Страница 7 из 9
Уже взрослой я продолжала верить, что жизнь должна идти так, как я хочу. Когда это получалось, я была счастлива. Когда не получалось – несчастна. Не сознавая этого, я усвоила модель обусловленного счастья.
Я тащила «это нечестно» с собой в колледж, в политику и в отношения, где оно стало превращаться в новое убеждение: «Если бы я только делала все правильно, все было бы как надо». (Ну, это же было бы честно, правда?) Когда я не могла контролировать внешний мир, я пыталась исправить дело, думая уже не «Жизнь плохая, когда…», а «Я плохая, если не…». И тогда мне оставалось всего лишь исправить себя. Но то, что я считала «правильным», было всего лишь иллюзорным образом совершенства, который менялся в зависимости от того, кем меня хотят видеть окружающие.
Нетрудно представить, что это порождало всевозможные страдания. Я привносила убеждение «Я плохая, если не…» во все, что делала, пытаясь следовать правилам, чтобы быть принятой и любимой.
В колледже я ударилась в политику и борьбу за справедливость, и там имелся набор негласных правил касательно того, как я должна выглядеть и действовать, чтобы быть «хорошей»: «Носи длинные юбки и футболки с лозунгами. Никаких лифчиков. Длинные волосы. Осуждай и обвиняй всех, кто не на твоей стороне. Будь сердитой и ругай власть предержащих».
Позже я увлеклась поисками духовности, и там был другой набор негласных правил: «Люби всех. Носи свободные, струящиеся одежды и массу оккультных украшений. Верь. Всегда будь добра, щедра и бескорыстна. Помогай другим».
Когда мы стараемся соответствовать своим представлениям о том, кем нас хотят видеть, или всегда следовать правилам – гласным или негласным соглашениям – без осознания, нашими действиями правит страх.
Не важно, насколько прекрасна организация, община, религия, духовность, семья, отношения или дело, мы привносим в них наш страх не быть принятыми, быть брошенными и необходимость делать «правильно».
В результате мы коверкаем себя ради соответствия образу. Мы транслируем себе одно и то же послание: «Такая как есть – ты недостаточно хороша». Мы пытаемся быть теми, кем якобы должны быть, а не собой.
Именно эта зацикленность на том, какими мы должны быть снаружи, сводит нас с ума, делает несчастными и запутавшимися внутри.
Во время ученичества у Дона Мигуэля Руиса, автора «Четырех соглашений», я погрузилась в толтекское учение его семьи. Толтекское знание показывает нам путь к свободе, побуждая нас подвергать сомнению все наши соглашения, чтобы мы могли превратиться из осуждающих тюремщиков собственного духа в его художников.
Как пишет Аллан Хардман в книге «Вся мудрость толтеков»:
Будучи художником духа, сегодняшний толтек знает, что нет правил, которым он должен следовать, нет системы верований, которые нужно принять, нет вождей, которым он должен повиноваться. Он стремится к полной свободе от страха и абсолютному растворению в любви и принятии. Современный толтек открывает счастье, которое является результатом его любви и принятия, и знает, что запасы любви бесконечны, ведь любить – в его природе. Он принимает жизнь и танцует в радости и благодарности за каждый миг своего существования. Таков путь толтека, и таков современный духовный воин – художник духа.
Истина проста: жизнь несовершенна, непредсказуема и необъяснима. Богиня-воительница не пытается ни управлять жизнью, ни даже понимать ее. Наше дело – сознательно выбирать то, чему мы соответствуем, а затем отпускать и танцевать в радости и благодарности за каждый миг существования.
Всякий выбор сводится к выбору между страхом и любовью. Кем вы хотите быть по отношению к жизни – карающим судьей или раздавленной жертвой, или художником богини-воительницы, восхищенным многообразием оттенков и форм творения? Хотите вы бороться с неизбежным или же жить настоящим? Отдавая должное жизненным циклам, мы учимся любить и учимся у всех текстур, от острых краев до шелковисто-гладких синхронностей.
