Девушка, переставшая говорить

– Ага, тут все знают все, что им следует знать, как я понимаю, – улыбнулась Кайса.

Эльзе отвела ее в сторону и позвала молодого паренька себе на смену.

– А кто же присматривает за Юнасом, когда ты работаешь? – спросила она.

– У него ведь есть отец.

– Хорошо, пора уже ему взяться за ум.

Кайса оставила это без комментариев. Вместо этого она спросила, хорошо ли Эльзе знала Сиссель.

Эльзе помедлила.

– Нет… Я не вполне могу сказать, что знала ее, но я была одной из тех, кто был более близко знаком с ней, из-за магазина. И еще я помогала ей с некоторыми делами, если она сама не могла справиться.

– С какими, например?

– Связывалась с NAV[3], отвозила ее к врачу или в Воген, когда ей нужно было за покупками. Машины у нее не было, а на автобусе она ехать не хотела. Еще я ездила с Сиссель в больницу в Олесунн, когда она собиралась проводить исследование желудка. Я не думаю, что она была в состоянии одна выезжать из деревни, – сказала Эльзе.

– Сиссель перестала говорить из-за физической травмы? – спросила Кайса.

– Я точно не знаю… нет, не думаю.

– Я видела ее только однажды, здесь в магазине пару недель назад.

– Да, их семья приехала в Лусвику, когда Сиссель было лет тринадцать-четырнадцать, гораздо позже того, как ты отсюда уехала.

Лицо Сиссель с красным пятном в форме сердца вновь предстало перед глазами Кайсы.

– Пятно на щеке было у нее с рождения? Это родимое пятно?

– Не знаю, – ответила Эльзе. – Скорее похоже на шрам, мне кажется.

– Он был у нее, когда она сюда приехала?

– Да, совершенно определенно.

– Кто еще с ней общался?

– Можешь попробовать поговорить с Юханнесом, по-моему, он немного присматривал за ней, когда умер отец.

– Юханнес ее сосед?

– Да. А когда они были моложе, она также проводила время с Юрунн Шлеттебё. Помнишь ее?

Кайса кивнула.

– Они одного возраста, – сказала Эльзе.

Она также вспомнила красный пиджак, который Сиссель надела на похороны отца. Люди в магазине говорили, что это было странно.

– Она была с причудами, – продолжила Эльзе. – Просто сидела у окна и писала людям письма.

– Письма? О чем же?

– Обо всем для нас странном. Часто это были цитаты из Библии о спасении и покаянии, или она жаловалась на людей, машины, которые слишком быстро проезжали мимо ее дома, например. На детей и подростков, поздно вечером шумевших на гравиевой дорожке. Думаю, кто-то из них дразнил ее, бросал камни в окно, звонил в дверь и убегал, всякие проделки.

– Ты когда-нибудь получала от нее письма?

– О, да, конечно. Много раз.

– О чем она писала?

– Что мне нужно исцеление. Она цитировала Библию, писала что-то в духе, что гомосексуальность – результат того, что люди отказываются повиноваться богу, что я исцелюсь, если покаюсь. – Эльзе пожала плечами с грустной улыбкой. – Но так думают и многие другие в нашей деревне.

– Много народу получало от нее такие письма?

Эльзе снисходительно улыбнулась:

– Да, едва ли были те, кто не получал. Иногда в своих письмах она заходила довольно далеко. Но людям не было до этого дела, и я не слышала, чтобы кто-нибудь получал от нее письма с лета.

– Ты не знаешь, подозревали ли ее в убийстве отца?

– Ну, многие говорили, что у нее были мотивы.

– Правда?

– Он был недобр к ней. Но у нее, конечно, есть алиби, ее не было дома – она гуляла по горам на Квитсандвике в момент убийства. Многие видели ее.

– Я говорила с ее соседями, Бенте и Дагом Рисе. Какие они?

– Богатые, – ответила Эльзе. – То есть это деньги Бенте. Но бизнесмен у них Даг, и он управляет всем богатством. Ребенком он ничего собой не представлял, как говорят. Но теперь он изменился, он молодец, сделал ставку на суда, обеспечивающие нефтяное производство. Сегодня у них одна из крупнейших нефтяных судоходных компаний.

