Белое и красное

— Тогда подойдем к карте. Вот здесь Якутск. Якутия тоже была краем ссылки. Теперь якуты должны стать хозяевами своего края. Это их родина.

— У меня есть знакомый, он несколько лет жил в ссылке в Якутии, хорошо знает Лену.

— Он в вашей роте?

Лесевский отрицательно покачал головой. У него чуть было не вырвалось: «Увы, нет!»

— Мы дадим вам людей, хорошо знающих Якутск. Это здорово, что вы не испугались такой дальней экспедиции. Ну, садитесь.

Председатель рассказал, что совсем недавно, 16 апреля, контрреволюционеры захватили в Якутске телеграф, контролируют связь до Олекминска. Прервали всякий контакт с Иркутском, объявили, что Якутия выходит из состава Советской России. Еще в середине марта арестовали большевиков, те победили на выборах в якутский Совет и не собирались добровольно отдавать власть. Сейчас там всем заправляет бывший комиссар Временного правительства Соколов, который рассчитывает на то, что, пока Лена скована льдом, Якутск отрезан от мира, а когда на Лене откроется навигация — Советской власти в Сибири уже не будет.

— Мы пытались вразумить их, но пока безрезультатно. Вот документы, ознакомьтесь. — И он положил перед Рыдзаком папку.

«Центросибирь от имени рабоче-крестьянского правительства предлагает вам в течение 24 часов передать власть в руки общественных рабочих организаций. Распустить наемные отряды самообороны. Немедленно отменить декреты, которые ухудшают условия жизни трудящихся…»

— Изучите обстоятельно эти материалы, я вам даю папку до утра. Знаете, сколько предупреждающих и угрожающих телеграмм мы им выслали? Уйму! Видимо, именно поэтому Якутск прервал с нами связь. — В голосе председателя зазвучала ирония. — Наскучило им читать наши предупреждения да угрозы. И вот теперь направляем ваш отряд, переходим к действиям.

В дверях появился секретарь и доложил, что прибыло пополнение.

— Вы будете первым отрядом Красной гвардии в Якутии, и вам не только свергать власть самозванца Соколова, но и показать якутам, как мы относимся к ним, что у нас слова не расходятся с делом. Об этом я скажу на митинге, когда будем провожать ваш отряд.

— По-нашему устроим проводы, — не удержался Рыдзак. — С «Варшавянкой».

— Обязательно… Должен сказать, мы не оставляем надежды убедить авантюристов из Якутска добровольно отказаться от власти. С этой целью высылаем специальную комиссию Центросибири во главе с коммунистом Слепцовым, он — якут. Комиссия попытается установить связь с якутским Советом и убедить Соколова в неразумности его позиции. Как вы считаете, правильно мы поступаем, посылая такую комиссию?

— Что ж, хуже не будет, — согласился Рыдзак. — А мы уж на месте сориентируемся, какое у авантюристов настроение.

— С деталями операции вас познакомит генерал Таубе…

— Я пришел сказать, что поддерживаю ваше предложение направить в Якутск именно польскую революционную роту.

«Это что-то новенькое, — удивляется председатель. — До сих пор он всегда приходил и заявлял: «Я пришел сказать, что не поддерживаю…» Вроде бы надо радоваться, но странно, я почему-то не испытываю радости».

Кобринский, прозванный «Маленький Троцкий», поправляет пенсне. У него пронзительный взгляд. Тонкие стекла еще больше усиливают неприятное выражение глаз. Говорит быстро, без пауз, словно не задумываясь над тем, что надо сказать и как ответить на заданный вопрос. Это человек, у которого давно заготовлены решения. На все случаи жизни. И проверенные рецепты, как вести себя в любой, даже самой сложной, ситуации. Бывали моменты, когда председатель Центросибири завидовал Кобринскому. Потому что сам он, сталкиваясь с новой для себя проблемой, прежде чем принять решение, долго обдумывал, прикидывал, сопоставлял разные варианты, не забывая о последствиях.

И если смотреть со стороны на эти его сомнения, то, пожалуй, его можно обвинить в нерешительности и медлительности.

