Дурдом

Феликс Великанский. Как же. Знаем. Помним. По всенародной славе он вполне может потягаться с маньяком Чикатило. Немало бессонных ночей преподнес он работникам МУРа и областного уголовного розыска. Обычно действовал он в лесопарках, но не пренебрегал и темными переулками, глухими подъездами и замусоренными строительными площадками. Его жертвами чаще всего становились молодые парочки, неблагоразумно посчитавшие, что нашли уютное местечко для уединения. Едва только начинались первые вздохи и поцелуи – тут как из-под земли вырастало человекоподобное чудище. Без малейшего труда оно нейтрализовывало сопротивление и тащило бедняг в заранее подобранный подвал, чердак или бойлерную. Там Великанский связывал жертвы и жестоко, цинично обнажался перед ними. С учетом его внешних данных, это могло быть приравнено к истязаниям. Правда, он не только никого не убил, но ни разу даже не пошло дальше небольших синяков. Список только известных его жертв быстро перевалил за сотню. А количество ушатов грязи, опрокинутых на милицию за бездействие, наверняка перевалило далеко за тысячу… Сбежал. Теперь опять будут выстраиваться в отделах милиции в длинную очередь его жертвы.

Я положил ориентировку в папку с материалами, отметив на ней синим карандашом: «Побег». За последние полгода количество побегов из больниц специального типа резко возросло. Я пока не понимал, как именно, но чувствовал, что эти побеги тоже укладываются в загадочную картину, занавес с которой я безуспешно пытался сорвать. Кинув папку в сейф, я запер его и отправился домой.

Чем примечательна работа сыщика – она не отпускает его и дома. Мысли о ней цепки, они норовят занять все свободное пространство в сознании. Когда им не хватает дня и вечера, они являются ночью, часто в виде кошмаров.

Кстати, в последнее время поголовье моих ночных кошмаров резко растет. Пропавшие психи, Шлагбаум-Троцкий, колоритные персонажи – идеальная питательная среда для них. Теперь можно не сомневаться, что беглый эксгибиционист Феликс Великанский тоже присмотрит в одном из кошмариков уютное местечко. Голый Великанский во сне – это еще похлеще врежет по нервам, чем когда ты сам во сне голый очутишься где-нибудь на фуршете или на вручении грамот в ГУВД.

Часы показывали двадцать три сорок. Я уже решился отправиться спать, надеясь, что сегодня кошмарики помилуют меня. Не тут-то было. Послышался настойчивый звонок в дверь.

– Кого черти несут? – прошептал я.

Посмотрев в глазок, я отпер замок, распахнул дверь. И в квартире наяву материализовался мой маленький любимый кошмарик – Клара.

После того, как я несколько дней назад видел ее у кафе, она исчезла. И вот на ночь глядя она появилась как ни в чем не бывало и с милой улыбкой сообщила, что за это время в ее жизни произошло много интересного. Так, она побывала в бывшем совминовском санатории в Воронове, где происходил отбор телеведущих в новую телеигру «Москва – Париж», естественно, перспектива пребывания больше в Париже, чем в Москве. Она прошла все туры, заняла первое место, решила уже было согласиться, но привязанность ко мне перевесила, и теперь я не кто иной, как губитель ее карьеры. Ей, оказывается, совершенно не на кого меня оставить. Кто, спрашивается, будет готовить мне завтраки, гладить рубашки и следить за моим здоровьем?.. После такого пассажа я лишился дара речи. Все вопросы, которые я хотел ей задать, снялись сами собой. Все равно соврет, как про мифический конкурс.

Утром она встала раньше меня и разогрела мне завтрак. Когда я уходил, она разгладила ладонями рубашку мне на груди, потом легким движением фокусника или профессионального карманника извлекла из сумочки часы «Ориент» и застегнула их браслет на моей руке.

– У тебя ведь совсем нет часов, дорогой.

Я о тебе всегда помню.

– Спасибо, милая, – произнес я, сдержавшись, чтобы не спросить, помнит ли она обо мне в валютных кабаках, где гуляет неизвестно с кем.

Выйдя за дверь, я сразу же снял часы и положил их в карман. Не терплю, когда браслет давит на руку, потому и не ношу их.

