Страница 43 из 48
– Это были вы?
– Нет!
– Но он пометил встречу в своем ежедневнике как обед с вами. Он написал большую букву «П». Таким же образом он обозначал вас в других случаях.
– Это была не я!
– Тогда Прашко, верно?
– Откуда мне знать?
– Потому что вы вступили с ним в любовную связь, вот откуда! Вы сообщили мне только половину фактов, а об остальных умолчали! Вы спали с ним до самого дня его бегства!
– Это неправда!
– Почему Брэдфилд защищал его? Он ненавидел таких, как Лео. Почему же столь внимательно присматривал за его благополучием? Дал ему работу у себя? Платил ему жалованье?
– Пожалуйста, уходите, – сказала она. – Уходите и никогда сюда не возвращайтесь.
– Почему вы меня прогоняете?
Дженни резко выпрямилась в кресле.
– Убирайтесь! – повторила она.
– Вы ужинали с ним в пятницу. В тот вечер, когда он пропал. Вы с ним спали, но не хотите признаться в этом!
– Нет!
– Он расспросил вас о зеленой папке. А потом заставил добыть для него коробку с ней.
– Нет, он не делал ничего подобного! Ничего подобного! Убирайтесь!
– Мне нужно такси.
Он ждал, пока она звонила.
– Sofort, – сказала она, – sofort[12] приезжайте и заберите отсюда пассажира.
Он уже стоял в дверях.
– Что вы с ним сделаете, когда найдете его? – спросила она упавшим голосом, сменившим горячо эмоциональный тон.
– Это уже не мое дело.
– И вам все равно?
– Мы никогда его не найдем. Так какая разница?
– Тогда зачем вообще его искать?
– А почему бы и нет? Каждый из нас проводит жизнь по-своему, но в чем-то мы все схожи. Ищем людей, которых никогда не найдем.
Тернер медленно спустился по лестнице в парадное. Из соседней квартиры доносился веселый шум вечеринки. Группа арабов – все очень пьяные – протиснулась между ними, на ходу снимая пальто и что-то крича. Он ждал на ступенях перед входом. На противоположном берегу реки узкая полоска света окон столь любимого Чемберленом Петерсберга висела в темноте, как ожерелье. Прямо перед ними стоял новый многоквартирный жилой дом. Создавалось впечатление, будто его строили сверху: начали с установки крана и крыши, продвигаясь вниз. Чуть дальше проспект пересекал железнодорожный мост. И когда по нему загремели колеса экспресса, Тернер даже смог разглядеть посетителей вагона-ресторана, жевавших свой ужин.
– В посольство, – сказал он. – В британское посольство.
– Englische Botschaft?
– Не в английское, а в британское. И я очень тороплюсь.
Шофер выругался и начал шипеть что-то злобное о дипломатах. Он вел машину на огромной скорости и в какой-то момент чуть не врезался в трамвай.
– Эй, поосторожнее там, черт возьми! – прикрикнул на него Тернер.
Он потребовал от водителя счет. Тот держал в «бардачке» специальную печать и красную чернильную подушечку, но штамп поставил с такой силой, что чуть не порвал бумагу. Здание посольства, светясь всеми окнами, напоминало океанский лайнер. В вестибюле двигались темные фигуры, медленно кружа, как пары в бальном танце. Автостоянка была переполнена. Тернер выкинул расписку, полученную от таксиста. Ламли все равно не оплачивал такие расходы. Ему некому было предъявить счет. Кроме Хартинга, чьи долги увеличивались на глазах.
У Брэдфилда совещание, сообщила мисс Пит. Вероятно, еще до наступления утра они с послом улетят в Брюссель. Она на время отложила свою бумажную работу и взялась за синюю папку с карточками размещения гостей, расставляя их вдоль обеденного стола в определенном порядке, а с Тернером разговаривала так, словно считала своим долгом вывести его из себя. Де Лиль находился в бундестаге на слушаниях по вопросу введения закона о чрезвычайном положении.
– Мне нужно осмотреть ключи дежурного.
– Боюсь, вы сможете сделать это только с согласия мистера Брэдфилда.
Он начал спорить с ней, чего ей как раз хотелось. И победил в споре, что ее тоже вполне устроило. Она выдала ему письменное разрешение, подписанное в административном отделе старшим советником в ранге посланника (политические вопросы). Он отнес разрешение к главной стойке вестибюля, за которой дежурил Макмуллен. Это был крупный солидный мужчина, когда-то сержант полиции Эдинбурга, и то, что он узнал о Тернере, явно не расположило его к гостю.
