Страница 22 из 97
Разодетые рыцари в парадных, укороченных и облегчённых, начищенных до солнечного блеска, доспехах и высокая знать - разодетая в тонкую шерсть и бархат, золотые украшения с огромными камнями и перья редкостных птиц в головных уборах, словно бы бахвалились друг перед другом своими нарядами.
Море цветов повсюду и даже нарисованные картины - теперь украшали окна и террасы домов или стояли под охраной слуг у дворцов, мимо которых, по непровереным слухам, должны были проехать прибывающие в столицу сегодня наследники.
Сановники и многие из тех кто должны были встречать наследников покойного императора на трибуне у императорского дворца - прибыли туда ещё самым ранним утром, под охраной городской стражи или вовсе провели ночь в гостевых апартаментах самого жилища покойного правителя, дабы не тратить время и нервы на утренний проезд по большому полису с волнующимися массами черни.
Столицу словно приодели в новые, невиданные ранее одежды и увеличив население в ней, как по мановению руки, вдвое - заставили почти всех людей в городе: петь или кричать, носиться словно угорелые и искать себе подходящее место что бы удобно было глазеть, а найдя его - отбиваться от иных соискателей, с силой толкающих счастливцев в спину.
Взбудораженные люди перебегали с места на место, пытаясь найти участки улицы для осмотра проезда наследников, где бы лучше всего было можно рассмотреть прибывших провинциальных вице-королей.
Но все подобные уголки и пятачки были ещё с ночи заняты более удачливыми и настойчивыми, и драться с находившимися там стражниками или завсегдатаями подобных столичных парадов - у новичков не было ни малейшего желания.
Нагловатые жители столицы, что смело толкались и оттесняли более слабых, и немного стесняющиеся такого наплыва людей, крестьяне, из соседних со столицей сёл - явно обалдевшие от суеты и напора столичной давки. Их всех кружило в человеческом море и нередко выбрасывало совсем не в том месте, куда они планировали изначально прибыть.
--Ты какого тут стоишь, как пень?! - вызверился парень лет семнадцати, в кожаном жилете поверх светлой рубахи и с крохотным цветком в верхнем кармане, на своего ровесника, может бывшего чуть младше его.
Младший из юношей мешал ему быстро перескочить, оказавшийся свободным крохотным проход и очутиться на другой стороне улочки, с которой можно было наблюдать приезжих знатных провинциалов когда те прибудут, как на самой улице - так и на соседней площади где уже стояли шеренги стражи и вовсю надрывался оркестр. Место на повороте - стоило того что бы за него побороться!
--Я? Что... А что? Да я тут... - замямлил тот к кому обращались и завертел головой, не понимая чего от него хотят.
--Ты! Иди прямо, на ту тётку с клумбой у себя на голове. Да! Давай вместе двигать в том направлении!
Оба юноши вскоре достигли указанной матроны и более разбитной старший парень, будучи к тому же местным, за плечо развернул своего случайного спутника и показал ему на проплешину среди людей, на повороте с улицы на площадь, прокричал случайному сотоварищу прямо в ухо: "Там будем стоять! Всё увидим: и на уличном проезде, и когда их на площади начнут криками приветствия встречать стражники, а оркестр чего-нибудь эдакое изобразит в их честь... Давай туда!"
Потолкавшись немного на новом месте и послав куда подальше пару глухихи старух и хамовитого толстяка мясника, более старший из ребят решил наконец вновь обратится к ровеснику:"Ты откуда? Селянин?"
Младший немного испугался, потом поправил свои короткие штаны и довольно бедненькую грубую тканную курточку, и обиженно засопев спросил: "И что?"
--Дурья голова - да ничего! Я так, для разговора, пока наши будущие правители прибудут. Ты слишком медлителен для горожанина, тем более столичного. Значит прибыл откуда то из ближайших сёл или вместе с торговыми повозками, что массово тащат товары к нам, в преддверии праздника Избрания и Коронации, ведь так?
--Угу... - вовсю заулыбался довольный объяснением младший из ребят. - Я был с нашими бочарями. Батя при них мастером, а меня взял что бы я посмотрел на такое великое событие: смену правителя нашей державы! Вот.
--И как вас сударь, сын мастера бочара, зовут? - не без ехидства поинтересовался горожанин.
--Жак. Сын Жана.
--Жак-простак. - немного грубо констатировал местный юноша.
--Почему? - скорее с любопытством, чем обидой в голосе, спросил Жак.
--Честно говоря - не знаю! Наши, из мелких дворянчиков без земли и рыцарей, которых по походам лишь пинками и таскают - именно так вас всегда называют, когда напьются. Причины этого мне неведомы, возможно что такое было поводом...
--Ваши? - с дрожью в голосе спросил Жак, думая что перед ним какой из сыновей дворян, а он с ним вот так, запросто разговаривает.
--Ага. Что мелкий рыцаришка без замка, что горожанин столицы великой империи - одна ровня! А ты как думал?! Мы не то что обычные, из полисных жителей, мы живём там - где вся власть и деньги у нас перед носом, вот так и бурлят! Всё знаем: какие законы примут, куда имперский поход уйдёт, кто с кем изменял из князей и герцогов...
--Ого... - Жак немного растерялся, так как не до конца понял что ему говорили. Однако тут же спросил внове, - А вас как зовут?
--Атаульф. Сын Аделарда. Батя мой при имперских переписчиках обитается, помогает с кожами для книг - достаёт самые подходящие, помогает переплётчикам во дворце. А там, при писцах книгочеях - все новости узнать можно и понять, что в державе нашей и как обустроенно... - важно заявил старший парень и внезапно толкнув Жака в плечо, проорал радостно. - Всё! Первый уже прибыл! Едут!!!
Толпа заволновалась и загудела ещё пару минут назад, но ребята, занятые своими разговорами и новым знакомством, заметили что что то изменилось - лишь по приближении и выезде первого из наследников со свитой на улочку, на изгибе которой они сейчас и находились.
Отовсюду из толпы раздавались крики и клятвы верно служить, нередко пьяными вусмерть хриплыми голосами. Частые женские перешёптывания и свист радостных подростков, барабанная дробь и цокот множества копыт на каменной мостовой.
Первым, согласно протоколу въезда сговоренному имперским канцеляристом Аргуином и главным министром Дезидерием - прибыл внук покойного императора из Уммланда, Лиутпранд и теперь ему доставалась вся первичная радость от встречи с будущим правителем, что накопилась у жителей столицы и её гостей, со времени смерти императора-основателя державы и до этого самого времени.
Люди вовсю усмехались и умилялись. Женщины нередко одновременно и плакали вместе с этим. Дети размахивали руками и цветами зажатыми в них и вовсю орали, создавая конкуренцию пьяницам - делавшим примерно те же вещи но без цветов и частично выведенным из человеческого моря бдительной столичной стражей.
Наследник из Уммланда ехал неспеша, специально стараясь покрасоваться перед встречающими его людьми, благо волей случая и переговорам - именно он въезжал в столицу империи первым из кандидатов на трон и мог с полным правом получить всеобщее одобрение, благодаря новизне происходящего и умению производить впечатление. Что что, а последнее - он умел и любил делать.
Вице король Уммланда, Лиутпранд - одевался столь ярко и вычурно, что получил прозвание "Павлин" даже от своего окружения, в народе же он стал именоваться "Звездой": сейчас, проезжая по столице своего недавно умершего деда, Лиутпранд был наряжен в дорогущий жёлто-оранжево-красный бархат, с золотой вышивкой по всему одеянию.