Итак, Клара сделала мне подарок. Первый за все годы знакомства. А тут еще эти завтраки. Нет, дело тут не только в чувстве вины из-за какого-то флирта. Тем более что чувств, подобных раскаянию, в таких случаях она не испытывала. Странно все это. Очень странно.

Вообще в окружающем меня мире усугублялись какие-то дисгармония и разлад. Что-то происходило, непонятные события нарастали как снежный ком – я ощущал это, но связать воедино разрозненные факты пока не мог.

Слежку я почувствовал у метро «Чистые пруды», когда покупал на лотке газету городских новостей.

– Возьмите еще эту газету, – убеждал меня лоточник, протягивая сдачу. – Всего восемь рублей. Класс. Настоящий ужас.

– Ужас, да… А ты знаешь, что такое настоящий ужас? – спросил я его.

Он недоуменно посмотрел на меня и пожал плечами – мол, мужик не в себе. Похоже, про ужасы он судил лишь по фильмам ужасов да по своим газетам. А меня угнетало чувство, что мне представится возможность познакомиться с настоящим ужасом гораздо ближе. Он уже где-то рядом – я готов был поклясться в этом.

По моему затылку будто прошлись тоненькими иголками. Слежку я именно почувствовал, а не засек. И в этом ощущении было что-то гораздо более неприятное, чем просто ощущение чужого взгляда. Я будто невзначай огляделся, не увидел ничего подозрительного.

Свернув газету, я неторопливо пошел вперед. Надо побродить по городу, проделать несколько трюков, которым научился, когда в свое время год проработал в «семерке» – службе наружного наблюдения.

Проделав все упражнения на подобные случаи, «хвост» я так и не засек. Как такое может быть? Не знаю. Может, и не было «хвоста»? Но явное ощущение холодных пальцев на шее осталось.

Двумя часами позже, поедая плохо прожаренный гамбургер на скамейке в парке рядом с новеньким и чистеньким, как китайская игрушка, но все же величественным Храмом Христа Спасителя, я думал над вопросом, кто мог установить за мной слежку? Служба собственной безопасности ГУВД? На черта я им сдался со своей работой по такой линии? Госбезопасность? Я им нужен еще меньше. Враги? Врагов у любого опера полно. Но мне неожиданно припомнились угрозы Шлагбаума. А чем черт не шутит? Может, действительно он создал какую-нибудь подпольную троцкистскую организацию?

– Шлагбаум, – произнес я вслух.

Не особенно я верю в телепатию и в прочую подобную чепуху. Но когда я понял, что за мной наблюдают, вслед за этим возникло схожее неприятное чувство – как при общении со Шлагбаумом. Какая-то общая волна… Стоп, так далеко зайти можно. Нечего городить огород, когда можно все объяснить просто. Наиболее вероятное объяснение – у меня расшатались нервы и теперь мерещатся черти.

Все эти чертовы ненормальные! Где же ты, милая моему сердцу блатная братва? С тобой все понятно, пристойно, спокойно. «Стоять, гады, руки к стене! Колись, сволочь, твоя карта бита!» Ввести аккуратненько агента в среду, расколоть арестованного, затеять оперативную комбинацию – это по мне. Все просто и ясно. С этими же психами – все равно что лезть через вязкое болото. Да и знаний не хватает. Курс судебной психиатрии в институте, пара учебников, которые пришлось теперь изучать заново, общение с несколькими психиатрами – вот и весь опыт.

И все-таки мысль о Шлагбауме и его мифической подпольной организации не давала мне покоя. У меня было четкое ощущение, что тут надо что-то предпринять. Нужно начать тянуть эту нить. Как? Мне опять нужен был совет специалиста.

На следующий день, рискуя показаться надоедливым, я опять напросился в гости к профессору Дульсинскому.

– Извините, что опять беспокою вас, – промямлил я по телефону.

– Ну что вы. Я же сказал, что готов вам помочь в любое время.

Он встретил меня как старого знакомого. Снова стряхнул невидимую пылинку с моего пиджака. Снова мы сидели в креслах в музейной комнате с портретами предков. Снова голубоглазый зомби сервировал столик. Снова я пил маленькими глотками отличный армянский коньяк.