Страница 20 из 22
Он предпринимал безуспешные попытки договориться с врачами, чтобы пустили его ночью, просто посмотреть и убедиться, что с ней все в порядке, что она жива… Он не станет её будить, Мадлен не нужны лишние волнения… Врачи и медсестры сочувственно смотрели на него и только разводили руками. Впрочем, один раз дежурная пустила его ночью, но до палаты дойти он не успел. Его заметили и с позором изгнали…
Дверь приоткрылась, пропуская внутрь подругу Мадлен, Ларису. Медленным шагом она прошла к столу и села в кресло напротив. Бледность её кожи и нервное подрагивание рук выбили у Антона почву из-под ног.
— Что с ней? — он внимательно всматривался в её лицо, замечая блуждающий дикий взгляд.
— В физическом плане — все нормально! А вот состояние души оставляет желать лучшего! Антон, я пришла поговорить!
— Говори!
— Перестань приходить к ней в больницу, пожалуйста… Если она узнает — она сделает что-нибудь с собой! Ты уже разрушил её жизнь, она останется на всю жизнь инвалидом… Разве тебе этого недостаточно? Иди к своей Полине и живите с ней счастливо… Но оставь Мадлен в покое! С ней сейчас Олег, он все сделает для неё! Только если не появишься ты!
— Лариса! А ты уверена в том, что действительно желаешь Мадлен счастья? Ты уверена в том, что можешь называться её подругой?
— Что ты несешь? Это не ты, а я вожусь с ней постоянно, и каждый день выслушиваю адрес, по которому она меня посылает! Это я, а не ты, поддерживаю её каждую свободную минуту! И это я, а не ты, буду заботиться о ней до конца своих дней!
— Тогда объясни, на кой-черт ты оставила свою подругу с человеком, который в её дом привел шлюху?
— Объясни ты, какого черта эта шлюха приперлась к ней сама? Какого хрена ты жил с проституткой?
— Я с ней разошелся до того, как сделать предложение Мадлен! Полина уже пожалела, что пришла в тот день туда!
— А где был ты? Где был ты, когда она села за руль этого проклятого автомобиля? Героем себя считаешь? Вызвал скорую к месту ДТП? Ты должен был не допустить такого поворота событий, но вместо этого — ушел, оставив её одну в таком состоянии! А раз ушел, значит скатертью дорога! Прекрати изводить врачей своими визитами! Они предупреждены и не подпустят тебя и близко к ней, ясно?
— Нет! Не ясно! Ты не доросла до того, чтобы диктовать мне правила! Я слишком сильно люблю её, чтобы отступиться! Я уже сдержал свое слово один раз — посмотри, что из этого вышло?
— Произошло то, что я давно уже предугадывала! Ровно с того момента, как она купила себе эту тарантайку!
— Ты знаешь, очень просто обвинять кого-либо в произошедшем, вместо того, чтобы искать выход из сложившейся ситуации. Сейчас нужно сделать все, чтобы вернуть её к прежней жизни…
— Ты не понял? Нет больше никакой прежней жизни! Ей больше никогда не стать нормальным человеком! Она обречена до конца дней кататься на инвалидной коляске и вспоминать, что по вине такого урода как ты, все мечты обернулись прахом. Если любишь — отпусти её и забудь! Тем более, она сама просила тебе это передать!
— Она просила? — Антон подошел к окну и глядя вниз, на оживленные улицы, вел тяжелую внутреннюю борьбу. — Раз она сама так пожелала, то… Не смею тебя больше задерживать!
***
Мадлен не замечала течения времени, которое проносилось с ужасной скоростью, не щадя никого. Глубокая депрессия, поселившаяся в ней, навевала неутешительные мысли, связанные с беспомощностью и отторжением дальнейшего существования. Единственное, что радовало Мадлен в этой ситуации, так это то, что за сеансами саможаления она не вспоминала про Антона. Он остался в прошлой жизни. Там, где она радовалась каждому дню. Там, где она была сильной и морально устойчивой ко всему. Там, где осталась и она, её душа, её мечты, её желания…
Лариса все реже проведывала Мадо, сказывалась загруженность на новой работе. Но самыми тяжелыми часами были те, когда подруга приходила. Они больше не могли общаться так, как раньше. Лора старательно избегала взгляда Мадлен, а когда Мадо удавалось посмотреть её в глаза, она читала в них грусть, жалость и вину. Если с первыми двумя эмоциями было все понятно, то с третьей оставалось ощущение недосказанности.
Олег, наоборот, стал приходить каждый день. Мадлен смертельно устала объяснять ему, что ничего хорошего из его затеи не выйдет, что жить с ним она не собирается, а потому старалась молча отгородиться от него стеной и думать о своем, пока он что-то там рассказывает. Его такое положение дел не устраивало и он пытался всячески развеселить Мадо или принимался философски рассуждать на тему «У нас будет пять детей, я тебе это обещаю!». На этом месте Мадлен взрывалась и пыталась объяснить, что не видит себя в роли инкубатора для вынашивания такого количества отпрысков, да и вообще, не пора ли благородному осеменителю удалиться к чертям собачьим и не расшатывать и без того её хрупкие нервы. Олег психовал и, подняв белый флаг, позорно бежал с поля боя, сдав свою крепость в полное распоряжение врагу. Но капитуляция длилась только сутки, на следующий день все повторялось вновь. Мадо даже стала относиться к этому, как к своеобразной игре в «одни ворота».
Вечерами Мадлен лежала в палате и молила родителей забрать её к себе. Жизнь больше не приносила удовольствия и казалась бессмысленной. Мечтать больше не хотелось, да и не о чем было. Потом приходил сон и Мадо уносилась в параллельную реальность, где хотела бы остаться навсегда…
Глава девятая
Незаметно пролетели август и сентябрь. Во владения вступил золотой октябрь. Он издавна славился своим изменчивым настроением, ведь вполне был способен поменять погоду три, а то и четыре раза за пару часов. Именно октябрь подарил Мадлен долгожданный день выписки из больницы, в которой все осточертело до зубного скрежета. Однотонные стены, однотипный медицинский персонал, однообразное представление о питании и это лишь начало данного списка. Лариса не смогла приехать в этот день, поэтому Мадлен пришлось довольствоваться компанией Олега, который, помогая ей сесть в автомобиль, без умолку рассказывал какие работы были выполнены в её доме для облегчения совместной семейной жизни здорового мужчины с инвалидом.
Сидя на переднем сидении, тщательно пристегнутая ремнем безопасности, который ассоциировался лишь с железными цепями, Мадлен наблюдала в окно за оживленной беседой двух мужчин: Олега и лечащего доктора. С самого утра капал отвратительный дождь, который не столько причинял вреда, сколько пугал прохожих своей внезапностью. Однако, струи воды, то и дело сбегали по стеклу, рисуя на стекле непонятные узоры и оставляя на своем месте одинокие капельки разных размеров. Наконец лечащий доктор отпустил Олега и они двинулись в путь.
— Вот и все! Через час будем дома! — Олег бойко крутил руль, выворачивая с больничного двора на проспект.
— Почему приехал ты, а не Лариса? — Мадо не поворачивала к нему голову, стараясь смотреть в окно, на проезжающие мимо машины.
— Лара не может! У неё работы много, да и личная жизнь тоже налаживаться начала!