Страница 13 из 50
— Убирайся прочь! — рассердилась Чанчал-кумари.
Нирмал убедилась, что таким способом она ничего не добьется, и решила переменить тактику.
— Представь себе, что я убралась прочь, — снова заговорила она. — Но должна же я позаботиться о благе своего покровителя. Подумала ли ты, что будет с твоим отцом, если ты откажешься поехать в Дели?
— Я думала об этом, — ответила Чанчал-кумари. — Если я не поеду, отцу не сносить головы и от крепости не останется камня на камне. Я не пойду на отцеубийство. Когда прибудут войска падишаха, я вместе с ними отправлюсь в Дели. Это я твердо решила.
Нирмал просияла:
— Но ведь я советовала тебе то же самое.
Принцесса снова нахмурилась.
— Ты, может быть, думаешь, что я отправлюсь в Дели, чтобы разделить ложе с мусульманской обезьяной? Разве лебедь бывает в услужении у журавля?
— Что же ты тогда сделаешь? — в недоумении спросила Нирмал.
Чанчал-кумари показала ей перстень.
— На пути в Дели я приму яд, — сказала она. Нирмал знала, что в перстне хранится яд.
— Неужели нет иного выхода? — воскликнула она.
— А какой еще может быть выход? — ответила Чанчал-кумари. — Есть ли на свете храбрец, который ради меня бросит вызов делийскому падишаху? Раджпутские князья опозорили свой род и сделались рабами моголов. Разве есть теперь Санграм[38] или Пратап?
— Что ты говоришь, принцесса! — возразила Нирмал. — Да если бы и были живы Санграм и Пратап, чего ради они стали бы из-за тебя ссориться с падишахом? Кто станет жертвовать собой ради чужого человека? Сейчас, правда, нет Пратапа и Санграма, зато есть Радж Сингх. Но почему вдруг он станет всем рисковать ради тебя? Тем более, что ты родом из Марвара.
— Ну и что из того? Разве раджпуты не защищали всех, кто просил у них защиты, если только у них была сила в руках? Об этом я и думала, Нирмал. В беде я призову на помощь славного потомка Санграма и Пратапа — неужели он не заступится за меня?
С этими словами Чанчал-кумари перевернула портрет и Нирмал увидела изображение Радж Сингха.
— Смотри, дружок, — проговорила принцесса, не отводя взора от портрета, — неужели ты не веришь, глядя на этот царственный облик, что Радж Сингх — защитник беспомощных и сирот? Неужели он не поможет мне, если я призову его на помощь?
Нирмал была наделена трезвым умом, она призадумалась. Пристально глядя на подругу, она спросила:
— А чем ты вознаградишь героя, который спасет тебя от беды?
Принцесса поняла, что имела в виду Нирмал.
— Чем я вознагражу его? — грустно, но твердо заметила она. — Разве есть у меня что-нибудь, что я могла бы отдать? Ведь я женщина!
— У тебя есть ты сама, — возразила Нирмал.
— Убирайся! — Чанчал-кумари смущенно отвернулась.
— В княжеских домах такое бывает, — продолжала Нирмал. — Если ты можешь стать Рукмини, то Джадупати[39], конечно, придет тебе на помощь.
Чанчал-кумари опустила голову. На ее прекрасном лице смущение и счастье сменяли друг друга подобно тому, как на закате сменяются набегающие одна из другой волны света на гряде облаков, с каждым мгновением рождая все новую и новую красоту.
— Чем заслужу я такое счастье? — воскликнула она. — Возьмет ли он меня в жены?
— Об этом судить ему, а не нам, — ответила Нирмал. — Разве нельзя послать к нему гонца? Тайно, так, чтобы никто об этом не знал. Я слышала, что у него достаточно сильная армия.
Чанчал-кумари задумалась.
— Пошли за моим духовным наставником, — сказала она наконец. — Кто любит меня больше, чем он? Объясни ему все и приведи ко мне. Мне было бы стыдно рассказывать ему обо всем самой.
В это время подружки Чанчал-кумари сообщили о приходе торговки жемчугом.
— Сейчас мне не до покупок, — сказала принцесса. — Гоните ее прочь.
— Мы уже пытались ее прогнать, — сказали подружки, — а она не уходит. Нам кажется, у нее есть какое-то важное дело.
Волей-неволей Чанчал-кумари пришлось ее принять.
Торговка жемчугом показала ей несколько фальшивых жемчужин.
— Ты так упорствовала ради того, чтобы показать мне эти подделки? — с раздражением спросила ее принцесса.