Как богини-воительницы, мы все – незавершенные шедевры. Мне не всегда удается сохранять веру в трудную минуту, но когда удается, жизнь течет изящно, легко и радостно. И я усвоила, что в напряжении, в котором я пребывала под конец своего брака, доброта и нежность к себе самой вместе с практикой отпускания дают больше, нежели яростное осуждение.
Перемены естественны. Воздавая должное потокам жизни – рождению и смерти, встрече и расставанию – и видя красоту как в ярком распускающемся бутоне, так и в увядающем побуревшем цветке, мы находим равновесие и принятие.
Жизнь течет и снаружи, и внутри нас, связывая нас со всей природой. Жизнь есть творческая сила Божественного; ее источником является безграничный потенциал. Поэтому внутри формы всех вещей, от камня до цветка и наших костей, живет чистый потенциал, неотделимый от источника.
У нас всегда есть доступ к этой милости духа, ведь мы – часть жизненной силы и, следовательно, неразрывно соединены с Богом/Богиней/Землей/Небом. Но наше внимание в основном занято повседневным существованием и привязанностями или стремлением к определенному исходу событий. Мы часто не замечаем великолепия нашего бытия, сосредотачиваясь на мелочах и драмах вокруг. Мы остаемся на поверхности жизни и забываем о глубине той связи, на которую способны.
Жизнь течет, быстро принося перемены и рост.
Чтобы действительно совпадать с жизнью, мы должны совпадать с ней во всем, а не только с теми частями, которые нам нравятся и удобны, – и не только тогда, когда все идет по-нашему плану. Совпадение с жизнью означает подлинное знание и принятие того, что старение, смерть, болезни, стихийные бедствия, аварии, люди с их неприятными чертами – все это неизбежно изменяет наш курс. Совпадение с жизнью означает понимание, что ты не можешь контролировать природные циклы.
Мы сами – причина собственных страданий, не потому, что жизнь такая большая и непредсказуемая, но потому, что мы привязаны к своим желаниям и ожиданиям. Жизненные циклы учат нас принимать взлеты и падения. Подключившись к истине, мы учимся проникать глубже собственных предпочтений и мечтаний, чтобы понимать природные циклы подъема и спада. Мы учимся ничего не принимать на свой счет, особенно силу жизни.
Вот это танец! Все больше и больше приближаясь к собственному центру, мы учимся находить равновесие между личной волей и священным подчинением. Мы начинаем понимать, чего именно хотим, и вкладывать в свою волю сто процентов энергии. И в то же время мы должны тотально принимать истину, что Вселенная гораздо, гораздо больше, чем мы! Пытаясь требовать удовлетворения наших нужд или обижаясь, если не получаем своего, мы сваливаемся обратно в старый сон, будто можем управлять всем вокруг нас.
Идея о том, что можно контролировать окружающих и обстоятельства, – иллюзия. Время от времени, подчиняя ситуацию своей воле, мы получаем желаемый результат, но при этом покупаемся на ложное убеждение, будто мы тут главные. На самом деле, единственный способ быть подлинно невозмутимым – это рассматривать приливы и отливы жизни не с точки зрения личных желаний, но с точки зрения самой жизни. Жизнь не наказывает людей лично и не стремится причинять страдания, – она просто идет. Только когда мы требуем, чтобы жизнь была такой или этакой, мы ограничиваем себя и страдаем. С широкой точки зрения, смерть ребенка или вызванное ураганом опустошение – такие же части жизни, как красота заката или влюбленность.
Этот урок куда легче обдумывать, чем воплотить, поскольку он означает радикальное смещение восприятия мира и нашего места в нем. Он означает выход за пределы выбора: «Я либо судья, либо жертва – третьего не дано» и за пределы крайностей: «Ой, у меня нет сил, в жизни нет ни надежды, ни смысла», или: «Я могу создать все, что хочу, и никогда не испытываю плохих эмоций и неприятных переживаний». Между этими двумя полюсами находится точка смирения и милости и великой веры.