— Польская революционная рота, товарищ Кобринский, — один из лучших отрядов, какими мы располагаем. Поэтому ничего удивительного, что мы ее используем для выполнения ответственного задания: восстановления Советской власти в Якутии.

— Якутск — это эпизод. — Маленький Троцкий затягивается папиросой и выпускает дым прямо в лицо Николаю Николаевичу. Так он поступает всегда, считает, что это оказывает воздействие. Уж если он разговаривает с кем-то, то не отводит от собеседника взгляда. «Ну просто впивается в человека», — сказал про него кто-то из сотрудников Центросибири.

— Эпизод?

Для Кобринского — по этому вопросу он также выступает как верный ученик Троцкого — все, что происходит в Иркутске, Сибири, во всей России, эпизод. Цель — мировая революция, поэтому для него не имеют значения никакие факты и события — все мелочи. А что может быть мельче судьбы отдельного человека?

— Да, эпизод. Не в Якутске решаются судьбы нашей революции. Но, по моему мнению, ты показал незаурядную прозорливость, Николай Николаевич, уводя из Иркутска в столь трудный период ненадежные элементы. Поэтому я поддержу твое предложение.

— Ненадежные элементы? Не понимаю, на основании чего ты даешь полякам такую оценку, Кобринский? Она не только ошибочна, но оскорбительна для польской роты, политически вредна.

Он сразу четко все сформулировал. Их дискуссии с Маленьким Троцким всегда заканчивались острой стычкой, а часто с этого начинались.

— Ошибочна, оскорбительна… — Маленький Троцкий своей интонацией давал понять, что его чрезвычайно удивляют столь неконкретные понятия, которым не место в лишенном каких бы то ни было эмоций и сантиментов разговоре политических деятелей.

— Объясни, почему ты назвал отряд Рыдзака «ненадежные элементы»?

— Посмотрим на факты… В отряде девяносто процентов личного состава — поляки. Так?

— Странно, если бы в польской революционной роте был иной состав.

— Остришь, Николай Николаевич. Однако твои остроты не заменяют аргументов. Дело в том, что поляки были, есть и всегда будут в первую очередь польскими националистами, а уже потом революционерами, красногвардейцами и всем тем, кем ты хочешь их видеть. Так вот, если ты считаешь, что националисты являются надежным элементом, в таком случае я поздравляю тебя с такой принципиальностью.

— Польские товарищи, воюющие вместе с нами, самые настоящие интернационалисты, как и русские, латыши и многие другие. И всякие попытки определять революционность масс национальной, расовой или любой другой принадлежностью являются отходом от принципов пролетарского интернационализма. И не забывай еще о том, что, хотя национальный вопрос существует, кроме национализма есть еще патриотизм.

Под конец он хотел отослать Кобринского к статьям Ленина по национальному вопросу. Но Маленький Троцкий, конечно, читал Ленина. Только понимал по-своему.

«Интересно, знает ли Кобринский, что его прозвали Маленьким Троцким?» — вдруг подумал Николай Николаевич. Ему пришлось потрудиться, чтобы его так называли. Он подражал Троцкому буквально во всем. Только Маленький Троцкий был на несколько сантиметров выше настоящего. На фотографии, где они были сняты вместе, это хорошо было заметно.

Маленький Троцкий встал и опять выпустил струю едкого дыма в лицо председателю.

— Неважно, чем ты руководствовался, Николай Николаевич, когда надумал отправить туда поляков. Если уж взбунтуются, то лучше в Якутске, подальше отсюда. Боюсь, что и без поляков у нас хватит трудностей.

— Я решилась… выступаю с отрядом Рыдзака.

— Надеюсь, в качестве машинистки? — Он не сдержался, спросил с иронией, хотя знал, что с Ядвигой шутить опасно.

— Ох, машинку тоже возьму… Отсюда, наверное, поедем на автомобилях, представляете, как здорово! Буду санитаркой. В Варшаве я окончила курсы. Меня выучили не хуже, чем Таню. Что это за фотография? Как похож на Лесевского.

— Я этого не нахожу.

— Тем не менее. Интересный человек. Яркая индивидуальность, сразу чувствуется.