас наши "властя" на полусогнутых подвалят...

Не нужно быть провидцем! Действительно, вскоре, на ходу застегивая крючки ворота кителя, поспешал участковый Филишин. Следом за ним из другой двери трусил председатель совета Игнатов, рано облысевший толстячок в полувоенном френче, он уже загодя обтирал пот с лысины.

- Товарищ старший лейтенанта госбезопасности, лейтенант милиции Филишин по вашему приказанию прибыл, - как можно громче отрапортовал участковый и подобострастно встал навытяжку.

- Чего орешь? - одернул его Селезень, и что-то добавив, лениво протянул кисть председателю совета. Тот нежно пожал ее, аж двумя руками, и быстро, быстро залепетал, должно в чем-то оправдываясь.

Чекист прервал излияния Игнатова, угрожающей репликой:

- Потом! Потом с тобой разберутся...

Игнатов, застигнутый врасплох столь страшными словами, мгновенно осекся, посерел лицом и отошел в сторону, потупил голову.

- Садись вперед, - скомандовал Селезень участковому, и приказал в сторону посыльного милиционера. - Покарауль тут, Семченко! - и совсем тихо пояснил капитану - На место убийства ехать нет смысла, давно затоптали. Пожарище наши облазили, ничего путного не нашли, так горелое шмотье, естественно, от бумаг и следа не осталось. Поехали в больничку, у них главврач мужик бывалый.

Проводив глазами отъехавший воронок, Касмыля пояснил своим друганам:

- Сычи на место поехали, туда, где жмура обнаружили. Потом труп осматривать станут.... Так, что двое останутся (ткнул пальцем в самых молодых), а мы втроём пошли отседова...

Догадливые школьники также смекнули, что "эмка" направилась в сторону клуба, но из-за отсутствия иерархии в своих рядах, всем скопом метнулись в том же направлении.

II.

Сергей Воронов добирался до Кречетовки "нелегалом". Ему пришлось облачиться в общевойсковую форму с одной шпалой в петлице, вместо трех, в том же звании в "органах". Правда, его удачно посадили на ближайший курьерский поезд, обеспечив беспрерывные восемь часов хода, так что доехал он без приключений. Даже порядком выспался за последний уж слишком трудно доставшийся месяц.

В тридцать восемь писать мемуары еще рановато, да и война идет не на жизнь, а на смерть, так, что воспоминания о героическом недавнем прошлом пусть подождут подходящего момента. Теперь ему поручено новое задание, суть которого старший майор Синегубов - начальник Транспортного управления излагал в течение сорока минут. В остальном капитан госбезопасности Воронов должен разобраться сам, додумать детали операции, избежав возможных подводных камней по причине неразберихи войны и ведомственной конкуренции, просчитать все так, чтобы самому не попасть в вагон некурящих. Впрочем, "регалий" уже и не жалко, главное не завалить порученное Николаем Ивановичем дело, как он понимал - заведомо дохлое для остальных сотрудников управления.

Вспомнилось, как-то отъезжая в очередную командировку, в поезде, расстилая под харчи газету (потом он больше не расстилал газет с передовицами вместо скатерти), он случайно напал на приказ народного комиссара обороны от 2 марта. В память четко врезались формулировки Верховного. Маршала Кулика обвинили в "пораженческом поведении, неисполнении приказа Ставки, несанкционированном оставлении Керчи и Ростова", в пьянстве, разврате, служебных злоупотреблениях и даже воровстве. Так, то - Маршал Советского Союза, и тот "погорел как швед пол Полтавой", а уж капитана "тайного" ведомства просто сотрут в порошок и памяти не останется. Впрочем, Серега уже и не строил иллюзий на собственный счет. Уж слишком много на его глазах оборвалось блестящих карьер, порушилось человеческих судеб людей честных, да, собственно, и невиновных в предъявленных им преступлениях.

Да ладно уж там генеральских карьер, двух его закадычных приятелей - старлеев Димку Щеглова и Степку Шубина расстреляли в тридцать седьмом по доносу одного мудака, которого самого шлепнули полгода спустя. Димку взяли дома, а Степку прямо из управления, среди бела дня. Парень держался молодцом, заверял, что произошла ошибка, разберутся и он вернется. Но его глаза, прежде широко открытые жизни, уже поменяли свой настрой. Нет, в них еще не было первородного ужаса, но уже неотвратимо вкралась внутренняя мука и грусть всеми отверженного парии.