Штурм

— Как же вы, командир роты, не сумели отразить пулеметным огнем нашу первую атаку?

Мой вопрос задел фашиста за живое. Сделав несколько затяжек сигаретой, он сумрачно сказал:

— Не я, а мой сосед не отразил. Во время вашей артподготовки он спрятал своих солдат в блиндажи, а в окопе оставил только двух дежурных автоматчиков. Поэтому вы так легко и продвинулись вперед. А я давно изучил ваш метод ведения артогня, и у меня всегда большинство солдат сидят в траншейных нишах. Конечно, почти половина из них погибает. Но когда ваша артиллерия переносит огонь в глубину и пехота поднимается в атаку, оставшиеся в живых пулеметчики и автоматчики немедленно начинают обстрел.

Разоткровенничавшийся нацист, похваставшись двумя своими крестами и тремя ранениями, рассказал еще о некоторых хитростях, применяемых гитлеровцами во время наших атак.

И наконец, еще одна памятная встреча, какие не так часто бывают на войне. Это случилось 27 октября 1943 года, когда 2-я гвардейская армия сломила последнее организованное сопротивление врага на рубеже Тимашевка — Ново-Ивановка.

Перед наступающими войсками открылись манящие дали Крыма, а затем Херсон и Одесса. Волнующие вести по радио звучат почти каждый день. Под ударами войск Белорусского, 1, 2 и 3-го Украинских фронтов рушится «Днепровский вал» неприятеля. Освобождены Полтава, Кременчуг, Чернигов, Смоленск и другие города. Наконец на всем семисоткилометровом протяжении Днепра началось великое сражение. Во многих местах, в том числе и у Киева, захвачены плацдармы на западном берегу Днепра.

Впереди, по пятам врага, идут заранее подготовленные отряды: пехота на автомашинах, пушечная артиллерия и несколько танков.

Немецкие арьергарды настолько быстро отступали, что подчас наши полки теряли соприкосновение с противником. Войска растянулись колоннами по широким степям. Управление мы осуществляли по радио и на месте, выезжая в корпуса и дивизии. Передовыми отрядами управляли командиры дивизий и корпусов.

А погода становилась все хуже и хуже. Беспрерывные дожди сделали дороги непроезжими. Глубокие колеи заливались водой. Продвигались, и то с трудом, лишь «студебеккеры». Особенно доставалось артиллеристам — орудия утопали в грязи.

Однако настроение у фронтовиков было приподнятое. Население сел и деревень радостно встречало освободителей.

Все чаще стали перебегать к нам немецкие солдаты.

Как-то раз приехали мы к артиллеристам 33-й гвардейской стрелковой дивизии. Воздушная разведка донесла, что впереди на двадцать — тридцать километров противника нет. И вдруг слева порыв ветра донес до нас звуки ружейно-автоматной стрельбы. «В чем дело?» — заволновались артиллеристы.

Скоро все выяснилось. Оказывается, командующий 17-й немецкой армией генерал Еннеке послал из Крыма на помощь 6-й армии несколько батальонов, в том числе отдельный словацкий в сопровождении роты гитлеровцев. Словаки заночевали в деревне. Утром солдаты-словаки вместе с командирами приняли решение перейти на сторону Советской Армии и влиться в части Чехословацкой бригады генерала Свободы. Офицеры немецкой роты приказали открыть огонь по батальону. Словакам пришлось вступить в бой. Часть гитлеровцев перебили, остальные разбежались.

Вскоре в одну из частей 33-й гвардейской стрелковой дивизии словаки прислали парламентеров.

К приезду нашего офицера батальон уже сложил оружие.

На земле лежали австрийские штуцеры времен Франца-Иосифа. Вот какими допотопными винтовками снабжало гитлеровское командование своих партнеров. Сбросив каски и ранцы, словаки вздохнули с облегчением: кончилась позорная, ненавистная служба фашистам. Завидя наших бойцов, они радостно заулыбались. Чувствовалось, что исполнилась их заветная мечта.

Читатель помнит, что на Молочной нам часто встречались большие зажиточные поселения с непривычными названиями: Октоберфельд, Нейнесау, Лихтенау. Они раскинулись на огромном пространстве к западу и востоку от железной дороги Большой Токмак — Мелитополь.

Как появились здесь немецкие колонии? Когда?