– А еще мне понадобится книга ночных дежурств, – сказал Тернер. – Покажите мне книгу ночных дежурных начиная с января.
– Пожалуйста, – отозвался Макмуллен, но все время стоял у него над душой, словно опасался, что он украдет книгу. Было уже половина девятого, и посольство почти полностью опустело.
– До завтра, старина, – тихо сказал Микки Краббе по пути к выходу.
Никакого упоминания о Хартинге в книге регистрации не значилось.
– Отметьте меня, – попросил Тернер, двигая книгу обратно через стойку. – Я задержусь здесь на всю ночь.
Как сделал Лео, подумал он.
Глава 9. Прощеный четверг
[13]
В связке насчитывалось не менее пятидесяти ключей, но лишь с полдюжины из них были помечены. Тернер стоял в коридоре там, где прежде стоял Лео, чуть скрытый тенью колонны, и смотрел на дверь шифровальной комнаты. Только Лео расположился здесь в половине восьмого, и он представил себе Дженни Паргитер, выходящей с пачкой телеграмм в руке. Сейчас в коридоре стоял неумолчный шум, и стальная решетка на входе в комнату шифровальщиков поднималась и падала, как нож гильотины, когда девушки из референтуры приносили новые телеграммы и забирали поступившие. Но в ночь того четверга все было спокойно. Затишье перед надвигавшейся бурей, и Лео разговаривал с ней там, где сейчас стоял Тернер. Он посмотрел на часы, затем снова на связку ключей и подумал: пять минут.
Затем прошел по коридору до самого вестибюля, глянул вниз вдоль лестницы и увидел, как вечерняя смена машинисток вышла из здания в темноту, словно спасаясь с горящего корабля, сбегая в спасительную прохладу наступавшей ночи. Он наверняка шел быстрой, но беспечной походкой, потому что Дженни могла наблюдать за ним сзади, а Гонт или Макмуллен тоже видели, как он спускается по ступеням – поспешно, но без намека на радость триумфатора.
Он постоял в вестибюле. И все же какой это был огромный риск, внезапно пришла мысль. Какая опасная игра. Толпа на входе расступилась, чтобы дать войти двум немецким чиновникам. С черными портфелями в руках они двигались величаво, как хирурги, прибывшие для проведения сложной операции. Под плащи они повязали серые шарфы, широко и плоско распластав их, как часто делали русские. Какой риск! Дженни могла передумать, пойти за ним следом и выяснить все через минуту, если только действительно не знала заранее, что Лео ей солгал. Она бы все поняла, добравшись до вестибюля и не услышав пения из конференц-зала, заметив, что никого из десятка певцов не отметили в книге регистрации, а на вешалках рядом с дверью, у которых сейчас снимали плащи немецкие визитеры, нет ни пальто, ни шляп. Она бы догадалась, что Лео, вечный изгой, никудышный любовник и способный лишь на самые заурядные трюки обманщик, откровенно солгал ей, чтобы получить ключи.
«Символ самопожертвования, который равнозначен символу любви. Но разве мужчина способен понять такое?»
Прежде чем вернуться в коридор, Тернер задержался и осмотрел лифт. Покрашенная золотистой краской дверь была заперта на замок. Чернела стеклянная панель по центру, заколоченная изнутри фанерой. Два крепких стальных прута образовывали подобие дополнительной горизонтальной решетки.
– Давно все это в таком виде?
– Со времени событий в Бремене, сэр.
– А когда случилась заваруха в Бремене?
– В январе, сэр. В конце января. Сделано по рекомендации из министерства, сэр. Оттуда даже специально прислали человека. Он установил решетки на двери подвалов и запер лифт, сэр. – Макмуллен делился информацией так, словно давал свидетельские показания в суде Эдинбурга – размеренно, в такт дыханию произнося фразы отрывочными сериями. – Он работал здесь все выходные, – добавил он почти восхищенно, поскольку сам принадлежал к числу мужчин, слишком любивших себя, чтобы утомлять физическим трудом.
12
Немедленно, сейчас же (нем.).
13
Прощеный четверг – аналог прощеного воскресенья у православных.