— Нет, — ответила торговка. — У меня есть кое-что еще. Но я могу показать это только тебе одной.
— Я не стану говорить с тобой одна, со мной будет моя подруга, — сказала Чанчал-кумари. — Пусть Нирмал остается, а все другие выйдут.
Когда все, кроме Нирмал, удалились, Деви, а торговка жемчугом была не кто иная, как Деви, показала Чанчал-кумари перстень джодпурской принцессы.
— Откуда ты его взяла? — спросила Чанчал-кумари, прочитав надпись на перстне.
— Мне вручила его джодпурская принцесса.
— А какое ты имеешь к ней отношение?
— Я ее служанка.
— Зачем же ты пришла сюда с этим перстнем?
В ответ Деви все рассказала. Выслушав ее, Нирмал и Чанчал-кумари переглянулись.
Чанчал-кумари отпустила Деви, щедро наградив ее на прощание.
— Нирмал! — воскликнула принцесса, когда за Деви закрылись двери. — Верни ее, она забыла перстень.
— Она не забыла, — возразила Нирмал. — Я думаю, что она оставила его нарочно.
— Но что мне делать с ним?
— Сохрани его. Когда-нибудь ты сможешь сама вернуть его Джодпури.
— Как бы там ни было, — сказала Чанчал-кумари, — а совет джодпурской принцессы прибавил мне смелости. Когда мы, две девчонки, советовались друг с другом, я никак не могла решить, что же мне в конце концов следует делать. А теперь я знаю: я должна искать защиты у Радж Сингха.
— Мне-то это давным-давно было ясно, — рассмеялась Нирмал.
Чанчал-кумари склонила голову и тоже засмеялась. Нирмал вышла, но на душе у нее было совсем не весело. По щекам ее струились слезы.
Ананта Mucpa
Ананта Мисра был потомственным священнослужителем рода рупнагарского раджи. Он любил Чанчал-кумари, как родную дочь. Все относились с большим почтением к этому мудрому пандиту[40]. Едва Чанчал-кумари послала за ним, как он появился в онтохпуре[41] — перед ним были открыты все двери. По дороге его встретила Нирмал и не отпустила, пока не рассказала ему все.
Улыбающийся брахман предстал перед Чанчал-кумари. Он был высок, его широкий лоб разрисован пеплом и сандаловой пастой, на груди висели четки. Чанчал-кумари поклонилась духовному наставнику, принцесса держалась спокойно, она была само воплощение решимости. Слезы Чанчал-кумари видела только Нирмал.
— Мать Лакшми, — обратился Ананта Мисра к Чанчал-кумари. — Почему ты вдруг вспомнила обо мне?
— Потому что ты должен меня спасти. Потому что больше некому спасти меня.
— Понимаю, — улыбнулся наставник. — Рукмини выходит замуж, поэтому старому брахману придется отправиться в Двараку[42]. Посмотрим, припасла ли для нас что-нибудь богиня счастья. Я отправлюсь в Удайпур, если у меня будут деньги на дорогу.
Чанчал-кумари достала вышитый золотом мешочек, полный золотых монет. Брахман взял пять монет, остальные вернул Чанчал-кумари, сказав при этом:
— По дороге я буду питаться рисом, а не золотыми монетами. Сможешь ли ты сделать одну вещь?
— Я готова прыгнуть в огонь, чтобы избавиться от постигшей меня беды, — ответила Чанчал-кумари. — Приказывай, что я должна делать.
— Сможешь ли ты написать письмо Радж Сингху?
Чанчал-кумари задумалась.
— Я девушка, — наконец ответила она, — и никогда не покидала онтохпура, к тому же я не знакома с ним… Но уместен ли стыд, если я прошу о милости? Напишу.
— Я продиктую или ты напишешь сама?
— Посоветуйте, как написать.
— Нет, нет, — вмешалась вошедшая Нирмал. — Это дело женского ума. Мы напишем сами. А вы пока собирайтесь в дорогу.
38
Санграм — князь Читора вождь раджпутов, боровшийся против основателя Могольской империи Бабура (1525–1530), бывшего правителя Ферганы, а потом правителя Афганистана. Победив Санграма в битве при Кхануа в 1527 г., Бабур окончательно упрочил свое завоевание Индии.
39
Рукмини — жена бога Кришны, которую он похитил, нанеся поражение ее родным. Джадупати — одно из имен Кришны.
40
Пандит — ученый брахман, знаток священных текстов.
41
Онтохпур — женская половина дома.
42
Дварака — город в Гуджерате, по преданию, столица бога Кришны, построенная им за одну ночь.