– Какова роль Бенте в компании?

– Очевидно, она все еще имеет большую часть акций, что в высшей степени необычно.

– Почему же?

– Женщины обычно не наследуют судоходные компании и не владеют ими. Но Бенте была единственным ребенком в семье и унаследовала все от отца. Если бы у нее был брат или несколько братьев, вряд ли бы она получила что-нибудь значимое из ценностей. Этот мир принадлежит мужчинам. Бенте сидит в правлении, но у нее пассивная роль во всем этом. Конечно, она получает доходы и дивиденды, во всяком случае, в деньгах они не нуждаются. Даг – один из инвесторов нового отеля. Кстати, семья Рисе очень щедрая, они много сделали для деревни. Хотя этим тоже управляет Даг, как мне кажется.

– Что же он сделал?

– Например, он спонсировал ремонт молельного дома и школы, финансово поддержал молодежную группу в молельном доме, чтобы они смогли купить лодку. Все в таком духе. И еще он учредил фонд в память о Пернилле, девочке, погибшей в автомобильной аварии летом.

Кайса слышала об этом трагическом происшествии. Водитель скрылся с места, и полиция не смогла раскрыть дело. Свидетелей тоже не было.

– Деньги из фонда идут на работу с христианскими детьми и подростками, – продолжила Эльзе. – Да, Даг – это Эспен Аскеладд у нас в Лусвике[4]. Пришел из ниоткуда, женился на принцессе и получил полкоролевства в придачу. – На лбу Эльзе появилась складка задумчивости. – Я много думала о Сиссель в последние дни. Она просто была здесь, мы принимали, что она не такая, как все, и больше об этом не задумывались. – Она положила ладонь на руку Кайсы и, наклонившись ближе, понизила голос, чтобы никто из других клиентов ее не услышал: – Есть еще кое-что… Это просто слухи, и мне, наверное, не стоило бы об этом говорить, но я слышала намеки, что ее отец имел по женщине в каждой гавани, или, точнее говоря, по женщине в каждом молельном доме.

– Эдакое дополнение к работе странствующего проповедника?

– Да, трудно в это поверить, – сказала Эльзе. – С другой стороны, я хорошо помню, как все девочки влюблялись в проповедников, когда я сама в молодости ходила в молельный дом. Особенно хорошо я помню одного, поющего проповедника, с невероятно красивым голосом, молодого и симпатичного, мастера игры на гитаре. Думаю, в молельном доме было много мокрых сидений каждый раз, когда он был тут. А несколько лет назад его осудили за изнасилование нескольких девочек в Эрста. Они заявили на него, повзрослев.

По пути из магазина Кайса подумала, что она много чего не знает о религиозной среде.

Полиция созвала новую пресс-конференцию утром через два дня после того, как в Лусвике узнали об убийстве. На этот раз переговорная в офисе участкового была переполнена. Убийство одинокой женщины, которая была дочерью другой жертвы убийства, еще одно нераскрытое дело, быстро стало крупной национальной темой в СМИ. Кайса узнала нескольких журналистов из столичной прессы, среди них были двое коллег с «Канала 4», журналист и фотограф.

– Я наслышан, что мы стали конкурентами, – сказал Эспен, работавший в криминальной редакции канала в Осло.

Кайса только улыбнулась в ответ.

Эггесбё мало чем новым мог поделиться с прессой. Но они получили предварительный отчет по вскрытию. В нем установлено, как и ранее предполагалось, что смерть Сиссель Воге наступила в результате удара по голове тупым предметом. Участковый снова призвал людей сообщать любые сведения, если они у них имеются, даже если они кажутся неважными и не относящимися к делу. Им необходимо располагать бо́льшим количеством свидетелей.

Затем на Эггесбё градом посыпались вопросы. Пресса жаждала деталей. Последствия удара, нанесенного тупым предметом, могли быть какими угодно: от раздробленного черепа до небольшого повреждения, едва ли заметного для кого-то, кроме патологоанатома. Кайса знала ответы, но пообещала Эггесбё пока что не сообщать никому ничего. «Ради расследования», – как он сказал.

3

N A V – норвежская служба занятости и благосостояния населения.

4

Герой норвежских фольклорных сказок, который всегда выручал всех из беды и всем помогал.