Необходимо сказать об этом несколько слов, потому что после выхода первого издания книги многие товарищи задавали мне такие вопросы в письмах и на читательских конференциях.

В восемнадцатом веке, после присоединения Крыма к России, Екатерина II договорилась с прусским королем Фридрихом II о переселении «охочих» его подданных на Украину. Слава о свободных, богатых землях и «молочных» реках севернее Крыма давно уже доходила до Пруссии. Еще после Азовского похода немецкие офицеры, служившие у Петра I, возвратившись к себе на родину, рассказывали о пустующих степях на юге необъятного Российского государства.

Однако поначалу иноземцы не решались селиться здесь. Запорожская вольница причиняла много беспокойства первым колонистам, которые старательно распахивали плодородную целину, покрытую серебристым ковылем. И вот когда Екатерина II окончательно расправилась с запорожским казачеством, приток колонистов из Германии усилился. Они приезжали сюда со своим скотом и инвентарем, обосновывались отдельными колониями. Чужеземцы жили замкнуто, редко и мало общались с украинцами.

В дни гражданской войны мне пришлось около месяца прожить в одной немецкой колонии. Хозяин дома считался середняком. Его каменный дом был просторен, благоустроен. В гостиной висела старинная картина. Художник ярко изобразил путь колонистов на новые земли. Пара коней, они с трудом тащат по грязи большую крытую повозку с высокими колесами. По бокам — семейство колониста. Старый, но еще крепкий немей шагает рядом с лошадьми. Лицо его дышит уверенностью в завтрашнем дне и алчностью в предвкушении будущих богатых даров земли. Другое дело — женщины: они понуро плетутся сзади, лица их не выражают ничего, кроме усталости. Только старуха, подгоняя теленка, с глубокой скорбью во взгляде обернулась назад, может быть вспоминая далекую родину.

Прошло много лет. Очистительным шквалом пронесся по стране Великий Октябрь. Бедняки, а позднее и середняки-колонисты включились в борьбу за укрепление Советской власти. Мы встречали их в красногвардейских отрядах и полках новой армии. Я хорошо помню отважного командира 2-го кавалерийского полка Отдельной Интернациональной бригады Вольдемара Шпадэ, награжденного орденом Красного Знамени. Немец Шпадэ был одним из колонистов Таврии. Два эскадрона 2-го полка также целиком состояли из его земляков-немцев.

Отгремела гражданская война. Люди взялись за мирный труд. Новая жизнь властно вторгалась и в дома немецких колонистов. Молодежь вступала в комсомол.

Но вот кованый сапог гитлеровских оккупантов ступил на украинскую землю. Большая часть колонистов ушла с отступавшими советскими войсками.

В 1943 году под ударами нашей армии громада вражеских полчищ покатилась на запад. Вместе с ними покинули родные дома и те немногие колонисты, которые жили тут в годы оккупации. Перед отступлением их запугивали геббельсовские пропагандисты, распространяя грязную ложь о якобы поголовном истреблении немцев советскими войсками.

Обжитые старинные поселения теперь напоминали заброшенные гнезда. В Тигервейде, южнее Большого Токмака, мы не встретили ни одной живой души.

На окраине, около каменного дома, шумел густой сад. Мы зашли туда. Вокруг — та же пустота, лишь беззаботный щебет птиц напоминал о чем-то живом в этом безмолвном царстве.

И вдруг я невольно вздрогнул и остановился. В кустах что-то зашевелилось, из зарослей малины на меня смотрели злые, испуганные глаза. На пне сидела старуха в черном платье, сгорбленная, с пергаментным лицом.

— Что ты здесь делаешь, бабуся? — спросил я, оправившись от испуга.

— Ну, стреляйт скорей! Отшего вы не стреляйт? — прошипела седая женщина.

Я подошел, успокоил ее. Разговорились.

Оказывается, фашисты перед бегством заверили ее, что советские солдаты расстреливают всех колонистов. Старушка поверила их брехне и решила умереть дома. С самого утра сидела у могилы матери и ждала, когда придут убивать ее. Каково же было потом ее удивление, когда появились наши веселые радистки, приласкали старую женщину и накормили. Вздыхая и улыбаясь, она занялась хлопотами по хозяйству, старалась отблагодарить приветливых девушек в солдатских гимнастерках.